Алексей Федорочев - Начало (СИ)
Наталья неопределенно пожала плечами, скрыв опухший нос и глаза за полученным платком.
— А хотите, я все возьму на себя? И ваши интересы. Наташа, я же вижу, что вам просто не хватает крепкого мужского плеча, чтоб опереться. Так случилось, что я уже давно овдовел, а вы мне очень симпатичны. Я понимаю, что нельзя вот так сразу, но подумайте над моим предложением, — очнувшаяся от горьких раздумий Наталья обнаружила, что ей, оказывается, только что сделали предложение.
По-новому оглядев склонившегося перед ней мужчину, девушка заглянула во врученную коробочку.
Кольцо сияло и манило.
"Чертов Гришка, из-за тебя я все прослушала!"
Выпроводив купца на первый раз без ответа, Наталья всерьез стала обдумывать полученное предложение.
Гавриленкову за сорок, так и Григорию примерно столько же. Да и самой Наталье уже далеко не двадцать. Время идет, а она с этими клановыми его только зря теряет.
Но как быть с Егором?..
Чем грозила месть озлобленного кланового юнца только созданному дворянскому роду, Наталья не представляла и представлять не хотела. А значит, надо повернуть так, чтоб клан сам забрал своего отпрыска. Причем раньше, чем он ограбит ее счета. И подлец-Гришка, наконец-то исчезнет из ее жизни.
Правда при мысли, что спать всю оставшуюся жизнь придется с обрюзгшим купцом, а не крепким сильным мужчиной, несколько удручала, но… Ничего, за оставшееся время она возьмет от предателя все, чтоб потом не жалеть.
А вот нечего обманывать бедную неклановую девушку!
Глава 11. (24 апреля — конец апреля с отсылками в прошлое)
Два дня, забив на все, ношусь по Москве, как угорелый. Разве что в архиве появляюсь, но и там отбываю строго рабочее время, не задерживаясь ни на минутку сверх положенного. Антон слегка обижается, но у меня тоже есть причины держать обиду — с историей про доспехи он меня все-таки развел. Да, есть такая примета, что каждый доспех надо доводить до ума по отдельности, но отнюдь не такая страшная. Скорее, владельцы мастерских сами поддерживают эту легенду, чтоб умники вроде меня не лишали их куска хлеба. Подозреваю, что мастеров-одиночек просто запугивают, чтоб не смели снижать цены, но это уже мои домыслы. Хотя, может сам Антон искренне верил в эту историю, молодой же еще. Да и с Виктором совет оказался неплох. Так что, черт с ним.
Открыть свою фирмочку оказалось, как и ожидалось, непростым делом, но была у меня на примете парочка почти разорившихся. Так даже лучше получилось — сделку оформили через нотариуса, сведения о ней уйдут в государственные органы не раньше конца налогового периода, так что фамилия моя всплывет нескоро.
Труднее всего было с домом, но на новый дом, даже на аренду, денег не хватало никак. Финансы показали дно, теперь вся надежда на намеченную экспроприацию. Плюнув, перенес все свои вещи в арендованный заброшенный склад на другом конце Москвы. Можно было и к парням перебраться, но по моим задумкам им тоже следовало переехать, чтоб не дразнить Гавриленкова. Совсем перебираться из Москвы мне было пока не с руки — успел уже обрасти связями, а на новом месте пришлось бы начинать все с начала. Да и в архиве, если исчезну, могут поднять волну, а мне это совсем не нужно.
Очередной ночной набег на госпиталь.
Собираясь к маме, наконец-то вспомнил, что в больницу не принято вообще-то ходить с пустыми руками. Прикидываю, что ей может быть нужно, и с ужасом понимаю, что всё. Это пока она в коме лежала, ничего не требовалось, а теперь-то! И я хорош, в прошлый раз на нервах даже завалящей апельсинки не захватил. Нет уж, я, конечно, не ангел, но уж плохим сыном меня никто ни в прошлой и, надеюсь, в этой жизни не назовет. Что характерно, жизнь Егора я, если можно так выразиться, переварил и усвоил, многие его взгляды пересмотрел, но его любовь к маме, Митьке и покойному деду сохранилась в полном объеме и стала моей. Я реально воспринимал их своей семьей. Еще и некоторые привычки перешли ко мне по наследству вместе с телом, например в минуты задумчивости не раз ловил себя на том, что прикусываю губу или начинаю теребить уголки одежды.
Так вот, возвращаясь к визиту в госпиталь: конспирация конспирацией, но и ходить маме, как оборванке в одежде с чужого плеча все-таки не стоит. Она еще совсем молодая женщина, и думаю, ей неприятно выглядеть нищенкой подзаборной. Решаю проблему просто: правлю себе лицо так, что родная мать не узнает, и отправляюсь в шоп-тур по женским магазинам.
