Михаил Маришин - Дизель решает всё
Вкратце не получилось, спустя полтора часа обстоятельного разговора, в котором мой собеседник вникал в малейшие детали и выспрашивал подробности, я чувствовал себя как выжатый лимон. Особое внимание уделялось вопросам, где и как наши двигатели можно применить. Дело в том, что новый двигатель, имея ширину 1320 миллиметров, идеально подходил для танков, но на классических грузовиках его разместить было проблематично, поэтому я продвигал идею карьерных самосвалов и тяжелых тракторов, а также машин с ломающейся рамой. Но для всего этого, за исключением разве что бульдозеров, требовались дополнительные «комплектующие», например резина больших размеров, которой попросту не было. Для авиации, катеров, тепловозов мотор был слабоват, даже в удвоенном варианте. Получалось, что под его крупносерийный выпуск попросту пока нет машин, нет спроса на наше предложение.
— Вот что, товарищ Любимов, — Берия передал мне папку, — ознакомьтесь.
Открыв ее, я углубился в чтение. В докладе ЦНИДИ за подписью Л. К. Мартенса говорилось: «Двигатель по схеме конструктора тов. Любимова на настоящий момент имеет характеристики, находящиеся на уровне лучших зарубежных быстроходных дизелей и бензиновых моторов для авиации, но не допускает дальнейшего улучшения соотношения вес/мощность, вследствие чрезвычайно теплонапряженного режима работы поршневой группы, что делает невозможным переход на ее изготовление из легких сплавов. Между тем, четырехтактные дизели традиционной конструкции еще не исчерпали всех своих резервов, в том числе, в плане изготовления двигателя из легких сплавов, что обеспечит им превосходство в удельных показателях перед схемой тов. Любимова. Считаем применение схемы тов. Любимова для авиамоторов нецелесообразным». Вот так, считает товарищ, что не получится у Чаромского сделать силуминовый поршень и все! И ведь не скажешь, что именно такие имел 5ТДФ в шестидесятых годах XX века! Профессор, блин! И подтекст понятен — дайте ресурсы нам, нечего их бесполезно на разных вредителей-прожектеров растрачивать. Сделал Любимов автомобильный мотор — вот пусть автомобилями и тракторами занимается, а на нашу поляну не лезет. Похоже, началась грызня, или уже в разгаре, а меня только сейчас носом ткнули. И, похоже, призом в бумажной войне является именно ленинградский «Большевик».
— Ознакомились?
— Да, товарищ Берия…
— И? Что скажете?
— А что сказать? Чем плохи моторы, находящиеся на мировом уровне? Они уже в металле и в серии. Хочет товарищ Мартенс выше головы прыгнуть — пусть пробует и делом доказывает. Что же до алюминиевых сплавов, то их использование в моторах классической схемы даст всего лишь тот же самый мировой уровень. Вот не верится мне, что зарубежные конструкторы обходят эти сплавы вниманием. А в моей схеме они дадут совсем другой эффект. Например, новый оппозит 130/190 Чаромского полностью в силуминовом варианте даст 670 лошадиных сил при вдвое меньшем, чем у классических моторов равной мощности весе. А Х-образник — 1350 лошадиных сил соответственно. То есть, в первом случае мы не получаем ничего, а во втором — качественное техническое превосходство нашей боевой авиации над противником. При этом мы всегда имеем страховку в виде чугунных моторов «мирового уровня». В любом случае, исследования не пропадут втуне, их результаты всегда пригодятся в классических конструкциях двигателей. Считаю — Чаромскому мешать не надо, результат он даст.
— Хорошо, учтем ваше мнение. Все равно во исполнение постановления ЦК ВКП(б) от 15 ноября 1930 года нужно переходить на использование дизелей, а реальной альтернативы вашим моторам пока нет. Работайте. Кстати, на парад седьмого ноября приглашаю вас в составе делегации аппарата ВОБД.
— Спасибо, но я уже со своим КБ транспаранты заготовил, — со скрытым ехидством ответил я. — С ними и пойду, а то как-то не по-товарищески получается.
Эпизод 8Остаток октября месяца 1931 года, когда аврал с серийными моторами прошел, а работа над опытными вошла в нормальное русло, я решил посвятить тому, что мне прямо запретили. Видя, что мои молодые конструкторы зациклились на одной теме, а это чрезвычайно вредно для мозгов, я собрал всех однажды после работы и сказал:
— Дорогие мои товарищи, вы знаете, что нам прямо запретили заниматься чем-либо кроме моторов. НО! В свободное от работы время мы вольны делать все, что вздумается. Поэтому предлагаю добровольцам оставаться после работы и, вместе со мной закрыть-таки «минометный» вопрос. Хотя бы в отношении минометов калибра 82 миллиметра, который у нас проработан наиболее полно и есть реальная возможность его изготовления на нашем заводе.
