Андрей Величко - Наследник Петра. Кандидатский минимум
– Так ведь, государь, даже я знаю, что Яков Вилимович считает астрологию шарлатанством.
– Здесь я с ним согласен, но это не отменяет ее нужности в данный момент. Однако, в отличие от меня, Брюс должен знать, какие слова в ней употребляются, будь она хоть наука, хоть лженаука, хоть еще что-нибудь.
– Твой Кристодемус, я так мыслю, этих слов знает никак уж не меньше.
– Наверняка, но он мошенник. Ладно бы про это знали только мы с тобой, но по крайней мере подозревают такое достаточно многие. А Брюс, насколько я в курсе, – честный человек. Причем это общее мнение, а не только мое, что особенно ценно.
– Опять ты, ваше величество, какую-то… да каким же словом ты подобное называл… а, вспомнила – аферу затеял. Может, со мной поделишься, раз решил к ней привлечь, чтобы я не вслепую мыкалась?
– Вот пока ехать будем, и поделюсь, все равно в пути заняться нечем, а в Брюсово имение ехать придется почти весь день.
Императорская процессия для неискушенного взгляда выглядела как полувзвод Измайловского полка, куда-то отправившийся по своим делам. Наверное, приводить в чувство какого-нибудь зарвавшегося помещика или чиновника средней руки – во всяком случае, именно так думали те немногие, кто видел ее ранним утром, когда она покидала Москву. Два десятка всадников и средних размеров пароконная карета с надписью «Его величества лейб-гвардии Измайловский полк» – в ней, наверное, ехали заплечных дел мастера со всем, что им необходимо для работы.
На самом деле солдаты были семеновцами, а не измайловцами, а в карете находились император и бабка Настя. Первый о чем-то оживленно рассказывал, а вторая слушала, время от времени хмыкая и качая головой.
Как и обещал, царь за день до визита отправил к Брюсу курьера, однако из соображений секретности Якову Вилимовичу было всего лишь сказано, что его желает посетить некая высокопоставленная особа. Ведь в случае обнародования действительного маршрута императора ему пришлось бы брать с собой куда большую охрану, а так можно было обойтись минимальной.
О приближении кавалькады сообщили специально подряженные деревенские мальчишки, и старый ученый вышел на крыльцо, недоумевая, что и, главное, кому от него понадобилось.
Вид гостей особого энтузиазма не вызывал – это были измайловцы, уже заслужившие вполне определенную славу. Карета с надписью поперек кузова, подтверждавшей принадлежность солдат, повернулась боком. Открылась дверь, и оттуда выпрыгнул простоволосый отрок, который, почтительно поддерживая под руку, помог выбраться невысокой и полноватой пожилой даме. «Кажется, я ее когда-то видел, – подумал Брюс, – вот только когда и где? Неужели…»
– Настенька, тебя ли я вижу? – неуверенно спросил он.
– Как есть – меня, не сомневайся.
Последнее было лишним – хоть внешне давняя подруга изменилась очень сильно, голос ее остался практически тем же самым.
– Неужели вы… ты и есть та самая высокопоставленная особа, о приезде коей меня предупреждали?
Тут в разговор вмешался отрок:
– Та самая, Яков Вилимович, именно та самая, других тут нет. Очень Анастасия Ивановна сейчас высоко сидит, иногда и рад бы кого повыше засунуть, да некуда. Мне вам представиться или вы уже сами догадались?
– Ваше величество? – присмотревшись, предположил Брюс.
– Так точно. Скажите, а вон там у вас что – сад или просто парк? Очень красиво, я в нем, пожалуй, немного погуляю, а вы не стесняйтесь, вам с Анастасией Ивановной, думаю, найдется что вспомнить. А как наговоритесь, пошлите кого-нибудь ко мне, у меня тоже есть тема для беседы.
На воспоминания и предварительную беседу Брюсу с бабкой хватило сорока минут, после чего к Сергею подбежал мальчишка и сообщил, что господина просят в дом. Судя по его речам и виду, о том, что господин – это сам царь, ему не сказали.
– Слушаю вас со всем вниманием, ваше величество, – чуть поклонившись, сказал старик, мельком покосившись на скромно приткнувшуюся в углу бабку.
– Вам, наверное, Анастасия Ивановна уже сообщила, что ко мне можно обращаться на «ты», тем более людям, кои столь меня старше и образованней, – предположил император.
– Да, государь, но тут нужно было подтверждение от тебя лично. Меня тоже можно звать по-простому, я не обижусь. Но все же – что привело тебя ко мне?