— Понимаете, тетя лежит в больнице, попала туда прямо с улицы, а в квартиру ее никому не попасть. Помогите собрать ей то, что нужно, — в галантерейном отделе из всех продавщиц намеренно выбираю женщину постарше и просто обращаюсь к ней напрямую, — Вы только считайте, что у нее нет ничего, лучше лишнего положите — деньги у меня есть.
Это на дом денег у меня нет, а уж на мелочи для одной женщины денег я наскребу — не брильянты же в больнице требуются. Но в итоге сумма все равно получается внушительной, хотя глядя на список, понимаю, что все это необходимо. Добрая женщина еще и всякого личного женского барахла насовала, о чем я, признаться, чуть не забыл, а ведь рекламы всех этих предметов "с крылышками" и без насмотрелся в свое время по самое "не хочу". Единственное, что заменяю из подобранного — это одну пижаму. Вместо унылой полосатой подбираю веселую с котятками — пусть настроение поднимает. Вспомнив, как Наташка мыкалась в автобусе с обрывками одеял вместо обуви, подбираю еще пару безразмерных тапочек. По-хорошему, стоило бы купить верхнюю одежду для выписки, мало ли как жизнь повернется, вдруг не удастся больше навестить, но элементарно не помню размеры. Мамины вещи, подозреваю, лежат где-нибудь на складе в ее части, и неизвестно в каком они теперь состоянии после трех-то лет.
Оплатив все покупки, просто заказываю доставку в госпиталь, указав маму получателем. Хотят ПГБшники — пусть ищут, магазин я специально выбрал в центре, где покупатели ходят толпами.
А ночью сижу на краешке кровати и с умилением наблюдаю, как похорошевшая мать в новенькой пижаме (с котятками!) уминает за обе щеки жутко вредный, но вкусный бифштекс. Ван по моей просьбе приготовил сверток с небольшим перекусом, как раз, чтоб съесть за раз после больничной кошмарно полезной сбалансированной еды.
— Спасибо, сыночка, и за вещи и за гостинцы. Совсем ты у меня взрослый стал, — такая простая похвала, а так приятно на душе.
Пользуясь случаем, кладу голову маме на колени и наслаждаюсь ощущением легких поглаживаний. Давно меня просто так никто не гладил.
— Тебе еще что-нибудь купить? Ты не волнуйся — это все ерунда. Прости только, ничего поесть оставить не могу, и так к тебе, наверно, с вопросами лезть будут.
— Да ничего мне не нужно, кормят нормально, а еще внизу буфет есть с разными заедками, с голоду не помру.
— А деньги-то у тебя хоть есть?
По смущенному виду понимаю, что нет. Выгребаю из карманов всю мелочь. Не густо, но на булочки и печенье хватит.
— Ну, зачем ты?..
— Мама, ну прости, не могу я часто к тебе ходить, а ты тут совсем одна у меня. Хоть булочку себе купишь. Как ты тут вообще? Что говорят?
— Да нормально все. Сейчас только восстановиться надо, мяска набрать. Скоро в другое отделение переведут, так что осторожнее по окнам лазь. Могут и не в одноместную палату положить.
— Это плохо. Тебе не знаю, может и повеселее будет, а мне уже так просто навестить тебя не удастся.
— Посмотрим, как получится. Если одна буду или вдвоем, я на окно зеркало, что ты мне прислал, поставлю. У него видишь — обратная сторона яркая, не ошибешься. А уж одну-то соседку я усыпить сумею. А потом, если что сам добавишь.
— Конспиратор ты у меня, маман! Где только набралась этого, а? Признавайся! В общаге института парней заманивала?
— Не я, — мама краснеет, — Девчонки. У меня уже в тот момент вы с Митей были, не до парней мне было.
— А хотелось, признавайся, как на духу? Покайся, дочь моя! — шепотом не очень получается передразнить поповский распевный бас, но мама хихикает.
— По всякому бывало, иногда и хотелось… Горкин, тут такое дело… — мама неожиданно начинает мяться.
— И?
— За мной Виктор Афанасьевич ухаживает…
— В смысле ухаживает? Он за тобой уже три года ухаживает. А-а-а, понял. А ты как?
— Не знаю…
— Мам, я его очень мало знаю, так что тебе видней, но ты подумай. А то ты здесь взаперти сидишь, людей не видишь. Может не стоит пока торопиться? Я не в смысле, что я против, — затараторил я, увидев, что тень скользнула по маминому лицу, — Я просто не хочу, чтоб ты торопилась. Хочет ухаживать — пусть ухаживает. Я ведь только, чтобы ты хорошо подумала. Ладно?
— Не буду торопиться, — мама снова улыбается, — Но если что, ты против не будешь?
— Мама! Ну, ведь ты молодая красивая женщина, понятно, что за тобой мужчины ухаживать будут. И обязательно кто-нибудь тебя полюбит и замуж позовет. С чего мне против быть.
