Евгений Красницкий - Сотник. Беру все на себя
Значит, что? Вот именно, сэр! Вы сейчас не просто исполняете приказ воеводы Погорынского, а получили возможность начать отрабатывать методику обороны от Орды на ляхах и Городненцах. И совершенно неважно, каким будет результат — PR методами вы будете вдалбливать всем, до кого дотянется ваша пропаганда, что это было начало великого дела — умения не выпустить живьем, или добить в его же логове, ЛЮБОГО агрессора вторгнувшегося в пределы… ну, там видно будет, как обозвать то, что в этих пределах будет находиться. Короче: „Кто с мечом к нам придет…“, или „Не ходите на Русь — там живет хазарская смерть“, или „Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!“. Но! НО! Основная идея — не князь вторжение отразил, а земля поднялась! Да, пусть пока только Погорынская земля, но зато как! Вместе с сотней зрелых воинов пошла в бой сотня мальчишек! И прямо в стиле „Слова о полку Игореве“: воевода Погорынский медведем ворога ломает, а внук его лисом по дебрям рыщет — не дает татям с добычей уйти!
В таком, значит, ключе. ЛЕГЕНДУ рожать будем — преднамеренно, и с далеко идущими последствиями! Качество оружия — очень важно, тактика и стратегия — необходимейшие вещи, экономика и демография — и сомнений никаких быть не может, но наиглавнейшее — мироощущение и самосознание, которое заставляет любого, к тому способного, браться за топор в случае угрозы общности, которая простирается далеко за пределы его „малой родины“, но частью которой он себя считает! И тогда Орде придется поливать каждый метр дороги своей кровью, мостить каждую переправу своими трупами, а взятие каждого города будет превращаться в пиррову победу.
Красиво может получиться, сэр! Пока отцы и деды воюют, мальчишки организуют козью морду грабителям, пытающимся слинять с добычей! Чтобы мальчишки МЕЧТАЛИ в „лисью стаю“ попасть, как когда-то поголовно мечтали стать космонавтами! Если надлежащим образом расписать, да распространить… А вы еще думали, кем запомнятся потомкам ваши ближники: то ли неким аналогом рыцарей круглого стола, то ли…»
— А-а-а!!!
— Сюда! Скорей!
— Веревку давай, веревку!
— Да не толкайтесь вы, придурки! Только мешаете!
— Вон ту осину руби!
Донесшийся спереди гвалт носил явные признаки, если не паники, то бестолковщины. Мишка заставил Зверя принять в сторону, чтобы объехать находящихся перед ним отроков, но под копытами коня тут же зачавкала жижа, а потом Зверь провалился передней ногой и сам, без команды, осадил назад.
«Так, похоже, болото рядом. Наверное кто-то провалился. Ничего, вытащат… вон, уже и Митька распоряжается».
Действительно, впереди послышался голос старшины Дмитрия:
— Всем назад! Работает только восьмой десяток! Назад, я сказал! Не мешать! Тащите его! Коня я сам заарканю!
«Какого хрена? Яков что, приказа не исполняет? Ну, я ему…».
Якову, чей десяток разведчиков шел впереди вместе с проводниками, был дан ясный приказ: оставлять в опасных местах по одному человеку из своих отроков, чтобы тот предупреждал урядников подходящих десятков. Урядники же, в свою очередь, обязаны были оставаться в опасном месте, пока все их подчиненные это место не минуют. Впрочем, когда Мишка добрался до места происшествия, выяснилось, что никакой вины Якова нет — от тропинки, которую уже натоптали прошедшие десятки коней, до края болота было шагов десять-двенадцать. Никакой опасности, но конь под отроком, наверняка утратившим внимание под воздействием монотонности движения, чего-то испугался и шарахнулся в сторону. Влетел в трясину и, провалившись передними ногами, чуть не перекинулся через голову. Обоих к Мишкиному приходу уже вытащили, но если отрок отделался только тем, что напугался, вымок и угваздался в грязи с ног до головы, то для коня все закончилось гораздо хуже — сломал ногу. Дмитрий, без всяких ахов и охов, коня зарезал и приказал отроками разделывать конскую тушу — на ужин сегодня будет конина.
Мишка глянул на отрока, переминавшегося с ноги на ногу с несчастным видом, и почувствовал прилив злости.
— Ну? Так и будешь стоять? Представься!
— Отрок восьмого десятка Киприан… господин сотник.
— В чьей пятерке?
— Младшего урядника Варлама!
«Ну, мать твою, ключницу Листвяну в межкрылье, вдребезги пополам! Да что ж такое-то? Как неприятность, так обязательно он тут как тут!».
Мишка только сейчас понял, что его так раздражает — Варлам стоял сбоку и пялился на него своими мутно-голубыми (ну, почти, как бельма) буркалами.
— А ты куда смотрел?! — вызверился на него Мишка.
— Дык… — Варлам удивленно вздернул белесые брови. — Не за хвост же его было держать?
«Ага! Тебя ж тоже тогда, за болотом, конь с дороги унес. И тоже угробился…».
