Дмитрий Старицкий - Недоделанный король
Устал я.
А ведь все только еще начинается…
Глава 12. ПЕРВЫЕ ШАГИ МОНАРХА
Кабинета как такового в этом дворце у меня не было. Видимо, раньше и не нужен был он моей тушке. Пришлось занять первые попавшиеся две проходные комнаты на втором этаже, где кроватей не стояло. Две комнаты, потому что должна быть хоть какая-то прокладка между монархом и наглыми типами, жаждущими лицезреть светлые очи его величества и уверять последнего в полнейшей своей преданности. Время у меня отнять… да и просто засветиться, что, мол, есть я такой весь из себя «Добчинский», красивый да знатный… Может, и выпросить у меня чего…
Но на этот случай у меня Бхутто бдел в «предбаннике», объясняя каждому, что сегодня просить что-либо у меня бесполезно — идет инвентаризация. А чтобы к нему прислушивались внимательно, там же сидит Марк со своим страхолюдным топором и два амхарца дежурят. К Марку придворные уже «прониклись» и быстро научились бояться его престрашного зраку. Еще оруженосцы с пажами. Эти на посылках.
Вот вбито у меня всей предыдущей жизнью намертво: берешь за что-либо материальную ответственность — в первый же день нахождения в должности проводишь инвентаризацию всего хозяйства до последнего гвоздя при свидетелях, иначе за любые пропажи с тебя же и будет спрос. Возможно, даже за все пропажи со времен царя Василия Шуйского. А так… отвечаю только за то, что принял по описи, и всё. В музее это особенно важно, потому как некоторые цацки могут столько стоить по балансу бухгалтерии, что за всю жизнь не расплатиться. Это если удастся не сесть в тюрьму.
Казначейство проверял Микал с комиссией из сержантов. Те просто скучали как понятые. Ну и чтобы проверяемый с проверяющим не снюхались наедине к обоюдной выгоде.
Хозяйство доверил ревизовать мурманским пиратам — от них ничего не спрячешь. Но поставил их под присмотр палатинов — с теми же целями, что и в казначействе. Контрольными. Чтобы чего-нибудь не сперли по дороге.
По вооружению и воинским припасам ревизионную комиссию возглавил мэтр Пелегрини, как самый опытный среди нас в военном деле.
Прямо спозаранку, как только нашел себе помещение под кабинет, так и создавал нужную комиссию. Вызывал подотчетное лицо. Проверяющих. Знакомил их, ставил задачу и отправлял работать.
К вечеру жду от них опись движимого и недвижимого имущества, ценностей и остатка денежных средств на сегодняшний день. Для начала — по дворцу. А пока скучаю. Прикидываю, как буду проводить всеобщую перепись монарших и феодальных владений в своих землях. Пора создавать свою «Книгу Судного дня» для правильной и справедливой раскладки щитовых денег и солдады. Без этого никак не перейти от феодального ополчения к постоянной армии. А без постоянной армии мне не справиться с Пауком.
В принципе я ожидал, что придворных эта суета будет несколько нервировать — любая проверка остро будирует народ, даже если проверяют соседа, а не тебя. Но что они от этого настолько охудеют, что впадут в полный ступор, я даже подозревать не мог. Настолько их оторопь взяла, что с жалобами они сразу ко мне не побежали. Хотя я к этому был морально готов.
Зато ввалился бастард с законным вопросом. По-русски.
Саншо менять моих людей у посольского отеля собирается или нет?
И тебе, доброго утра, Жан Жаныч, — ответил я ехидно на том же языке.
Но все же, сир… — возмутился Арманьяк, — мои люди больше суток блокаду держат. По всем уставам и нормативам…
Глянь в окошко — и все сам поймешь, — посоветовал я ему.
Окна выходили в маленький замковый садик, где, держась за руки, прогуливались по песчаным дорожкам среди причудливо постриженных кустов Каталина и Саншо. Дуэньи моей сестры держались от них на почтительном расстоянии, но строго бдели, чтобы жених не позволял себе никаких вольностей с их подопечной.
Поня-а-атно… — разочарованно протянул бастард. — Вопрос снимается. Подозреваю, что парню сейчас совсем не до войны. Когда эта инфантерия свадьбу играть будет?
Свадьбу? — задумался я. — Не скоро. Не девку же крестьянскую замуж отдаю. Пока послы приедут из Сантандера… пока брачный контракт распишем… Да и с местом самого торжества решить надо не просто так, а политически. Но в любом случае это случится уже после моей коронации.
Так что с моими людьми? Так и будут стоять в засаде без смены? — А бастард-то о своих людях заботлив, как я посмотрю…
Их покормили? — осведомился я.
Да. Спасибо твоим полевым кухням. Вовремя, сытно и вкусно. Сам с ними завтракал.
Тогда пусть еще немного потерпят. Совсем немного, — решил я и сменил тему: — А что посольские? Есть с их стороны активность?
