Виктор Мишин - Второй шанс. Снайпер
Вражеская пехота полезла резвее – видимо, их подталкивали командиры, заставляя скорее взять мост. Я достреливал уже второй магазин, как за ногу меня кто-то потряс.
– Командир, я тебе тут пару магазинов снарядил, – услышал я голос Толяна.
– Ты чего тут делаешь? – с удивлением спросил я, обернувшись.
– Саня приказал вам помочь. Давай пустые, снаряжу и полезу обратно, – Толя протянул мне заполненные патронами магазины к винтовке.
– Держи. Можешь и Мурату помочь – у него тоже кончаются, а потом вали вниз. Зимину передай, чтобы глядел в оба. Фрицы поймут, рано или поздно, что в лоб не пройти – надо успеть сменить позиции.
Через четверть часа нам поплохело, рвать когти пришлось всем сразу. Мы с казахом задержались минуты на две – прикрывали отход пушкарей. Конечно, без орудия – как такую дуру под огнем вынесешь?
Пикировщики немцы использовали редко – слишком короткие дистанции были между противниками, а вот артиллерию, причем тяжелую, практиковали. Вот и сейчас, когда рухнула, подняв столб пыли до неба, стена дома слева от нас, мы быстренько «навострили лыжи». Дом рухнул, погребая под своими руинами расчет орудия, уничтоженного немецкими танками. Приходилось видеть уже такое – обстрел из огромных минометов, установленных на железнодорожных платформах. Там калибр такой, что сносит дома целиком. Страшно? Конечно, страшно, сами чуть в штаны не накидали. Благо, из-за поднявшейся пыли работа корректировщиков была затруднена, и мы, воспользовавшись этим, со всех ног бросились удирать. И так уже задержались – наши успели подтянуть ближе несколько танков. Когда немцы пойдут через мост, их на нем и похоронят. Мы свое дело выполнили, фрицев настреляли множество – ведь практически каждый выстрел – чья-то жизнь. Это не из автомата от пуза шмалять. Как говорил снайпер в одном пиндосском фильме: «Один выстрел, один труп!» Это, конечно, в идеале. Да, в тылу у врага, когда ты ждешь момент, чтобы убрать кого-то, результат всегда должен быть стопроцентным. Но вот когда вокруг мешанина, ведутся бои с применением танков, авиации и артиллерии, то если хоть половина пуль из тех, что выпущены во врага, попала в цель, то это уже может считаться за хороший результат. А у нас – так и того больше. Точно стрелять в суете городского боя очень сложно. Расстояния маленькие, все время оглядываешься и вздрагиваешь при каждом разрыве мины или снаряда. Но иногда и у нас получался аж двухсотпроцентный результат. Как это? Да на самом деле не сложно. Особенно, когда немчура буром прет. Идут-то друг за другом, стреляешь в одного, а за ним и второй падает. А то и третий. Но это, конечно, редкость. Но на немцев действует, что звездец. Иногда видели, как солдаты просто убегали, бросая оружие.
Мне, вообще, даже понравилось приходить на передовую ночью. Это у нас называется «Казнью». Пришли в окоп, заняли позиции, дождались жертву и убрали, желательно из «тихих». Ночью стреляем даже лучше, чем днем – немчура сама помогает: подвешивают осветительные ракеты, а сами ходят, почти не скрываясь. Любят у них офицеры по ночам на позиции вылезать, записи делать. Убрали как-то двоих, потом бойцы слазали к ним в траншею и взяли бумаги, с которыми офицеры работали. Оказалось – планы строят. Ну-ну, мы не против.
Где-то за спиной опять жахнуло, послышался грохот – наверняка еще один дом разрушили. Таким макаром скоро во всем Сталинграде ни одного дома не останется даже наполовину целого. Немцы преднамеренно разрушают город: бьют артиллерией, затем зачищают оставшиеся щели огнеметами. Нам даже приказ специальный зачитали – огнеметчиков особо выявлять и отстреливать. Последнее время их стало меньше – поняли уже, что за ними идет целенаправленная охота. Так же, как за связистами и снайперами. Последних, кстати, не так уж и много, вот у нас – все наоборот. В каждой роте, да что там, в каждом взводе есть стрелки. Все воюют с прикрытием, а это здорово сказывается на результатах. Вот группа Зайцева, например, заняла позиции у СТЗ, когда нас отозвали на отдых, а там прорыв. Шесть пар отличных стрелков, во главе с главстаршиной Василием Зайцевым, задержали наступление вражеского полка. Их даже к наградам за это представили, о как. Только сам Василий был серьезно ранен. Ну, и мы тоже не даем немчуре расслабиться.
