Олег Петров - Один из немногих
Нырнули в тень, вынырнули снова, и только тогда Роб и Пат объявили, что груз благополучно зафиксирован. Теперь предстоял еще один аттракцион по погрузке в корабль самих себя. Снова переброшен длинный фал, на конец которого Илья и Рейн крепят себя сами. «Грузчики» легко подтягивают их к себе, после семитонных куполов это вовсе не масса. Четверо уставших «грабителей» занимают места на комингсах шлюза…
— Занимайте места, 25 минут до включения! — не отрываясь от приборов и не поворачиваясь, объявил Дэйв. — Не хочу ждать еще сутки!
Он полностью поглощен подготовкой к посадке, словно не замечает набившихся в его корабль коллег. И Скотти, его второй пилот, занят тем же. Роберт уже в третьем ложементе, а Илья занимает четвертый. Рейн и Патрик достают из-за панелей и монтируют подвесные гамаки, тщательно сверяясь с инструкцией. Большой перегрузки не будет, но каждая складка, если что, оставит яркий отпечаток на седалище даже через скафандр…
Для Дэйва, которому вечно не хватает времени, эти минуты пролетели как один миг. А вот Илье пришлось запастись терпением. Всегда так бывает, когда нечего делать, время ползет еле-еле. Раздалось шипение малых двигателей, корабль постепенно отползал от Объекта, и Илья, наконец, увидел в маленький боковой иллюминатор корму своего корабля. Вот солнце блеснуло на обтекателях опор, и теперь в иллюминаторе только небо и краешек Марса. Перчатки и шлемы герметизированы, теперь уже совсем скоро!
— Наддув ДУ, — произнес Скотт. — Три, два, один, начали.
Все-таки Дэйв хитрец, решил начать торможение на «вонючке», чтобы хоть немного сберечь ресурс реактора. Умно и грамотно. Энергия на Марсе нужнее, нежели ядовитое топливо. Но все равно, без торможения об атмосферу придется задействовать ядерную тягу, иначе никакой «вонючки» не хватит. И вот, сквозь шум посадочных движков нарастает тот знакомый звук, яркий, резкий, пронизывающий свист, уходящий все выше и почти исчезающий в ультразвуке. Наваливается небольшая перегрузка, меньше двух «же», но полет остается плавным и ровным, и атомное сердце корабля почти убаюкивает своим пением. Хорошо быть пассажиром, вот Дэйву сейчас не до сна. Он должен погасить скорость еще до входа в относительно плотные слои атмосферы, чтобы не сорвало груз. Их траектория спустя пять минут стала заваливаться резко вниз, это было видно по краешку Марса в иллюминаторе. Плюс такой посадки в том, что гораздо проще выйти в нужную точку, когда не зависишь от капризов атмосферы.
— Пять километров, — доложил Скотт. — Скорость двести, нормально идем.
— Что-то болтает нас, — проворчал Дэйв. — Сильнее обычного.
Естественно, аэродинамика с таким подвесом не идеальная, но даже без всякого управления корабль сориентируется в потоке тяжелым хвостом вниз.
Илья ощущал покачивания корабля, но Дэйв виртуозно парировал эти колебания. Но все равно, было неуютно. Пора переходить на посадочные движки, они шире расположены, и управляющий момент много больше…
— Километр, — озвучил Скотт. — Вертикальная пятьдесят, наддув ДУ номинальный.
Шипение посадочных движков для пилота словно музыка. Пение атомного мотора затихает, и теперь только рефлексы Дэйва отделяют удачу от неудачи. Илья видел в иллюминатор горизонт, площадку энергостанции и два оставшихся корабля. Похоже, они сядут достаточно близко, не хочется таскать все эти тяжести на большие расстояния.
— Пятьдесят, вертикальная четыре, — продолжал бубнить Скотт, но Илья вдруг понял, что совершенно спокоен. Он чувствовал полет, словно сам управлял им. Машина послушна и беспрекословно повинуется пилоту.
И тучи пыли, которые поднялись со всех сторон, не мешают этому ощущению. Вот еще немного, и…
Касание показалось мягким, но звук Илье сразу же не понравился, словно одна из «лап» встала на упор, выбрав всю длину хода цилиндра. А потом, вестибулярный аппарат буквально завопил от возмущения, и что-то заскрипело, застучало, в передних иллюминаторах мелькнуло небо. Медленно, как в кино, корабль опрокинулся на «спину», за что-то зацепился, ударился и замер.
