Артем Рыбаков - Переиграть войну! В «котле» времени
— А мне кажется, что на мотоцикле — не менее безопасно. Сейчас ведь окруженцев ловят, а на свои патрули они вряд ли стойку делать будут… — высказал я свое мнение.
— А на пулю от окруженцев нарваться не боишься? — поинтересовался командир.
— Зубов бояться — «Орбит» не жевать! — жизнерадостно ответил я, но потом, уже серьезно, добавил: — С теми же шансами можно на облаву напороться. Или на тех же окруженцев. А пятнадцать километров в один конец топать по болотам — это мы только завтра к вечеру вернемся.
— Резонно, — согласился Фермер. — Ну а если на немцев наткнетесь, как выкручиваться будете, без языка-то?
— А нам только запас в пару сотен метров и нужен. В логово лезть не будем.
— Пожалуй, ты прав, — поддержал меня Люк и, посмотрев на карту, добавил: — Вот если через Шепели поедем, дорогу километров на пять сократим, так что к вечеру можем и обернуться.
— На том и порешим, — сказал командир, — а связь через Бродягу держать будем, «семерка» туда не добьет.
На сборы мы потратили минут пятнадцать, не больше. Люк взял с собой снайперку, я — верный «ППД», а Зельцу пришлось вооружиться маузеровским карабином. Вполне естественно, что у каждого был и пистолет, и нож. У нас с Люком — «тэтэшники», а Дымов щеголял «наганом» с приделанным к нему ПБСом. Правда, щеголял он недолго — по вежливой, хотя и слегка матерной просьбе Люка глушитель Зельцу пришлось снять и спрятать в карман.
После напутствия командира мы оседлали «биммер» и покинули нашу «смолобазу». «Похоже, это начинает входить в привычку…» — думал я, любуясь окрестными пейзажами. Любоваться, правда, было особо нечем: мы ехали по разбитой лесной дороге по обычному сосновому лесу, мало чем отличавшемуся от подмосковного. Зельц попробовал было завязать разговор, но Люк вел мотоцикл, а я, попробовав отвечать, чуть не прикусил язык на очередной рытвине. Так, в молчании, мы проехали около километра и выехали из леса. Впереди лежала какая-то деревенька. Я, держась одной рукой за ручку и стараясь не вылететь из седла (все-таки Люк ехал слишком резво для этой дороги, а может, я отвык от езды на мотоцикле без задней подвески), достал из-за пазухи карту и попробовал прочитать название. Безуспешно. Тогда я хлопнул Люка по плечу, прося остановиться.
— Что случилось? — затормозив, спросил Саня.
— К местности привязаться надо.
— Давай.
«Так, какая-то паутина из дорог, дорожек и тропинок..» — думал я, водя пальцем по карте и пытаясь соотнести ориентиры на местности со значками на карте.
— Ну как, определился? — поторопил меня Люк.
— Ага. Вон, впереди из-за рощи домики виднеются, это — Заречье. Значит, нам туда, в сторону Жуковки, а там уже шоссейка в нужную нам сторону.
— А может, направо свернем, вот, видишь, здесь проселок обозначен от Вязовщины на Шепели. Поспокойней будет… — предложил Люк.
— Согласен. Давай направо, я проселок не заметил.
Четыре километра прыжков по буеракам, и впереди показалось крупное село.
— Это и есть Шепели! — повернувшись, сказал мне Люк.
— Тормози.
На шоссе, проходящем через село и находившемся от нас метрах в шестистах, я заметил несколько машин и подвод.
— А оживленненько тут. Будем на шоссе вылезать? — спросил я у Люка.
— Давайте-ка изобразите какую-нибудь пантомиму, а я пока понаблюдаю, — попросил он нас с Зельцем, доставая бинокль.
— Ну что, сержант, по-маленькому не хочешь? — спросил я Дымова, слезая с мотоцикла.
— Что вы спросили, товарищ старший лейтенант? — не понял тот.
— Я говорю, с мотоцикла слезай и писай на обочину!
— А я не хочу.
— Ну что ты за человек такой, Дымов? Стране и партии от тебя такая малость нужна, а ты уперся… — продолжал я подтрунивать над несчастным, ничего не понимающим Зельцем.
— Тох, отстань от человека! Не видишь, он смущается? — спас бывшего милиционера от растерзания сердобольный Люк.
«А сам, вон, смех еле сдерживает!» — подумал я, но от Зельца отстал.
Присев на корточки, я тоже достал бинокль и стал изучать окрестности.
— Сань, третий дом справа в ближней линии — во дворе грузовик.
— Ага. А во втором, в этой же линии, белья многовато на заборе сохнет. Надо полагать, большая постирушка у солдат рейха.
— Посты на въездах есть?
— Не-а. По крайней мере, на ближнем я ничего не вижу, — откликнулся Люк И спросил меня: — Рискнем?