Откликнулись, надо сказать, не все, но наш кружок «умелые руки», с помощью сварщиков Милова и рабочих опытного цеха ЗИЛа, а также зеков-«пушкарей», всего за две недели выдал готовый миномет. Причем был он, что ни на есть, мобилизационный. Ствол изготовили из карданного вала ЗИЛ-5, плиту штамповали на оборудовании для изготовления дисков колес, использовали имеющиеся материалы и оборудование по максимуму. Тактико-технические характеристики миномета и мин практически совпадали с теми, которые я помнил наизусть по прошлой жизни. Не была забыта и крайне необходимая вещь — предохранитель от двойного заряжания. Здесь он был стопроцентным изобретением, так как даже острой его необходимости пока не осознали. Тем не менее пользу оценили.
С выстрелами вышла небольшая заморочка — таких необходимых их составляющих, как дополнительные заряды, взрывчатку, взрыватели, взять нам было неоткуда. Поэтому пошли по пути максимального упрощения и сделали десятиперые мины, под предполагаемые кольцевые допзаряды, дымокурящими, с отверстиями в хвостовой части корпуса, нам ведь нужно было только отметить место падения и все. Вместо взрывателя ввернули макет, а стреляли на убранных колхозных полях на минимальную дистанцию основным зарядом, по сути — охотничьим патроном. Получив неплохие предварительные результаты по рассеиванию, 28 октября показали наше произведение, весом в 57 кило, из трех частей, не более 20 кило каждая, представителям Артуправления РККА. После чего батальонный ствол у нас забрали на испытания, чем они стрелять собрались, для меня осталось загадкой, так как выданный позже ЗИЛу заказ на корпуса мин, по нашему чертежу, пришел только в декабре.
Оценивая свои усилия по укреплению обороноспособности страны за прошедший период, я мог, с натяжкой, поставить себе «троечку». Сделано было хоть и немало, но явно недостаточно, чтобы с уверенностью смотреть в будущее. Меня могло бы успокоить разве что принятие на вооружение какой-нибудь системы, которая обеспечивала бы подавляющее качественное техническое превосходство над любым противником. Но придумать или вспомнить такое я не мог, ничего не приходило в голову. Мысли постоянно упирались в ядерное оружие, но этот вариант был неприемлем. Не столько по морально-этическим причинам, сколько из-за абсолютной технической невозможности его воплощения при имеющихся ресурсах и возможностях. Варианты обычного оружия я перебирал в голове и так и сяк, но они, откровенно говоря, были далеки от совершенства.
Не порадовали новые дизельные двухбашенные Т-26, которые я видел на параде 7 ноября. От тех, что я помнил, они отличались только уменьшенной ведущей звездочкой. Вооружение осталось прежним, чисто пулеметным, в двух башнях. Пулеметы, правда, были другие, системы Любимова — Шпагина, и представляли собой утяжеленный во всех отношениях вариант ручника, который сам практически не отличался от винтовки. Питание их было дисковое, хотя я писал Шпагину о необходимости пересмотра конструкции винтовки при проектировании танкового пулемета, таким образом, чтобы подача патронов шла сверху. И, само собой, из металлической ленты, а не дискового магазина. Может, я и хотел слишком многого от молодого оружейника, но очень уж надеялся получить что-то подобное знакомому ПКМ.
Шпагин же был безмерно рад, хвастаясь в переписке, что самозарядную винтовку образца 1931 года, после всех доработок и испытаний наконец-то приняли на вооружение. Полк 1-й Московской пролетарской дивизии прошел с ними по Красной площади. Но на этом все и закончилось, в производстве оставили только легкий ручной пулемет и его танковый вариант. На винтовки не хватало проката качественной стали для изготовления штампованных деталей, и ее производство отложили до лучших времен.
Чтобы сбить с оружейника благостный настрой и побудить его работать, я разразился еще одним письмом к нему, где в пользу перекомпоновки пулемета приводил еще один довод, а именно, дальнейшее совершенствование конструкции в направлении увеличения калибра. Рассуждал я при этом совсем просто: Шпагин и Дегтярев теперь в контрах из-за винтовки, поэтому вопрос ДШК «подвис». Фактически можно рассчитывать только на несовершенный и нетехнологичный ДК. Это равнозначно тому, что в РККА «крупняков» вообще нет. Надеюсь, мои настойчивые просьбы не останутся без внимания, а в качестве «поощрительного приза» я скопировал тем же путем, что и «Сайгу», Вальтер П-38, изготовив его дерево-металлический макет, и отправил оружейнику вместе с зарисовками и эскизами. Этот подарок прямо-таки вопил о кустарщине, но именно этот эффект мне и требовался. Может, теперь военные получат так желаемый ими пистолет, который мог бы вести огонь через бойницы бронемашин. Мне же был важен самовзводный УСМ. Таким образом, я практически исчерпал «наследие будущего» в плане стрелкового оружия, ибо штурмгевером не было смысла заниматься, все равно лучше АК для нашей армии ничего не придумать.