Не считая всех этих фоновых звуков, никто не произнес ни слова. Дэйв, поняв, что происходит, успел не просто остановить двигатели, но изолировал топливную систему и включил аварийное глушение реактора. Нехороший свист воздуха говорил о том, что герметичность нарушена, и теперь вся надежда на аварийные скафандры. Илья буквально почувствовал, как оболочка его легкого скафандра надулась и стала жесткой. В кабине теперь почти вакуум, и ведь надо как-то выбираться…
— Все целы? — услышав невозмутимый голос Дэйва, коллеги облегченно переглянулись.
— Батареи А и Б в норме, — начал отчет Скотт. — СЖО-1 выключено, СЖО-2 держит скафандры, наддув в баках один и два падает, три и четыре в норме. Топливные баки в норме. Реактор заглушен, утечек нет. Фон нормальный.
Все понимали, что этот корабль больше никуда не полетит. Хорошо, что пассажиры целы, но что с грузом?
Позже, когда к месту аварии примчались на краулере «спасатели», стало понятно, что единственной по-настоящему серьезной проблемой станет эвакуация людей. Спасательные скафандры не имеют систем терморегуляции, поэтому, выходить в них наружу нельзя. Точнее, нагреватели в них все-таки есть, но батареи в небольшом переносном чемоданчике откровенно слабые, и кислорода с поглотителем углекислоты хватит лишь на несколько минут. К счастью, решение пришло сразу, с потерпевшего корабля ободрали лоскуты ЭВТИ и приклеили на плотную светоотражающую пленку. Получилось этакое термо-одеяло, в которое по очереди заворачивали путешественников и отвозили на краулере к шлюзу. Дэйв, как положено, эвакуировался последним, при этом успел осмотреть корабль снаружи, отчего чуть не замерз по дороге «домой». Как он переживал, только ему одному было известно.
Но были и хорошие новости. Груз, к всеобщему удивлению, почти не пострадал, его теперь, по идее, даже проще будет разгружать. Подломившуюся опору и ее соседку пришлось попросту отпилить, чтобы корабль полностью и до конца лег на «спину», обретя некую устойчивость, иначе разгрузка могла стать опасной. С корабля сняли все, что смогли, и оставили лежать на рыжем плато как памятник приключению. Плохо, что осталось всего два реактора, но их должно хватить с запасом. По сравнению с привезенным грузом это минимальная жертва.
Несмотря на перевернутый корабль, разгрузка и перевозка куполов заняла почти два месяца. Пришлось пожертвовать частью металлоконструкций на импровизированный подъемник, но «марсиане» работали яростно и упорно, шаг за шагом приближаясь к цели. Через три месяца после экспедиции «бульон» из хлореллы, залитый в огромную прозрачную емкость, уже вовсю трудился, поглощая ядовитую углекислоту и выделяя кислород. Теперь, поломки насосов, хоть и случались регулярно, но уже не могли никого напугать. И запчастей полно, и экологически чистый заменитель имеется!
Оставшись «безлошадным», Дэйв был безутешен, но хуже всего ему было в первые сутки после эвакуации, когда еще оставалось много неясностей и не было четкого плана, как быть дальше. В итоге, в результате коллективных усилий по утешению дорогого командира, «марсиане» узнали, наконец, о подлинных извлекаемых запасах спиртного на Марсе. Куда там Илье с его несчастной флягой! И если подумать, неужели кто-то ожидал, что целых два француза приехали сюда с пустыми руками? В процессе утешения примерно четверть запасов была употреблена по назначению, а для хранения остального был организован официальный марсианский бар. Там оказался не только коньяк, но и ароматная сибирская настойка из сосновых шишек, привезенная геологом Игорем, немного шотландского виски от щедрот Скотта и небольшая бутылка белого вина, непонятно как привезенная Робертом. Но добил всех Ракеш, выставивший емкость Фени, экзотического и бодрящего индийского напитка из орехов кешью и кокоса. Сорок градусов, между прочим! Пробовать это чудо пока не стали, за неимением холодильника, ведь употреблять его нужно только в охлажденном виде. И все понимали, что это отговорки, ведь всегда можно выставить емкость в шлюз, особенно после захода солнца, когда становится холодно…
Такое братство и сплочение, пусть и по плохому поводу, пошло на пользу поселенцам. Илья и Дэйв, как и раньше, продолжали руководить экспедицией, а неприятный эпизод с кораблем стал прошлым, просто прошлым, о котором помнят, но не рефлексируют каждый день и час. И такое положение дел всех вполне устраивало, потому что возможности, и если угодно, могущество колонистов продолжало расти. У первого поселения на Марсе, наконец-то, появилось не только прошлое, но и ясное, обозримое будущее.
Окраины Ростова, октябрь 2059 года— И что мне с ней делать? — спросил Иван молчаливо «нависающую» над ним Лину.