Я бросил взгляд на карту:
— Не будем, Шепели объехать можно. И вообще — по шоссе стремновато ехать.
— Согласен.
Проскакав с километр по полю, мы подъехали к деревне, обозначенной на карте как «Лысовичи». На первый взгляд немцев в деревне не было. Надо сказать, что я был в немецком мотоплаще, надетом прямо поверх камуфляжа и разгрузки, а вот мои спутники щеголяли в немецких мундирах. И у всех троих на шеях висели нагрудные знаки фельджандармерии.
Пока мотоцикл медленно катил по главной и, честно говоря, единственной улице деревни, я с интересом посматривал вокруг. Мы уже почти проехали всю деревню, когда нас окликнули.
— Пан официр! Пан официр! — крикнул нам немолодой мужчина, выглянувший из-за забора.
Я снова похлопал Саню по плечу, давая команду остановиться. Видя, что мы услышали его, мужик вышел из калитки, неся в руках крынку.
— Дзякую, пан официр, за вызваленне ад камунистав! — улыбаясь, крикнул он нам, протягивая крынку. — Молочком не хочаце?
Краем глаза я заметил, как перекосилось лицо Дымова, и успел успокаивающе положить правую руку на его плечо.
А Люк слез с мотоцикла и, улыбаясь так искренне, что хоть сейчас во МХАТ на сцену, поздоровался:
— What a fu***ing bastard! I want to kill you![45]
Пейзанин повторил свое предложение:
— Молочком не хочаце?
— О, млеко? Йа, йа. Зер гут! — ответил Люк, забирая из рук у крестьянина крынку и отпивая. — О, дас ист фантастиш! Try it Tony![46]
Пришлось мне тоже пригубить. Молоко было восхитительно на вкус, но, передавая крынку Дымову, я ощущал во рту непонятную горечь.
А еще я очень боялся, что у Дымова не выдержат нервы и он учудит что-нибудь этакое. И что-то смущало меня в окружающей обстановке. Но вот что именно, я понять не мог.
Тут на противоположном конце деревни показалась телега, на которой восседало четверо вооруженных мужчин, одетых, что называется, с бору по сосенке.
— Luke, we've got a problem![47] — привлек я внимание Саши, стоявшего к новым действующим лицам спиной и потому не видевшего их.
Отойдя чуть в сторону, я скинул с плеча и взял на изготовку автомат. Винтовка Люка стремительно перекочевала из-за спины в его руки. Зельц, правда, слегка замешкался, не зная, то ли доставать «наган», то ли вытягивать из коляски мотоцикла винтовку.
— Holen Sie sich das Pistole![48] — пришел я на помощь «молодому». Всю фразу он, конечно, не понял, но слово «пистоле» стало подсказкой.
Люк же, покосившись на меня и убедившись, что я его страхую, сделал шаг навстречу подъезжавшим и повелительно вскинул руку:
— Halt! Zeigen Sie mir Ihre Papiere![49]
«Хм, похоже, он взял у Тотена пару уроков!» — подумал я, не отрывая взгляда от приближающейся подводы. У мужчины, правившего лошадью, из-за плеча торчали стволы охотничьего ружья, а сидевший рядом с ним держал в руках обрез «мосинки». Остальные были вооружены охотничьими двустволками.
После команды Люка возница натянул вожжи, подвода остановилась, и мужик с обрезом спрыгнул. Сделав несколько шагов нам навстречу, он крикнул: «Хутен таг, пан официр!» и, повернувшись к нам боком, показал рукой на белую повязку на своей левой руке.
«Polizei» и «БНС» было написано на ней в две строки.
«А вот и пресловутые полицаи! Быстренько мужички подсуетились — и трех недель, как наших отсюда выбили, не прошло…» — подивился я.
— Zeigen Sie mir Ihre Papiere! — Люк повторил свое требование.
— Конечно, конечно! Минуточку, пан официр! — заторопился «обрезоносец» и полез за пазуху.
Я вскинул автомат к плечу.
— Нихт непакоицца, пан официр! — видно было, что полицай не очень уверен, что я не выстрелю.
Кончиками пальцев он вытащил из кармана какую-то бумажку и с опаской протянул ее Люку. Тот развернул ее, и мельком просмотрев, одобрительно сказал: «Gut!».[50]
Полицаи сразу повеселели. «Ну да, у нас же горжетки фельджандармов, а от этих парней и природные немцы, бывалочи, страдали, не то что какие-то полицаи из унтерменшей», — подумал я и вернул автомат на плечо. Правда, повесил я его так, чтобы при нужде, не напрягаясь, полоснуть очередью по сидящим в телеге.
— Што, дзядзька Астап, дапамагаеш новай улады? — окликнул мужика, подавшего нам молоко, один из сидящих в телеге — средних лет хмырь с лицом, покрытым оспинами.
— Помогаю.
— А з бальшавиков никога не бачыв? — продолжил общение полицай.
