Халява. 90-е: весело и страшно (СИ) - Держапольский Виталий Владимирович "deadnoser"

— Какого хера так трезвонить? — Первое, что услышал Министр, когда Сурков наконец-то снял трубку. — Идите все в жопу, меня нет! И не будет… — Сурков опять был в зюзю.

— Он был у меня, Митрофан! — произнес Министр, пытаясь достучаться до бывшего партнера. — Он! Был! У меня! Ты понял?

Сурков затих, видимо переваривая услышанное.

— Это тот, о ком я думаю?

— Не знаю, о ком ты там думаешь, — прошипел авторитет, — но этот сопливый пацан…

— Это он! — выдохнул Сурков. — Надзирающий! Значит, он добрался и до тебя?

— Надзирающий? Че это еще за хрень?

— Он не назвался? — удивленно спросил Митрофан. — Мне он представился Надзирающим… Как я понял — он нечто среднее между ангелами и демонами — крылатая тварь, смотрящая за нашим миром.

— Бля! — выругался Министр. — Какие еще ангелы?

— Ну, те самые… с небес. Он еще сказал, что нам повезло, если бы разруливать ситуацию призвали одного из ангелов — Владивосток превратился бы в Содом и Гомору! Они не стали бы разбираться, кто прав, кто виноват, и наказали бы всех! Хотя сам Надзирающий без всяких угрызение совести отрубил мне руку мясницким ножом! Предварительно отфигачив каждый палец…

— Так ты сейчас без руки?

— Нет, он восстановил все, как было, лишь прищелкнув пальцами!

— Сука, ну какой же бред! Слушай, Митрофан, а ты не думаешь, что он просто сильный гипнотизер? Что нас с тобой просто разводят, пытаясь отжать прибыльное дело?

— Я не знаю, что думать, Министр… — Авторитет услышал, как Митрофан захлюпал «в трубке» носом. — Но я хочу жить! Жить, сука! Я не готов умирать молодым! К тому же, он пообещал мне вечные муки… Я видел ад своими глазами… И я туда не собираюсь!

Глава 22

Я объявился в кабинете Зябликова тихо и незаметно, просто соткался из окружающего пространства на стуле у окна. Степан Филиппович, встопорщив усы, что — то громко орал в трубку. Обычно спокойный и рассудительный он был не похож сам на себя. Его экспрессивный и чересчур эмоциональный монолог состоял преимущественно из одних матюков и междометий. Я даже и не догадывался, что майор может так виртуозно ругаться. Я не стал отвлекать его от такого завлекательного занятия, продолжая мирно сидеть «в уголке» и не отсвечивать, наслаждаясь многоэтажными бранными конструкциями. Вот, ей-ей, не совру, хотелось взять ручку и увековечить в жесткой прозе некоторые из его матерных выражений. Чего хотел добиться Зябликов от собеседника, мне было непонятно. Но на его месте я бы обязательно прислушался.

Наконец майор в сердцах бросил трубку на рычаги телефонного аппарата, отчего тот жалобно звякнул, и прошелся налитым кровью взглядом по своему кабинету. Я заметил, что несколько сосудов в левом глазу Зябликова лопнули, похоже кровяное давление у майора зашкаливало. «Наткнувшись» на меня, майор вздрогнул от неожиданности, а затем с облегчением выдохнул:

— Сергей Вадимыч… живой! — узнал именно меня, а не мою молодую ипостась Зябликов, рожу-то я себе не омолодил. Так и появился с оригинальной. — А я уж не знал, что и думать! Клял себя, дурака, что за Сережкой не доглядел… Сигнал тут пришел, — сбивчиво затараторил майор, скинувший нервное напряжение, — что какого-то пацана прямо средь бела дня скрутили и в джип затолкали! Ну я, грешным делом, на Сережку подумал… И не ошибся!

— Оперативно до тебя информация доходит, Филиппыч! — Я даже удивился: не должны были так быстро менты о похищении узнать. Ладно бы это лет тридцать спустя произошло, когда на каждом углу видеокамеры, и у всех телефоны. Но на дворе-то девяностые! — Не ожидал такой ошеломительной скорости!

— А! — отмахнулся Степан Филиппович. — Случайно все вышло. Когда тебя… то есть Сережку скрутили, там на переходе бабулька одна стояла. Она как раз к нам в отдел шла — очередное заявление на своего соседа-алкоголика нацарапать! И вот вместо одного — два нацарапала. Ну а остальное я уже домыслил. На хату слетал — Сережки нет…

— Ты это, Филиппыч, нервы береги! У тебя давление шкалит так, что сосуды в глазах лопаются! Хочешь до кучи инфарктом с инсультом разжиться?

