Ложная девятка, часть третья (СИ) - Риддер Аристарх

Помимо Блохина и Яшина у меня были и другие сопровождающие: пара чиновников из федерации. Для этих товарищей поездка стала своего рода синекурой, они в открытую говорили о том, что главная цель это шмотки, и, само собой, незримые парни в штатском.

И что характерно, я даже не возражал против такого пристального внимания к себе спецслужб. Убегать, погнавшись за длинной маркой или франком, я не собирался. Совершать что-то, что не соответствует высокому званию заслуженного мастера спорта и комсомольца, я тоже не хотел. Так что пусть будут.

Тем более что у меня уже был опыт общения с фанатом, после которого я и оказался здесь. Если бы тогда рядом со мной была парочка сотрудников КГБ, то, глядишь, ничего бы и не случилось.

Если же говорить о самой церемонии, то она свелась к вручению мне награды, рукопожатиям, небольшой фотосессии. Буквально с десяток фотографий, и фуршет, достаточно скромный.

На котором, однако, состоялся достаточно интересный, хоть и короткий разговор.

И завёл его месье Ферран.

Общались мы с ним через переводчика, хотя английский у меня здесь плюс-минус свободный. Но сам редактор France Football предпочёл родной язык. На самом деле это достойно уважения.

— Слава, — само собой, что Ферран знал моё полное имя, но когда он его пытался произнести, то выдавал что-то настолько странное и непонятное, что я решил его не мучить и предложил сокращённый вариант, — а вот если рассмотреть гипотетический вопрос о твоём переходе в другой клуб. В какой европейской команде ты бы хотел играть?

— Дайте угадаю, — усмехнулся я, — вы же обязательно это у себя опубликуете?

— Конечно, — тут же ответил он, --- я же журналист.

— Ну, — на моём лице так и играла улыбка, — в таком случае я вам скажу, что моё ближайшее будущее, да и не только ближайшее, связано с московским «Торпедо», с которым я хочу стать не только чемпионом Советского Союза, само собой, что не один раз, но ещё и выиграть все возможные титулы в еврокубках. Кубок Кубков, Кубок Чемпионов, Суперкубок.

— Дипломатично и амбициозно, — сказал Ферран, когда ему перевели мой ответ, — но всё-таки предположим, что все твои планы с «Торпедо» выполнены, и ты можешь перейти в европейский клуб. Что ты выберешь?

— Так сразу и не скажешь. Но я точно скажу, куда я не перейду. Это клубы из ФРГ, «Рома», «Лацио», «Милан» и «Реал». Плюс португальский чемпионат мне совершенно неинтересен. Из действительно больших команд, возможно, что «Интер» мне ближе всех. Но опять же, это всё гипотетические разговоры, мало связанные с реальностью. Я футболист «Торпедо», и мои мысли связаны только с этой командой. Ну и со сборной Советского Союза, само собой.

После приёма в редакции France Football у нас состоялась ещё и закрытая вечеринка для своих в советском посольстве. И, честно сказать, мне она понравилась куда больше, чем официальное мероприятие. Там чувствовалась какая-то зажатость французов, здесь же, наоборот, все были своими.

Ну а потом настала пора пробежаться по магазинам и улетать домой.

Памятуя о том, что Катя вроде как ничего не хочет, но при этом явно ждёт от меня чего-то необычного. Ну, я в итоге и решил привезти ей французское нижнее бельё. Притом не только практичное, для повседневной носки, но и то, что покупается исключительно для того, чтобы его снять.

Плюс духи, не «Шанель номер пять». А что-то, что будет больше подходить молодой девушке.

В итоге, потратившись в ноль, я купил Кате два комплекта белья, один из которых из серии Andora был такой, что наверняка бы заставил покраснеть любого советского гражданина, не важно какого пола, и Eau de Givenchy, духи, которые идеально должны подойти молодой девушке.

На всё про всё у меня ушло более полутора тысяч рублей, если говорить про официальный курс. Ну а сколько можно за это получить, если отправиться к спекулянтам, я и думать не хотел. Запросто хватит на ещё одну машину.

