Александр Мазин - Вождь викингов
Конунг даже не поблагодарил. Развернул, глянул… И небрежно сунул кому-то из прислуги. Мол, прибери.
– Ульф. Сядь.
Какой он всё-таки большой, Рагнар Лотброк. Причем не размерами. Харизмой. Как-то так сразу понимаешь: он здесь главный. Хотя вокруг – тоже отнюдь не мелочь. Ярлы. Громадные, мясистые, разодетые в самое лучшее, увешанные драгоценностями и оружием. Самые успешные и эффективные убийцы этого времени. Из всех, кого я знаю, только Хрёрек Сокол мог бы смотреться рядом с ними – равным. Ну и Рагнарсоны, разумеется. Их место – около папы. Около, но не рядом. Рядом – никого.
Лотброк – единственный.
– Говори.
– Когда я уходил, Ивар стоял у стен города Йорка.
– Почему?
– Это крепкие стены, из хорошего камня… – начал я, но Рагнар перебил:
– Почему ты ушел?
– Я сделал, что обещал, – настороженно проговорил я. – Нашел людей, которые знают те земли и воды…
– Почему ты ушел?
Вопрос жизни и смерти. Если конунг подумает, что я сбежал или, хуже того, рассорился с его сыном, последствия непредсказуемы.
Но я нашел подходящий ответ:
– Я ушел, конунг, потому что мне стало скучно.
Рагнару потребовалось некоторое время, чтобы переварить мою реплику. Остальные тоже помалкивали. Похоже, я сумел удивить это сборище профессиональных убийц.
Взгляд Рагнара потеплел. Затем он распахнул пасть и оглушительно расхохотался.
– Скучно!.. – прорычал он сквозь смех. – Скучно!.. С моим Иваром!.. Га-га-га!
Теперь комизм ситуации дошел до остальной сёлундской элиты, и веселье хлынуло потоком. Вернее, разразилось громом.
Но похохотали – и будет.
Рагнар промочил горло пивасиком. Велел поднести и мне. А затем потребовал развернутого ответа.
И получил его.
В предельно корректной форме я сообщил конунгу, что мы, то бишь его сыновья, победно добрались до столицы Нортумбрии. Где и застряли. Потому что городишко этот окружен стенами не хуже парижских, а со стратегической точки зрения так даже и лучше парижских. Посему теми силами, что есть у Ивара с Уббой, город не взять. А грабить окрестности – ну неинтересно это для тех, кто еще недавно выпотрошил Францию. Не говоря уже об Испании, Италии и т. п. Тут же я и елейчику подлил: мол, Ивар велик, и я его очень уважаю, но папа его на-амного круче! Вот, когда папа сам пойдет потрошить английские королевства, тогда действительно будет веселуха.
– Значит, там есть что потрошить? – поинтересовался папа Рагнар.
– Есть кое-что…
С Францией не сравнить, поведал я, но серебришко водится. А главное – земля там отличная и трэли работящие. Так что я не против обзавестись там хорошеньким поместьем. Тем более что мне и Бескостный что-то подобное пообещал. Хорошая земля. Трудолюбивые рабы. Что еще надо викингу, чтобы встретить старость? А что у земли и рабов пока есть местные хозяева-ярлы, так это вопрос чисто технический.
Так вот искусно я сместил интерес корыстной кодлы с себя, любимого, на дележку шкуры английского медведя. Или льва. Вид носителя шкуры в данном случае не имел значения. Драконы викингов рвали всех зверушек.
В общем, потрафил я датским воякам. И Рагнару, в частности. Удостоился приглашения на ужин. С друзьями.
Лейф был счастлив. Оказаться за одним столом с самым геройским конунгом Севера! Пока мы топали на пир, он мне раз тридцать повторил, как он был прав, когда встал под мое знамя.
Медвежонок счастьем не лучился. Его терзал синдром абстиненции.
Раньше я у своего побратима подобных симптомов не наблюдал. Естественно, мне стало интересно: сколько пива должен выжрать молодой здоровый викинг, чтобы его терзала похмелюга? Я спросил. Медвежонок, страдальчески поморщившись, дал ответ развернутый, но неопределенный. Количества он не знал. Пили они со Сваном Черным. Пили обычное местное пиво. Пили английский эль – в память об Англии. Пили купленное у фризского купца винище. В память о Франции. И всё это – на старые, так сказать, многодневные дрожжи.
Словом, пили много, разное, в разных местах и в разных компаниях. Очень разных… Тут Медвежонок пощупал гениталии и добавил, что девок тоже было много. Разных. И оттого у него теперь… некоторый дискомфорт.
