Физрук: на своей волне 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

И вот эти желающие начали проявляться мгновенно. Под сообщением «Гонка» в чате тут же посыпались реакции — поднятые вверх пальцы, огоньки, усмехающиеся смайлы.

Судя по количеству отметок, половина чата была готова сорваться с места прямо сейчас, лишь бы успеть первой. И что самое неприятное — никого, похоже, не смущало, что именно они ищут.

Минуты через пять, когда ажиотаж немного улёгся, чат снова «пикнул» — пришло новое сообщение. Оно тоже пришло от администратора. И тут мне стало окончательно ясно, что вся эта кухня устроена куда хитрее, чем кажется со стороны.

На экране появилась самая обычная фотография комнаты — стол, занавеска, кресло, ничего примечательного. Под снимком была подпись:

«Найдите кота».

Я машинально увеличил изображение. Сначала казалось, что там и смотреть не на что, но спустя пару секунд заметил тёмное пятно между шторой и батареей. Хм, вполне себе кот, затаившийся в тени. Нашёл, но писать в чат, естественно, не стал.

Через минуту прилетело новое сообщение: первые десять человек, правильно указавшие кота, получат скидку на «товар» на ближайшие сутки.

Вот тут у меня внутри неприятно кольнуло. Люди играют в детские головоломки, а приз — скидка на дурь. И никто даже не делает вид, что это ненормально. Ну, учитывая, что переписка полна сердечек, подмигиваний… и при этом тут же, в соседней строке, указывают, за сколько можно заложить цепочку или телефон в обмен на дозу.

Наверное, ничего удивительного в этом нет?

Полистав дальше, я понял, что чат работает не только как «лавка», но и как свалка человеческих бед. Здесь и те, кто покупает, и те, кто продаёт, и те, кто работает «ногами», или просто сливает своё имущество ради очередной порции. Всё это перемешано с пожеланиями «хорошего настроения» и разговорами об отдыхе.

Но особенно меня зацепила фраза:

«Ищем спортиков».

Сначала я не понял, о чём речь, но достаточно было открыть комментарии — и картина сложилась. Спортиков искали для того, чтобы «воспитывать» закладчиков, которые просрали тайник или забрали товар себе…

По сути — всё то же, что делали в старые времена, только завёрнутое в аккуратный цифровой фантик. Такие же наказания и «разборки», только в чатах, с полной анонимностью.

В ментовку после такого «разговора» никто, разумеется, не идёт. И причины тут элементарные: любой, кто обратится, автоматически превращается не в потерпевшего, а в подозреваемого. Никто не захотел бы оказаться крайним, особенно когда пахнет настоящими сроками.

Я пролистал чат дальше, задержав взгляд на нескольких странных фразах. Администраторы уверяли, что «в случае проблем с ментами они всё решат». Гарантии, мол, железные. Я усмехнулся… это очередная красивая обёртка, за которой пустота.

Я попытался выудить из профиля чата хоть что-нибудь полезное, но бесполезно. Ни одного следа, ни настоящих имён, ни контактов. Одна картинка, ник — и всё. Стандартный анонимный пустырь.

Но в целом картина сложилась. Схема была простая, удобная и продуманная. У каждого винтика была своя роль, и каждый винтик работал без лишних вопросов. И нюх у меня ещё никогда не подводил — здесь всё поставлено на поток.

Мысли одна за другой возникали в голове, но спешить я не хотел. Сначала нужно было всё переварить, прикинуть варианты и только потом решать, как именно и куда влезать.

Я посмотрел на время — пора было собираться в школу. Я поднялся, собираясь закрыть браузер, когда в дверь вдруг настойчиво постучали.

Я медленно поднялся из-за стола, сунул телефон в карман и пошёл в коридор. Не успел сделать и пары шагов, как стук повторился — уже громче и требовательнее.

Любопытно. Гость явно нервничал, потому что третий стук последовал почти сразу, не дав мне дойти до двери.

— Кто? — спросил я, подходя к двери.

— Полиция, — отозвались с той стороны.

Вот это поворот. Интересно, с какого перепугу утром ко мне заявилась полиция?

