Индокитай (СИ) - Насоновский Сергей

Нам предстоит не только научить их быть универсальными солдатами, диверсантами, разведчиками, но и преподать кучу других дисциплин. Будь то иностранные языки, математика, русский язык, какие-то базовые науки. Фактически, дать им хотя бы частично гимназическое образование. А уж те из них, что проявят себя в учёбе, смогут развиваться дальше. Ведь при удачном стечении обстоятельств данный костяк вполне себе в будущем может оказаться в верхних эшелонах власти самой большой страны в мире.

Так вот, нам нужна какая-то загородная усадьба, желательно отдалённая от чужих глаз, где мы сможем собрать учеников. А в ученики я планирую набирать беспризорников, которые сейчас в достаточно большом количестве присутствуют в разных городах нашей страны.

Для этой работы понадобятся не только грамотные учителя и наставники, но и воспитатели. Эх, жалко, конечно, что сейчас знаменитому педагогу Советского Союза товарищу Макаренко всего пять лет. А то можно было бы привлечь его к воспитательной работе.

В общем план по созданию школы для беспризорников, пусть пока это так называется, не пугая никого из близких, мы описали.

Ну и четвертым моментом, что никак не дает мне покоя, являются те самые хранилища древних, что хранят в себе неведомые загадки. И как только снег сойдет, мы с братьями отправимся на поиски ближайшего. Путь наш будет лежать в Старую Ладогу.

Глава 22

Боевое крыло: Организация приюта для детей в XIX веке

Утро выдалось морозным. Сегодня возбужденный Андрей Михайлович Томских примчался в наш дом. Помнится, последний раз, когда я видел его в таком настроении, мы мчались из нашей съёмной квартиры в доходном доме именно сюда — торопились купить этот самый дом у дочери покойного купца по хорошей цене.

— Доброе утро, Андрей Михайлович! Какими судьбами?

— Здравствуй, здравствуй, Илья! — поздоровался он со мной за руку. — Вот, спешу новостями поделиться.

— И как? Хорошие новости? — уточнил я.

— Да, отличные, отличные! Есть чем порадовать.

— Пойдемте в дом, морозно сегодня, чайку горячего попьем, — сказал я.

После пары кружек выпитого чая со свежей сдобой я попросил:

— Ну, не томите, рассказывайте!

— Значит так, — начал Андрей Михайлович. — По вашей просьбе нужно было найти усадьбу подальше от людских глаз, но поближе к Шувалову. И что я вам скажу… — он развернул карту и стал показывать расположение предлагаемых объектов. — Итак, основная усадьба — вот она. Для тренировок. Расположена примерно в четырех-пяти верстах от вашего дома, в Шувалово. Туда прямой дороги нет, поэтому будет необходимо проложить конную тропу, вот здесь. — провел он пальцем по карте через лесной массив. — А так — неспешным шагом уже сейчас примерно за час вы можете добраться до усадьбы, если пешком.

Я посмотрел на карту и понял, что место действительно удобное: и для тренировок, и в случае необходимости — можно будет быстро среагировать, и прибыть на место. Грунтовая дорога есть, но она идет в стороне от Шувалово, и если добираться по ней, то придется делать приличный крюк, поэтому идея проложить небольшую конную тропу, вполне мне нравится.

— Вторая хорошая новость, — продолжил он. — Мне удалось уговорить вашего соседа продать дом. И теперь у вас будет два соседних участка.

— Здорово, здорово! — воскликнул я. — А что там по стоимости?

— Ну… — Томских немножко замялся. — Вообще, дом его не стоит не дороже двадцати тысяч рублей. Но, как вы и просили, я «выкручивал ему руки» ценой. В итоге сговорились на двадцать восемь тысяч. Да, цена немалая… Ну что ж, зато очень удобно, будете рядом со своей семьей, можно даже забор снести и объединить участки!

— Тогда так, Андрей Михайлович, — сказал я. — Этот соседский дом оформляйте на нашу маму, а усадьбу — на Кулагина Егора Кузьмича.

— Хорошо, хорошо. В ближайшее время займусь оформлением.

— Скажите, Андрей Михайлович, удалось ли вам подобрать людей, которые могли бы заняться воспитательской деятельностью?

