Павел Дмитриев - На распутье
На первый взгляд все просто. Но тут под ноги вываливаются первые грабли отсутствия единых стандартов. Из модема приходит слово на восемь бит (разрядов по местной терминологии), хотя в данной ЭВМ оно заложено исключительно 45-разрядное. Соответственно, происходит все мягко говоря нерационально, 45-битное слово используется только на 8 бит, так как есть лишь один адрес, по которому можно обратиться напрямую. Поставить пять пакетов «паровозиком» друг за другом можно, но тогда подобную операцию придется делать при любой дальнейшей обработке. Для БЭСМ-4 это немалая нагрузка.
Дальше еще интереснее. Набитую данными оперативку можно выводить на системный «Консул» программой с гордым названием «Диалоговый монитор». Но он попросту не успевает за модемом! Переключить сразу на магнитную ленту, благо, там емкость измеряется десятками и сотнями мегабайт? Легко сказать… Всеми внешними устройствами напрямую управляет центральный процессор. Никаких интеллектуальных контроллеров! В переводе на понятный язык, если работает магнитофон, модем должен стоять[252].
В общем, процесс более-менее отладили только на 300 бод. Перекодировщик ребята с ВЦ написали, даже ГОСТовскую таблицу в общих чертах одобрили. Всего-то десятка полтора недостатков нашли. Но это уже и не особо нужно. Мучаться ради сотни килобайт в час, пары мегабайт в день, городить огород с секретностью на ТЭЦ… Оно того просто не стоит. Так что в качестве компенсации убитого на эксперименты машинного времени посчитал на ноутбуке какую-то связанную с углем числодробительную задачу, и закрыл проект.
В будущем можно согласовать запись на ленту софта, там даже секретность особая не нужна, кто же в скомпилированном и упакованном коде разберется. Хотя смысл операции более чем сомнителен – если умрет ноутбук, ценность программного обеспечения для него будет стремиться к нулю. От фотографий интерфейсов проку на два порядка больше.
Но это мелочи. Главное, настроена физическая основа для сети Интернет. Первый шажок на длинном пути сделан. Вот только вторая, программная часть будет куда более крепким орешком.
* * *За конторской суетой неудержимой теплой волной накатывала весна. Непривычно чистый белый снег давно посерел, осел, и начал расползаться под старательными ударами скребков дворников и колесами машин. На крышах выросли сосульки, по утрам их сбивали длинными шестами противные голосистые тетки. Через первую проталину вдоль теплотрассы стала видна грязная прошлогодняя трава. Не сказать, что было сильно жарко. Даже в моем стариковском зимнем пальто, на рыбьем меху и с двумя рядами пуговиц, не припекало. Только нелепая кроличья шапка с завязанными на макушке ушами наконец-то перекочевала на полку, смененная на удобную шляпу.
Наверно, такой дурной стиль был нормой для СССР, но во мне резко усилилось чувство дискомфорта. Срочно требовалось легкое пальто или плащ. Однако, найти в магазине что-то сносное никак не получалось. Штатный советский прикид в наличии был. Дефолт-сити вообще радовал неплохим выбором из 3–4 моделей, очень похожим на вешалку бабушкиной дачи. Все такое же серое, неудобное, но при этом чудовищно прочное и долговечное. Вот только ближе к годовщине «попадания» меня совсем не тянуло на ретро, наоборот, хотелось получить что-то более похожее на 21-й век. Причем красивые вещи в стране однозначно были. Встречались на улице очень приличные образчики, хоть прямо бери и вытряхивай хозяев из одежки.
Самое интересное, что даже Катя не знала точного ответа на главный вопрос социализма «где дают?» По-моему, она попросту не успела распробовать хорошие вещи, слишком стремительным был перенос из деревенской избы на окраине Ойкумены в подмосковный М-Град. Да и не сказать, что первое время хватало денег, пришлось делать ремонт, хоть и плохонький, покупать мебель, всякие мелочи. Начинать с нуля, ложек-вилок. Причем параллельно с отстройкой НИИ, чтоб хоть пару дней сотрудники могли что-то делать без «ручного управления».
Для начала, жена попробовала привычно шить сама по фильмам из ноутбука. Иногда получалось на удивление удачно, до шока и зависти соседок и сотрудниц НИИ. Но все портили более чем посредственные ткани, многие модели одежды оказались принципиально нереализуемыми. Только после нового года в моей жене вместе с растущим благосостоянием проснулся настоящий вкус к хорошим вещам. Но обещанная норковая шубка была нам еще не по зубам. Там и быстро растущий живот отбил все мысли как минимум на полгода вперед.