— Старшина! — Мишка даже не обернулся на Дмитрия, продолжая сверлить взглядом Варлама.
— Здесь, господин сотник!
«Ну да, ты-то всегда на месте и при деле».
— По возвращении на базу, наказать обоих за небрежение и невнимание!
— Слушаюсь, господин сотник!
— А ты… — Мишка ткнул указательным пальцем в сторону Киприана — запомни: кроме всего прочего, ты теперь Академии Архангела Михаила еще и коня должен. И не какую-нибудь клячу, а строевого — какой у тебя был!
Киприан метнулся зрачками туда-сюда, словно надеясь на помощь окружающих, а потом уставился в землю.
— Не слышу ответа! — продолжил орать Мишка. — Язык проглотил?
— Слушаюсь, господин сотник.
— Седлать заводного! Бегом!
Киприан рванул с места, кажется, даже не соображая, в какую сторону надо бежать.
— Куда? Стоять! Стоять, я сказал! — Мишка цапнул свернутый кольцами кнут. — Куда без седла поперся?
Отрок замер, и по всему было видно, что он вообще перестал хоть что-то соображать. На выручку ему пришел Варлам, до того торчавший чурбан-чурбаном — сначала взбодрил подчиненного подзатыльником, потом сунул ему в руки седло со сбруей, и наконец, пинком под зад, отправил в нужном направлении.
— Ну, вот, раньше бы так. — Мишка принялся пристраивать кнут на место. — Глядишь, и в болоте бы не искупался, и коня бы сберег. Продолжать движение!
«Варлам… вот ведь наказание бог послал. Ну не лежит к нему душа, хоть ты тресни! А как младший командир, хорош, ничего не скажешь. Вот и сейчас действовал в лучших сержантских традициях — убрал бестолкового подчиненного с глаз разгневанного начальства. Ну, не так уж и бестолков отрок Киприан, во всяком случае, никакой особой дуростью среди остальных отроков не отличается, однако так уж устроен человеческий организм — есть только два вида реакций на опасность. Первая — драться или убегать. В этом случае надпочечники впрыскивают в кровь адреналин, который возбуждает все и вся. Вторая — спрятаться и не привлекать к себе внимания. В этом случае… м-да, не помню, но тоже что-то там вырабатывается и впрыскивается в кровь, отчего человек впадает в ступор. Киприан ни драться с сотником, ни убегать от него, конечно же, не мог, оттого и превратился в воплощенный тормоз. А вот Варлам… либо ему начальственный гнев вообще фиолетово, либо он возбудился — меня ни обругать, ни стукнуть, конечно не осмелился, и отыгрался на подчиненном, действуя при этом вполне осмысленно.
М-да, сколько в армии родилось анекдотов про старшин-сверхсрочников, да про прапорщиков, как их порой ненавидят рядовые солдатики-срочники, какие клички у них — на флоте „сундук“, в армии „кусок“. Не без причин — пузатые завскладами этого вполне заслуживают, но вот строевые… Мужик, который понял службу „насквозь“ и при этом одинаково не боится ни своего начальства, ни вражеского танка. Вот такой и должен командовать рядовыми. Как говорил маршал Жуков: „В армии два командира — я и сержант“. Похоже, Варлам таким, вот, постепенно и становится. Тогда — в походе за болото — меня выручил, и на Пинских причалах…».
Среди пропавших без вести во время угона ладей из Пинского речного порта был и Варлам. С него, по сути, все и началось. Отрок Прокопий, бежавший одним из последних, не заметил в темноте, что причальная линия прерывается и начинается необорудованный берег, упал и сломал ногу. Варлам услышал его вскрик, вернулся (!), нашел Прокопия в темноте (!), и попытался волочь того на себе, но втащить на причальный настил не смог. Не бросил раненого, хотя уже поднялся шум и вот-вот могли нагрянуть полочане. Подал свистом сигнал о помощи, старшина Дмитрий этот свист услышал, правильно понял, и пришел на помощь с еще двумя отроками. Тут, правда, Варлам сплоховал — чуть не пристрелил Дмитрия, приняв в темноте за врага. Ну, «чуть-чуть» не считается — темнота, нервы. Главное — не бросил товарища и защищал его, что называется, «до последнего».
Пока разбирались, кто свой, кто чужой, пока втаскивали Прокопия на причал, опоздали — последняя ладья уже отвалила от берега, а факелы полочан приближались сразу с двух сторон. Дмитрий принял решение уходить вплавь на другой берег Пины. Как тащить вплавь парня со сломанной ногой, Мишка, откровенно говоря, представлял себе плохо, но ребята справились. Утопили три шлема и один самострел, чудом не были замечены с первых лодок погони, но до противоположного берега добрались. Варлам, к стати, и шлем, и самострел сохранил. Там добрались до опушки леса, прикрутили к сломанной ноге Прокопия пару палок (спасибо урокам Юльки), и остались, трясясь от холода, дожидаться рассвета.