Я провернул замок, открыл дверь и действительно увидел на пороге нашего участкового. Того самого, с которым я пересекался пару дней назад, когда у меня случился конфликт с хозяином Губителя. Лицо знакомое, хотя видел я его, строго говоря, второй раз в жизни. Но он смотрел на меня так, будто мы сто лет знакомы. По крайней мере ощущение у меня было именно такое.

На секунду мелькнула мысль, что на меня мог накатать заявление как раз-таки мой сосед — хозяин пса. Однако уже через мгновение я понял, что вряд ли. Участковый был не один.

Рядом с ним стоял молодой парень, не старше тридцати. Чёрный строгий костюм, белая рубашка, кожаный портфель явно не с «Алиэкспресса». Он был собран под образ «солидного человека», но при этом чувствовалось что-то показное и неестественное. Будто это типичный «чиновник средней руки», у которого амбиций больше, чем понимания, куда он вообще лезет.

Нет, точно не та история, что была вчера.

Но гадать вслух я не собирался.

— Здорово, мужики. Вам чего надо? — спросил я без реверансов.

— Здравствуйте, Владимир, — участковый кивнул мне.

Мент, кстати, делал вид, что ведёт себя уверенно, но уверенности в нём не было ни на грамм. Он мялся так, как будто стоял здесь по принуждению. Словно его попросили прийти, а сам он бы предпочёл быть где угодно, только не у меня на пороге.

Второй товарищ при галстуке едва кивнул мне в знак приветствия, будто выполнял неприятную обязанность. Приветствие вышло сквозь губу, холодное и подчеркнуто формальное. Одновременно он смерил меня взглядом сверху вниз, оценивающе. Похоже, прикидывал, с кем имеет дело и чего я стою.

— Так, а надо вам что? — повторил я, возвращая взгляд на участкового.

Тот шумно втянул воздух, раздувая ноздри, и только после этого решился говорить:

— В общем… Владимир… на вас собираются подавать заявление, — сообщил он, слегка морщась, будто ему самому было неловко это говорить.

Я приподнял бровь. Вот это я понимаю — сюрприз. Даже интересно, кто с утра пораньше решил проявить ко мне инициативу.

Но спрашивать напрямую я не стал. Зачем прерывать, если человек сам вот-вот всё выложит.

— И я пришёл сюда затем, — продолжил участковый, неловко покосившись на своего спутника, — чтобы понять… будет ли это заявление вообще подано.

Повисла пауза, во время которой участковый смотрел на мужика в строгом костюме. Причём смотрел так, словно искал у него разрешения продолжать. Ну или хотя бы проверял, правильно ли идёт по тексту. Картина была, мягко говоря, странная.

— Слушай, а можно по-конкретнее? — я медленно выдохнул. — Что за заявление, какое именно, в связи с чем и от кого?

Раздражение, честно сказать, уже начинало проступать. Не люблю, когда взрослые мужики переглядываются, вместо того чтобы говорить прямо.

Участковый снова переглянулся с «чиновником». И лишь после этого с подчёркнутой почтительностью произнёс:

— Я полагаю, Владимир… что обо всём вам расскажет… Виктор Степанович.

Он кивнул в сторону мужичка в костюме. Тот гордо дёрнул подбородок, видимо от того, что к нему обращаются по имени-отчеству.

— Я представляю интересы господина… — начал он, назвав мне хорошо знакомую фамилию Али. — Я его адвокат и уполномочен вести с вами переговоры.

Вот оно что… это Алибаба активизировался. Али у нас, выходит, решил пойти официальным путём. Как говорится, жизнь полна чудес…

Но почему-то никакого особого удивления я не испытал. Скорее даже наоборот: всё это настолько укладывалось в манеру поведения «помидорного», что я едва сдержал усмешку.

Семейство Али — те ещё «ценители закона». Эти ребята могут нарушать уголовный кодекс так же легко, как правила дорожного движения. Могут плевать на любые требования государства, жить по собственным понятиям, торговаться, угрожать, махать руками… Правда, когда прижимает — бегут искать защиту туда же, в государство.

Забавная, конечно, позиция. Но, видимо, у них это семейное. У них нарушать закон можно, а вот пользоваться им как щитом — даже нужно.