Осторожные расспросы показали на целых шесть источников дефицита. Мелкие спекулянты, они же «знакомые знакомых», блат в системе торговли, партноменклатурные заказы и спецсекции универмагов. Также недавно открытые и уже нашумевшие «Березки», да «секонд хенд» 60-х, они же комиссионки. Последним в этом ряду шло случайное везение, когда на прилавок случайного магазина невесть откуда валился качественный импорт.
Местные знакомые предлагали полную туфту, связями в дефолт-сити мы обрасти не успели и в местную партийно-номенклатурную элиту влиться не могли. К М-Градской системе привелигированных заказов я, как директор, был давно «подключен». Вот только проку с этого было чуть. Ассортимент и качество могли, конечно, внушить самоуважение обладателю пропуска где-нибудь в Н-Петровске. Но на фоне близкой столицы смотрелись весьма бледно. Идею с «Березкой» Толик зарубил с ходу и напрочь. Ибо покупка чеков, и, тем более, валюты по законам СССР серьезный криминал. Реально тянущий года на три, но, при отягчающих обстоятельствах, вплоть до высшей меры.
Совсем отчаявшись, начал искать хорошего портного. Примеры работ местных спецов откровенно говоря не радовали. Кожа – шелушащаяся дрянь, явно выделанная в подпольной живодерке без всякого соблюдения технологии. Неровные строчки подгнившими нитками. Никакой проклейки и отбивки швов. Про фасоны лучше промолчать, не придется материться. Даже у меня, привыкшего к продукции Китая 2010 года, подобные изделия вызывали… Сказать мягко, отторжение.
Помог случай. В комиссионку неподалеку от часто посещаемого МЭПа я забрел практически случайно, никаких положительных ассоциаций из 21-го века это название не несло. И был поражен. Во-первых, объем магазина мало уступал нормальной «Одежде». Вешалки и полки от вещей, конечно, не ломились, но контраст был заметен сразу. Во-вторых, минимум треть вещей была совершенно новой, и явно заграничной. В-третьих, покупатели резко отличались от уже привычного моделью поведения, да выглядели почти как моем будущем.
Но продавщицы были вполне советские. Устроили небольшой митинг[253] в самом центре зала, и ругались во всю мощь глоток, как программисты с постановщиками. Невольно прислушался.
— Галка, смотри, дубленка-то за полтора косаря старая какая.
— Брось, я ее принимала. Новенькая юговская, шикарная штучка. Лиса такая по воротнику…
— Кролик это!
— Да ты шо?! Неушто опять подменили?
— Нюрка! Нюрка!!!
— Тут я, — из дальнего угла выбралась молодая девушка. Стройная но жутко некрасивая, с лицом, глубоко изрытым оспинами прыщей, — что там у вас?
— Ты в отделе была с утра? При тебе дубленку смотрели?
— Да, я…
— Дура! Ее ж подменили!
— Как!? Я проверяла, квитанция тут прикреплена… Не может быть!
— Ах-ха-ха! Ну ты даешь!
— Безголовая! Увели дубленку у тебя, щас расплачиваться будешь.
— Нет, нет… — Девушка растерянно вытаращилась на товарок широко открытыми глазами чуток приоткрыв рот.
— А вот так! Смотреть надо было!
— Зенки открывать, не задницей вилять!
— Будешь теперь знать, как Ваньке глазки строить, чучело!
— У-у-у-у… — Слезы брызнули из глаз несчастной, — Я, я… Не заметила, — проревела Нюрка.
— Девки, а кто такую недостачу покроет?
На бабские визги откуда-то из глубин подсобок неохотно вылез директор. Совсем не стандартный образ толстенького, хитренького прожженного жука «за сороковник». Наоборот, молодой парень, примерно моего возраста, в модных интеллигентских очках.
— Ну хватит реветь! — Авторитета заткнуть голосистых продавщиц ему явно не хватало. Как и наглости с силой голоса. — Прекратите наконец, тут покупатели!
— Так она до конца года не расплатится.
— Да пошли они…
— Золото скидывать будешь, меня сперва кликни! А то продешевишь, дура полоротая.
— Мы за Нюрку платить не будем! — Подвела итог самая старшая и шарообразная продавщица. Оглядела товарок, и заручившись молчаливым согласием добавила, — Вот вы Дмитрий… Федорович, и покройте недостачу пока она все не отработает.
— Прекратите! Идите по местам. — Директор попытался перехватить инициативу, — Нюра, иди умойся.
— Так у кого хочешь своруют, поставили бы рамки противокражные. — Не выдержал я, врываясь в высокий спор. — Пожалейте девушку!