— Перетрухал я мальца, — признался мент, — перенервничал. Тебя-то, Вадимыч, хрен чем проймешь — ты ж как гребаный горец Маклауд!

— Я круче, Зябликов — у меня новая башка вырастет, если её отчекрыжить!

— Вот, и я об этом! — согласно закивал Степан Филиппович. — Тебе хоть бы хны, а как Сережка? У него-то новая башка отрастет?

— Фиг его знает, Филиппыч, но проверять отчего-то не хочется! — согласился я с опасениями майора, попутно подлечивая собеседника. Лопнувшие сосуды в его глазах восстановили свою целостность, а покрасневшие белки очистились.

— Ох, твою — полегчало, кажись! — Словно сбросив с плеч тяжелый груз, выдохнул Зябликов. — Твоя работа, Сергей Вадимыч? — Он покачал головой из стороны в сторону, но пульсирующая боль, мучавшая майора вот уже который час, улеглась.

— Моя. — Не стал я отрицать очевидного. — Подлечил тебя мальца — а то краше в гроб кладут, в белых тапках!

— Спасибо! — поблагодарил майор. — Так чего с Сережкой делать будем? Его одного уже и отпустить никуда нельзя! Настоящая приманка для неприятностей!

— А чего тут поделаешь, старина? Я уже объяснял, что его, как ты говоришь, неприятности, это следствие моего появления в вашем мире. И они не исчезнут, пока я буду пребывать в таком вот состоянии! Саморегулируемая система реальности пытается погасить возмущения…

— Как же ты вообще выжил в таком случае?

— Ты, бляха муха, так и не понял, чего я тебе все это время талдычил? Понимаешь, в чем прикол: я как бы здесь, но меня как бы нет! Есть — Сережка, а я существую лишь в качестве его «придатка» что ли… Это все будет продолжаться до тех пор, пока наши сознания не сольются, либо он не станет моим полноценным аватаром. И уже тогда система официально меня примет, «подтвердив» мои права на уровень вмешательства в естественный ход вещей этой реальности. Так сказать, вручит официальные рычаги управления.

— Блин, Вадимыч, ты меня не грузи этой заумной лабудой! — попросил Зябликов. — Я все равно нихрена не понял! Лучше скажи, чего с Серегой делать будем?

— Ничего не будем делать, — спокойно произнес я. — Ты же не думаешь к нему охрану прикрепить?

— Ну… — замялся Зябликов.

— И как ты себе это представляешь? — Я усмехнулся. — Пацану в институте учиться, а твои архаровцы за ним по пятам следовать будут? На парах вместе с ним сидеть? Не смеши п. зду, Филиппыч, она и так смешная! Да и не поможет это ничем, только людей своих можешь зазря положить! А Сережка выкрутится, он далеко не конченый придурок, как многие в его возрасте. Выкрутился же он в этот раз? Выкрутился! А ведь у самого Министра в гостях побывал…

— Сука! — Зябликов ударил кулаком в открытую ладонь. — Значит, все-таки, Министр… И… как… все прошло?

— Жив-здоров ублюдок, если ты об этом.

— А чего так? — ехидно поинтересовался майор.

— Так ты же у нас гребаный праведник, Зябликов! — Вернул я ответную «любезность». — Я бы их всех, как Колобка — на лоскуты… Но решил проявить сострадание, чтобы не травмировать твою тонкую натуру и психическое состояние твоей широкой души.

— Слушай, Вадимыч, не ёрничай! — попросил Степан Филиппович. — Ну, не могу я вот так запросто людей в расход пускать. Несмотря на то, что они, сука, твари злобные! Должно быть в них что-то человеческое? Судить их надо… по закону… по совести…

— Ты еще скажи, что перевоспитаются?

— А вдруг, хотя бы один из сотни?

— Ладно, Макаренко недоделанный, считай, что я принял твою точку зрения. Но частично! У тебя будет еще возможность её основательно пересмотреть! Да, и по просьбам трудящихся, я дал шанс даже такой гниде, как министр! Выбор прост: либо пусть завязывает, либо валит нах! Иначе… Сам понимаешь… Если он не внемлет — тогда я его уничтожу с чистой совестью! Со всей его бригадой!