Василий Панфилов - Улан. Экстремал из будущего
Однако мать есть мать – возраст у Павла пока такой, что без нее не обойтись. Ну и видя ее ссоры с отцом, кавалеров, запах вина… Чувства к Екатерине у цесаревича были двоякие…
В общем, психика ребенка получила тяжелый удар, и Грифич старался смягчить его состояние. Обычно новыми играми или нехитрыми изобретениями. Вот и сейчас…
– Игорь (они давно называли друг друга по имени), а это что? – с удивленным видом спросил мальчишка, глядя на чудную конструкцию. Не менее удивленно выглядели его сверстники – князь все-таки «пробил» идею класса.
Современники попаданца опознали бы в конструкции прообраз велосипеда – без педалей и на колесах типа тележных, разве что повыше уровнем.
– Самокат, – отозвался наставник, – попробуй!
Показав, как тут можно пробовать, он отдал конструкцию детворе. Попробовали… Впечатлились – и во дворце уверенно прописались скрипучие двухколесные механизмы, а ребятня принялась осваивать их, играя в догонялки и гоняя на скорость. Все бы ничего, но были и аварии, в основном, страдали лакеи, в которых врезались малолетние гонщики.
– Государь-цесаревич, ну негоже так-то гонять! – то и дело звучала плаксивая фраза очередного пострадавшего. Павел или другой «гонщик» из детской компании винились, но не унимались.
Впрочем, лакеи быстро научились реагировать на детские крики и поскрипывание колес.
Были изобретения и для придворных…
– Вот… думки, – бросил он на столик, за которым скучали сановные старички, кроссворды и сканворды, адаптированные под нынешние реалии. Старички маразмом не страдали и быстро разобрались в сути – так у Двора появилось новое развлечение, причем, что интересно, люди пожилые больше полюбили составлять кроссворды и сканворды, чем их отгадывать. Ну а князь, пользуясь привилегиями директора Шляхетского корпуса (а точнее, имеющейся там типографии), начал выпускать небольшими тиражами самые интересные произведения с указанием авторства в каждом конкретном случае. Вскоре тиражи «Думок» стали тысячными, принося Корпусу довольно заметную прибыль.
Посмотрев на успех «Думок», он озадаченно почесал затылок (мысленно) и обругал себя – идея-то витает в воздухе…
– Государь, прошу дозволения выпускать газету, – обратился он к Петру. Князь ожидал хоть каких-то вопросов – пусть формальных, но нет, Петр Федорович аж вскочил от возбуждения:
– Дозволяю!
Правда, потом уже начались вопросы, но видно было, что попаданцу Петр доверяет и интересуется, скорее, из любопытства. Газета в городе уже была – официальные «Ведомости», но была она нерегулярной, неструктурированной и достаточно скучной.
Понятно, что асом журналистики Игорь не был, но какое-то представление о работе газетчиков все-таки имел. Так что к началу июня вышел первый номер «Известий Петербурга», в которых была страничка новостей, страничка сплетен и слухов, сканворды, кроссворды, поздравления и другие вещи, привычные его современникам. Первый тираж напечатали всего в пятьсот экземпляров, но в итоге его пришлось допечатывать несколько раз, и общая численность проданных газет перевалила за десять тысяч.
Следующий тираж напечатали сразу десятитысячным – и снова желающих оказалось больше, чем экземпляров газет. Но князь предвидел (надеялся) такую ситуацию, и потому на последней странице была информация о подписке на «Известия». Горожане подсчитали, и… оказалось, что годовая подписка обойдется дешевле, чем еженедельная покупка «Известий» – и не факт еще, что можно будет ее приобрести…
– Экий ты хват! – с долей восторга отреагировал Миних. – Самому-то большая доля досталась?
– Десятая часть.
– Скромно, – неопределенно сказал фельдмар-шал.
– Ну а что, – пожал плечами князь, – все равно типография Корпусу принадлежит, да и я сейчас налажу дело да отойду в сторонку, а деньги-то будут идти.
– Умно, – медленно протянул Бурхард, – я в твои годы так просчитывать не мог.
– Не прибедняйся! – хохотнул собеседник.
– Не мог, – качнул головой немец, – я как строитель и военный соображал хорошо, а вот в таких вопросах, бытовых… Тут я часто промашку давал.
С Минихом Грифич накрепко подружился. Казалось бы, разница в возрасте (почти шестьдесят лет!) и жизненном опыте колоссальна, но насколько одинаково они смотрели на многие вещи! Оба совершенно нетерпимые к безделью, великолепно образованные… Да, попаданец тоже великолепно – программа школы двадцать первого века плюс увлечения сделали из него личность весьма и весьма грамотную – по местным меркам. Впрочем, и по меркам двадцать первого века.