— Знаете, есть у меня несколько кандидатов. Всего пока шесть человек, включая директора приюта. Как только закончим оформление усадьбы на Егора Кузьмича, я займусь оформлением всех нужных разрешений на приют. Дела там тоже очень много.

А с кандидатами в воспитатели лучше бы Вам встретиться лично и поговорить, чтобы понять подходят ли те на эту роль. Коли есть такая потребность, могу назначить встречу, — ответил Томских.

— Да, конечно. И тянуть не стоит — ни с оформлением, ни со встречами, поэтому давайте! Назначайте!

В итоге договорились поговорить с воспитателями на следующий день.

Кузьмич в последние дни занимался подбором казаков, которые будут следить за порядком, а также заниматься тренировками с детьми. Для начала решили взять двух-трех человек. Посмотрим, кто в конечном счёте приглянется, может и больше сможем привлечь. Они будут воспитателями для детей.

С пластунами, конечно, возникли сложности. Основная их масса, отслужив, предпочитала оставаться в казачьих станицах — на Кубани, на Кавказе, где сохранялись обычаи и традиции, да и в других приграничных регионах таких хватало. В Петербурге же изредка оставались те, кто служил при военных ведомствах, или ветераны, приехавшие на лечение либо по делам.

Оглашать наши цели не хотелось. Поэтому Кузьмич начал поиск нужных нам людей в военных лазаретах, которых в столице было достаточно много. И после недели поисков ему улыбнулась удача: попались два подходящих примечательных кандидата.

Первый — Прохор Савельевич Гребнев. Невысокий, коренастый мужчина лет 50. Лицо бронзовое от многолетнего загара испещрено шрамами. Пронзительные взгляд из-под нависающих бровей. На голове — старая казачья папаха с характерным заломом. Молчаливый казак получил пулевое ранение в плечо и осколочное в бедро, поэтому ходит с небольшой хромотой, но при этом сохраняет отличную физическую форму. Воевал на Кавказе, участвовал в десятках разведывательных вылазок. Мастер маскировки и следопыт.

Второй — Демьян Игнатьевич Черноус. Высокий, сутулый казак с длинной седой бородой. На левой щеке — след от сабельного удара. Глаза живые и острые. Любит рассказывать истории из боевой жизни. Обладает уникальным чувством юмора. В свое время получил два ножевых ранения и контузию. Слух немного притуплен, но зрение и чутье остались острыми. Хорошо читает следы, может выживать в любых условиях, владеет искусством бесшумного передвижения.

Оба ветерана имеют боевой опыт, сохраняют ясность ума и обладают уникальными, нужными нам навыками выживания. Они способны передать молодым свой бесценный опыт. Несмотря на старые ранения, могут поделиться с молодежью основными пластунскими ухватками.

Они могли бы стать отличными наставниками и воспитателями, обучая молодежь основам маскировки, физической подготовке, выживанию в экстремальных условиях и психологической устойчивости.

Встретились с казаками, которых подобрал Кузьмич, в нашем доме в Шувалово, где мы обстоятельно с ними поговорили. Семей у тех не было, поэтому пристроиться на тёплом месте и заниматься делом, в котором они разбираются, было для них отличным вариантом. Поэтому, недолго думая, мы решили начать отбор детей.

После размышлений отправили на двух пролетках приодетых в новые черкески казаков, Кузьмича и Лёху, которые поехали по городским окраинам, включая рынки и базары, железнодорожные вокзалы. Также планировали объехать нищенские притоны, пригородные слободы, железнодорожные станции и портовый район. Вообще хотели набрать 30–40 детей в возрасте от 11 до 13 лет, с тем прицелом, чтобы за 5 лет натренировать их для выполнения серьёзных задач. К 16–18 годам при хорошем питании, да постоянных тренировках, эти волчата вырастут в матерых волков. Именно в тех, кто понадобиться для нам с братьями для решения многих замыслов. Понимаю ли я, что кто-то из этих детей в обозримом будущем может сложить голову, выполняя поставленную задачу? Конечно понимаю, но большие цели, поставленные перед собой, увы не оставляют места сентиментальности, да и признаться пропасть на каторге или от голода, шанс думается гораздо более велик для таких детей.