Да, я не уставал удивляться перекосам советской экономике. В которой за пару скудных клочков тюли, а бельё Andora именно такое, можно выручить сумму, равную полугодовой зарплате очень квалифицированного специалиста, а три-четыре флакона духов будут стоить как машина. Тот же ВАЗ-2108, который хотела Оля, как раз и будет стоить как четыре флакона Eau Fraîche от Chanel. Тут за них нужно отдать 500 франков, а дома у тебя их с руками оторвут тысячи за две с половиной. Дурдом!

Ну что сказать? Мои подарки произвели впечатление. Притом убойное.

Сначала, правда, Катя отнекивалась: «Нет, нет. Сергеев, ты с ума сошёл. Я такое никогда не надену». Но это было больше кокетство. Надела, конечно.

Духи тоже понравились, как и повседневное бельё. В общем, я молодец.

А вот Оля была другого мнения. Я по простоте душевной рассказал ей о том, что подарил Кате, и в итоге…

— Слава, какого хрена? Ты, блин, герой-любовник! Ты хоть понимаешь, сколько ты денег спустил на свою кралю, что это уму непостижимо! Братик, если у тебя такие доходы, то, может быть, ты ими по-умному распорядишься?

— По-умному это как? Не надо было тебе дарить машину, вернее, даже две. Вместо этого стоило деньги положить на книжку? Это же по-умному? спросил я в шутку и тут же чуть было не поймал лицом зимний сапог, который был у сестры в руках.

— Дурак, это другое! — А ну да, конечно, другое. Кто бы сомневался.

Оля и сама поняла, что немного перегнула палку, и, чтобы сменить тему, спросила:

— Слушай, а что там насчёт интервью этому Феррану? Я краем уха слышала, что ты рассказывал отцу. Он тебя что, склонял уехать за границу?

— Ну, не то чтобы склонял. Он же не дурак это делать при всей советской делегации. Да и вообще, вряд ли такой публичный человек, как Ферран, стал бы заниматься подобным. Но то, что там есть ко мне интерес, это точно.

— А ты что?

— А что я? Оль, зачем мне сейчас уезжать? Да и как? Становиться этим, как его, Барышниковым, я не собираюсь. Так что нет.

— А вообще, в теории это возможно?

— Ты знаешь, думаю, да. Кто знает, что может случиться лет этак через пять-семь. Вот выиграем чемпионат мира, а потом Евро с Олимпиадой. И можно будет уже что-то думать. Но и это, может быть, рано. Я же, как ни крути, ещё студент.

— Ага, студент. Ты такой же студент, как я нападающий советской сборной. Ты сколько раз на лекциях-то был?

— Ну, я там точно был. Сколько раз, не скажу. Но в случае чего название предмета и фамилии декана, ректора и учителя назову. Так что в любом случае это тройка.

— Тройки в школе, горе ты моё луковое. Как и учителя. В институте не учителя, а преподаватели. Которые ставят «удовлетворительно», «хорошо» или «отлично».

— Формалистка. Какая в сущности разница?

— Я б тебе сказала какая, но ещё давно маме обещала не ругаться матом. Поверь, разница есть. И большая. Это принцип! Школа она на то и школа, что тебя там учат. Хочешь не хочешь, но тебя научат. Добровольно-принудительно. Ну, если ты не Борян, конечно. Таким хоть кол на голове теши. А в институте тебе преподают. И это не обязанность, а право. Так что разница есть.

Ну, не знаю, как по мне, это всё равно те же яйца, только в профиль. Хотя, может быть, в её словах и есть какая-то логика.

Новый, тысяча девятьсот восемьдесят пятый год мы всей семьёй встретили во Мценске. Никаких гостей ни я с Олей, ни родители звать не стали, так что праздник у нас получился тихий и семейный, такой, как он и должен быть. Само собой, если бы имелась возможность, я бы позвал Катю с собой. Никто не стал бы возражать.

Но у неё «очень вовремя» произошёл очень неприятный инцидент с бабушкой и дедушкой, они попали в аварию у себя в Салехарде, так что Катя с семьёй отправилась туда, на Крайний Север.

И мы ничем не отличались от обычной советской семьи. Точно так же, как и все, накрыли на стол, пусть у нас он и был несколько более богатый, чем у большинства.