Да и после начала военной карьеры в попытках утолить информационный голод улан учился – поначалу былины и русскую историю, затем языки, труды древних и современных полководцев. Ну и, разумеется, пытался применять свои математические познания для баллистических расчетов, строительства и т. д. Получалось. Вот с физикой было заметно хуже, а про химию и говорить нечего – совсем беда… Какие-то обрывки в памяти еще плавали, но он сомневался, что удельный вес водорода может иметь здесь какое-то значение. Особенно если из всех доказательств и расчетов только «Мамой клянусь, да!».
* * *– Здорово, Емеля! – приветствовал он казака в чине урядника, возглавляющего небольшую компанию.
– Здравствуй, твоя светлость! – засмущался казак.
– Хорош, Емельян, – засмеялся князь, – не на службе. Мы с тобой столько раз в одних битвах бились, да бок о бок в них сходились, что не чинись.
– Хорошо, княже, – хмыкнул казак и потеребил короткую бородку, – только Игорем тебя звать не буду, лучше уж княже.
– Да как хочешь, – махнул рукой Грифич и повел донцов устраиваться во дворце.
Предыстория же такова:
– Хорошо бы подобрать Павлу не учителей, а… – Грифич неопределенно повертел кистью и поудобней устроился в мягком кресле. Петр терпеливо ждал – наставник сына попусту к нему не лез, так что в заминке он не видел ничего страшного. – Не наставников, а людей бывалых в окружение. Таких, знаешь, чтоб солдаты были, казаки, монахов парочку, еще кого-то можно… Ну и чтоб все они были путешественниками да людьми бывалыми.
– Идею уловил, – кивнул государь, – и в принципе одобряю. Только как людей подбирать будешь?
– Ну солдаты проблемой не будут – по одному человеку из гвардейских полков, да из обычных, но отличившихся. Мои уланы, апшеронцы, еще кого. Казаков тоже подберу, сталкивался, знаю людей надежных.
– Инородцев на себя возьмешь? – После вопроса Петр раскурил трубку и кликнул слугу открыть окно – отношение Грифича к табачному дыму знал весь Петербург.
– Калмыков могу, – задумался князь, – есть там парочка хороших парней, а вот с остальными как-то не сталкивался. Да! С вопросами по поводу духовенства лезть не буду, но знаешь, лучше взять не тех, кто с детства в монастырях, а таких… Чтоб после горя туда ушел, и желательно, чтоб немцы или турки насолили крепко. А до этого чтобы купцами были, дворянами или крестьянами – тут не важно. Важно, чтобы они успели жизнь повидать за пределами стен монастырских.
– Много думаешь набрать?
– Нет, – замахал руками попаданец, – человек тридцать, не больше. Скорее, даже меньше. Тут главное не количество, а качество – пусть привыкает общаться с людьми из разных сословий да разных краев империи. Полезно будет.
– Займись, – кивнул ему Петр Федорович.
…Что государю, что наследнику выбранные попаданцем люди понравились.
– Интересные, – задумчиво сказал мальчик после примерно двухчасового общения с ними, – особенно этот… Пугачев.
– Да, колоритный казачина, – согласился с ним отец, – и боец славный, если верить князю… Да верим-верим, – успокоил он попаданца.
– Мне еще Аюка понравился и Матвей Прохоров из Апшеронского, – сказал Павел, а потом добавил тактично: – И Никифор из твоего уланского.
– Эх, – взъерошил Рюген волосы мальчишке, – не надо. Знаю, что дядька он суровый, а точнее, кажется так. Сейчас присмотрится малость, освоится – и ты удивишься, как интересно он может рассказывать об обычных вещах.
– Обычных? – непонимающе посмотрел на князя Петр. Тот поскреб подбородок (бриться каждый день он считал излишним) и протянул:
– Из чего крестьянские поверья рождались, приметы лесные, да многое! Но главное – он отличный мастер конного боя – один из лучших, что я встречал.
Государь выпятил губы в трубочку и с иронией посмотрел на собеседника:
– Своего расхваливаешь?
– Не без того, – согласился Грифич, – вот только конному бою учил меня именно он.
Глава 9
«Свита» пришлась Павлу по душе – бывалые люди, успевшие помотаться по свету, да еще и с хорошо подвешенными языками. Особенно подружился мальчишка с Пугачевым – казачина был на редкость обаятельным. Ну и Никифор постепенно осмотрелся и начал учить ребенка верховой езде.
– Смотри, Игорь! – звонко кричал цесаревич. – Я вот так могу!