Никакой. Как вчера заперлись в отеле, так и сидят там, носа не показывая. Две пушки, Франсуа Гастоныч, это… две пушки. Особенно на узких улицах. Пример Бонапартия для меня заразителен. Я мог бы выбить их ворота ядрами и взять этот чертов Тамплиерский отель на шпагу, но считаю, что потери среди моих людей будут в этом случае неоправданными. Там же не горожане заперлись, а вполне себе псы войны, из которых половина — рыцари.
Что у них там с едой?
По опросу недобитых в воротах гасконцев, на неделю им там хватит всего. А вина — так и на месяц. Так что решать надо этот вопрос кардинально и быстро. Даже без колодца они продержатся — река рядом.
Гонцов еще куда-нибудь посольские посылали?
Пытались. Но я на реке с другого берега твой десяток валлийцев поставил. Со второго раза они своими длинными луками напрочь отучили франков от такой незрелой идеи. А вдоль берега там еще двадцатка хинетов шарится. На тот случай, если кто-то все же речку переплывет. Можно их там и постоянно держать… Но время, сир, время…
Тогда, будь добр, Жан Жаныч, позови там кого-нибудь из «предбанника». Ты прав, решать этот вопрос надо быстро. Но как?..
Явившемуся на вызов дежурящему по моей приемной вицеконде Сезару де Базану я, перейдя на язык франков, приказал позвать ко мне сержант-майора и заодно привести ко мне из башни посольского графа де Сада. И не самому за ними бегать, а пажей послать.
Что собрался делать, сир? — спросил бастард, когда за моим оруженосцем закрылась дверь.
Послать к Пауку одного из его же посольских и предложить обмен всех на всех. Как мои люди, что томятся в башне Плесси-ле-Тура, приедут сюда, так его людей и отпустим обратно. Это, я думаю, будет справедливо. Он первый начал.
Ага… — засмеялся бастард. — Как говорил Джон Рэмбо: «Не на мне первая кровь!»
Не говори, подружка, у самой муж пьяница, — попытался я пошутить, как в двадцать первом веке.
Но не получилось, бастард не прореагировал никак.
Нет, мля… ну почему я не попал в кого-нибудь попроще… — завел я слезницу. — Гулял бы сейчас по волнам, пиратствовал бы да флибустьерствовал, открывал новые земли… Вошел бы в историю, как тот же Колумб или Элькано, а не возился бы с этой бухгалтерией, — подкинул я со злостью стопку бумаг и пергаментов на столе.
Бастард посмотрел на меня как на маленького.
Интеллигент ты, Франсуа Гастоныч, вот что я тебе скажу. Все бы тебе по щучьему велению да по-твоему хотению. Я тебе как на духу: в море сыро, валко, тесно и вонюче. И это еще без шторма. Пища плохая, витаминов нет. Цинга у матросов — самое распространенное заболевание. Да и баб там нет, а пидорасов мы сами за борт в море выкидывали. Ну погуляешь ты год-два по волнам, зипуны собирая, а потом, как любил повторять незабвенный Остап Ибрагимович: «Ваши желтые кудри примелькаются, и вас просто начнут бить». Ты думаешь, я от хорошей жизни пиратствовать стал? Меня родины лишили изначально. Гоняли по всей Гаскони, как зверя лесного. Нового сюзерена — ко мне ласкового, угробили. А Паук на меня ни надень не прекращал охоту. Ему любой Арман ь- як на свободе спать не дает. Так что… — Бастард пальцами забарабанил мотив по столешнице и напел, фальшивя: — «Когда воротимся мы в Портленд, клянусь, я сам взойду на плаху, вот только в Портленд воротиться, не дай нам, Боже, никогда». Вот и мотаюсь я по городам и весям: «…я менял имена, я менял адреса…» Я к тебе — даже не зная, кто ты, приперся за патентом приватира только потому, что мои люди стали потихоньку превращаться в самых обычных пошлых пиратов, а это чревато… скатыванием коллектива вассалов в примитивное урлатание, каковое присутствует в любой ОП Г.
Ноты хоть повоевал… Поплавал… Вроде всем доволен был.
Франсуа-а-а Гасто-о-оныч… — протянул бастард, как киношное «Семен Семеныч…». — А что мне было делать… изгнаннику… извергу… человеку в розыске и в бегах?
Тогда зачем тебе Арманьяк? Там будет то же самое. Война… Возможно, даже гражданская.
Понимаешь… если человек выглядит как Арманьяк, чувствует себя как Арманьяк и действует как Арманьяк, то это значит, что он этот Арманьяк и есть. Поэтому мне и нужна страна Арманьяк… Потому что у каждого человека должна быть родина. Вот так-то, Франсуа Гастоныч. За восемь лет здесь во мне ни черта русского не осталось. Гасконец я! Разве что не такой хвастун, как остальные. Ты вот тут всего три месяца, а себя уже баском ощутил. Песни на эускара поешь. Батасуну создаешь. К Ваньке номер три в Москву ты почему-то не побежал. Тут остался. Невозвращенец…