Когда вернулись в землянку, нас застал приказ о срочном отходе за Волгу. Вызывали на командный пункт штаба фронта. Переправиться удалось спокойно – ночью немцы не особенно бомбили. Возможности подсветить реку у них почти не было, так близко они еще не подошли. Случаются, конечно, отдельные засветки, но толку от них мало. Да и у нас ни зенитчики, ни авиация тоже не спят. Летчики, кстати, вообще молодцы, работают на износ. Мы только диву даемся – когда же они отдыхают-то?
– Слушай сюда, лейтенант, – после обычного приветствия произнес командующий Сталинградским фронтом. – Пора вам на дело! – Еременко взял паузу, а я оглядел присутствующих. Истомина что-то не видно, а у нас уже как паранойя: если не от Петровича приказ идет, значит – будет дупа.
Истомин появился в землянке вовремя. Еременко уже открыл было рот, но, увидев вновь вошедшего, кивнул ему.
– Александр Петрович, ваши люди, вы и ставьте задачу, – отделался от нас комфронта.
– Так точно, товарищ комфронта. Новиков, пойдем прогуляемся, – Истомин как-то странно взглянул на меня и подмигнул. Узнаю Петровича – всегда вызывает один на один, не любит чужих ушей.
– Кто еще в курсе, товарищ старший майор? – спросил я, после того как Истомин рассказал мне суть задания.
– Кроме комфронта и члена Военного совета фронта, никто, – подчеркнул Александр Петрович.
– Это хорошо. Меньше знают, лучше спят, – вздохнул я. Подумалось: «А то еще «утечет» где-нибудь. Не на простого офицера-окопника идем».
– Я попрошу их и дальше сохранять это в тайне. Так спокойней, да и Ставка присвоила гриф «СС».
– «Совершенно», значит. Отлично. Товарищ старший майор, а почему только сейчас?
– А когда еще? Немчура втянулась, отступать некуда. Через месяц, ну – в крайнем случае – через два, мы захлопнем кольцо. Рокоссовский пока буксует под Ольховкой, немцы там хорошие силы собрали. Донской фронт грызет их уже неделю, а тем все «до лампочки» – сидят, как бессмертные. Еременко, с минимальными потерями, вполне удачно руководит обороной Сталинграда. Василевский – с юга на подходе. Самое время.
– Далеко, однако. Выходить тяжело будет, – заметил я, прикинув по карте маршрут.
– Вот и подумайте на досуге. На тот берег больше ни ногой, ясно? – сурово спросил Истомин.
– Так точно, товарищ командир, – бодро ответил я, – на задание-то все равно туда идти.
– Это другое, и ты меня правильно понял, не умничай. В город больше не лезь – это приказ! – Наш майор стал совсем серьезным.
– Да понял я, понял. – Я вытянулся и картинно вскинул руку к виску.
– Смотри, если опять «положишь» на приказ – «губой» не отделаешься, обещаю.
– Товарищ старший майор, – я потупил глаза, – ну что я, маленький, что ли?
– Конечно, маленький, только хрен как у взрослого – постоянно норовишь нарушить приказ.
Сидеть в болоте в начале ноября – это что-то. Долбаные фрицы лезут в Сталинград днем и ночью. Колонны, большие и не очень, идут без конца. Мы уже сутки сидим в небольшом, местами пересохшем болоте, бывшем когда-то не то речушкой, не то озерцом, боясь двинуться. Пользуясь редким кустарником, укрываемся от вездесущего врага. Страшит даже не опасность сгинуть – слишком задание важное, от нас очень многое зависит. Немчура тоже охотится на наших командиров – перед выходом слышал, опять кого-то подстрелили. Вот и мы «охотимся». Ставке на этот раз «приглянулся» Манштейн. Фельдмаршал хоть и не может пока взять Сталинград, но очень к этому стремится. От «агентурных» стало известно, что он постоянно сидит в штабе, в Вертячем – их фюрер запретил ему бывать на передовой, напуганный отстрелом высшего командования Вермахта. Мы пытаемся приблизиться к хутору второй день. Как это сделать – пока не придумали. Войск здесь хоть и немного – немчура постоянно двигается ближе к Сталинграду, но хватает. Мы напоролись на один отряд, в двенадцать немецких рыл, вчера вечером. Позже оказалось, что в этом районе находится перевалочная база. Немчура здесь силушку копит – местность располагает к скрытному накоплению сил. Ночью танки грохотали – странно, что наши их не бомбят. Может, свободных летунов нет, все на обороне города заняты.
Расстояние до Вертячего по вражеским тылам мы преодолели на машине. Легенда была, конечно, аховая, но – почти прокатило. От тех же «агентурных» стало известно об особом внимании фрицев к диверсионным группам противника. Любых пленных, захваченных в немецком тылу, приказано доставлять прямо в штаб командования. Видимо, нас очень хотят увидеть те, на кого мы охотимся.