– Успехи аэронавтики, – объяснил царь, присаживаясь в кресло. – И ты тоже садись, двумя словами тут не обойдешься. Итак, неделю назад произошло знаменательное событие – человек впервые поднялся в небо. Причем не просто так, а пролетел более ста верст на аппарате, который я назвал «аэростат», или, если по-простому, то воздушный шар. Но, к сожалению, окончание «стат» в его первом наименовании взято не с потолка. Этот аппарат действительно статичен относительно окружающего его воздуха. Пилот, то есть человек, управляющий шаром, может только кое-как менять высоту полета, а его скорость и направление зависят исключительно от ветра.
– На различных высотах и скорость, и направление могут отличаться, – заметил Брюс.
– Правильно, но далеко не всегда. И, кроме того, эти отличия непредсказуемы. Да и диапазон высот, где может летать шар, слишком узкий для того, чтобы уверенно пользоваться упомянутой разницей. Но ведь этого почти никто не понимает! Англичане – те уж точно не курсе. Вот, значит, я и подумал…
Далее император минут за двадцать рассказал Брюсу об английских инициативах, острове Тобаго, а также о том, как он, Петр Второй, всем этим собирается воспользоваться.
– Вот почему бы, например, не быть такой науке, которая в зависимости от места, времени года, фаз Луны, расположения созвездий сможет по силе и направлению ветра у земли предсказать, каков он на разных высотах? И как это будет меняться со временем. Ну там Сатурн в созвездии Весов, Юпитер еще где-нибудь и Венера в некой подходящей фазе. И чтоб формулы, формулы были посложнее, в одну строчку не помещались!
Император хотел добавить что-то еще, но Брюс захохотал.
– Так ты… ваше величество… ох… хочешь, дабы я эту твою науку как можно правдоподобнее придумал? – сквозь смех спросил старый ученый.
– Вот именно. Пусть лучше англичане умные книжки читают и пытаются в них разобраться, это для общего развития полезно, чем просто так вывозят наш лес да еще и пакостят при этом по мере возможностей. Ах да, чуть не забыл. Формулы, разумеется, должны быть разными для самых разных мест. Начни с той, что, скажем, для Вологды, потом придумай для Казани, а там, глядишь, со временем и до Архангельска доберемся. И наука твоя будущая пусть называется астрография.
– Эх, ваше величество, лихо ты все придумал, да вот только неохота мне в памяти потомков оставаться шарлатаном. И почему именно астрография?
– Ты там останешься как великий политик, ученый и дипломат, – пообещал император. – Про астрографию будет мой секретный указ о том, что это такое и зачем оно мне понадобилось, с пометкой, что через сто лет его можно будет предать гласности. Хотя, конечно, сто лет водить всех за нос не получится, тут бы десять продержаться, и то хлеб. А назвал я новую науку астрографией, потому как астрология и астрономия уже есть, а более, кроме «графии», я окончаний для наименования наук не знаю. Ну как, согласен?
– Да, государь, – кивнул Брюс, но тут на его лице появилась хоть и еле заметная, но все равно явно хитрая улыбка. – Придумать нетрудно, но для того, чтобы получилось правдоподобно, мне свои формулы надобно будет сверять с действительным положением планет и созвездий. А телескоп у меня уже старенький, да он и новый был, прямо скажем, плоховат.
– Понятно, – кивнул молодой царь. – Раз уж императору взбрела в голову такая блажь, то пусть от нее хоть науке будет польза – так? А то ты будто без телескопа не вычислишь, где в какое время что в небе находится. Сам же составил астрономический календарь еще тридцать лет назад! В общем, будет тебе самый лучший телескоп, но это, по-моему, как-то мелковато. Нужна настоящая обсерватория, и в ней не только телескопы, потому как одного для всех задач мало, но прочее необходимое. Углы там между звездами мерить и все остальное, я уж не знаю, что именно.
Тут император опять пожалел, что никто до сих пор не изобрел фотографию; тогда открытия, сделанные в данной обсерватории, сразу имели бы документальное подтверждение. Да и траектории небесных тел по снимкам изучать удобней, чем просто часами пялясь в телескоп. Может, пусть этим сам Брюс и займется после завершения трудов по основам астрографии? В конце концов, ему же это и пригодится.
Решив вернуться к данному вопросу попозже, император продолжил:
– Только ты побыстрее реши, где эта обсерватория будет располагаться – здесь или в Горенках. Там у меня сейчас университет. Что, не слышал? Видишь, как оно вредно, в глуши-то жить. Может, переберешься поближе к Москве? А то у меня в том университете астрономию преподавать совсем некому. Дом тебе предоставят, там таких, которые пока ни под что не заняты, еще осталось несколько штук. Ко мне в гости будет нетрудно съездить при случае, да и я не надорвусь тебя навестить. Опять же с Анастасией Ивановной почаще станешь видеться, а уж насколько это достойная женщина, ты небось знаешь не хуже меня. Как, уговорил я тебя или мне дальше продолжать языком трудиться?