– Только ли – девок? – подколол Медвежонка Весельчак.
Побратим глянул на норега сумрачно и пообещал обойтись с ним как с девкой, если тот еще раз сострит в том же ключе.
Лейф захохотал и заявил, что ничем не рискует, потому что в нынешнем своем состоянии Свартхёвди не способен поиметь даже параличную старуху, коли та не захочет ему дать.
Свартхёвди буркнул, что Лейф, видать, большой знаток старух и знает, о чем говорит…
Мне следовало бы напомнить, что мы прибыли сюда не пьянствовать, а вербовать бойцов в хирд, но это было бы несправедливо, поскольку я сам вел их сейчас на самую грандиозную пьянку острова Сёлунд.
Так они и препирались, пока мы не дошли до Рагнарова «дворца».
Попойка, впрочем, еще не началась. Конунг восседал посреди двора и вершил суд.
– …И тогда этот человек сказал, что мои родичи не знают ни закона, ни чести! – вопил высоченный плечистый мужик в войлочной шляпе с пером. – Ну как мне после таких слов было не ударить его!
– Ты, Бейнир, сам хулу на моих родичей вещал! – заорал второй сутяжник, коренастый немолодой датчанин с мечом у пояса. – И ты первым ударил меня!
– Я ударил тебя поленом! – гневно заверещал Бейнир. – А ты меня, Снеульф, ты поразил меня топором! Ты пролил мою кровь! Три марки серебра – вот что я готов взять за такую обиду!
Эти слова здорово развеселили присутствующих. Кто-то крикнул, что за три марки готов хоть сейчас подставить голову.
Коренастый Снеульф заорал, что ударил он совсем слабо, и всё дело в том, что у его оппонента голова – никудышной крепости. А вот у самого Снеульфа – хорошая голова. Потому полено ее и не повредило. И вообще, это не дело, когда какой-то там Бейнир задирает людей получше себя, и более того, лупит их по голове. За такое Бейнира стоило бы убить, но он, Снеульф, пожалел дурня. Исключительно из уважения к Рагнару-конунгу, который один лишь должен вершить суд и расправу на Сёлунде.
Рагнару лесть понравилась. Он даже кивнул благосклонно.
Тут разорались сторонники Бейнира. Да так, что Лотброку пришлось сделать знак своим людям, чтоб те уняли горлопанов.
Несколько смачных ударов древками восстановили порядок и благолепие.
– Продолжай, – велел Снеульфу Рагнар. – Расскажи, что было дальше.
А дальше был ответный наезд. Вернее, попытка наезда. Бейнир подлечил травму и с вооруженными родичами заявился в поместье обидчика. Снеульф вышел навстречу со своей родней и поинтересовался: какого хрена?
Супротивник вместо ответа зафигачил в него копьем с десяти шагов. Копье пробило щит, но самому Снеульфу вреда не причинило.
Тут вмешались родичи с обеих сторон, которые не имели ни малейшего желания погибать из-за глупой ссоры, и порчей щита всё и закончилось. Да еще порешили вынести распрю на суд конунга, что и произошло.
– Я всё понял, – пророкотал Рагнар. – И думаю, что вам стоит пойти на мировую. Да, Снеульф пролил твою кровь, Бейнир, но ты ударил первым, и только крепость его головы уберегла тебя от пролития крови. А будь голова Снеульфа послабее, так ты бы оказался виновен, и виновен полностью, как виновен был бы Снеульф, ударь он тебя лезвием топора, потому что тогда ты бы уже не смог прийти на эту тяжбу. Я знаю Снеульфа, ведь он ходил дренгом у моего отца, и я знаю, что рука у него – верная.
– У меня тоже верная рука! – возразил Бейнир. – И оружие у меня тоже есть, но я не стал хвататься за него, а ударил деревом, потому что Снеульф хоть и сед бородой, но ума не набрался. Вел себя как годовалый бычок. А бычка, ясное дело, бьют не железом, а палкой!
Тут заорали уже сторонники Снеульфа. Особенно горячились его сыновья. Один даже схватился за секиру, но схлопотал по загривку от Рагнарова хирдмана и успокоился.
– Вижу: вы не хотите решить дело миром, – констатировал конунг.
– Мировой не бывать, пока я не получу три марки! – заявил Бейнир.
– Железо в глотку ты получишь, а не мое серебро! – гаркнул в ответ Снеульф.
– Что ж, – резюмировал Рагнар. – Раз мой суд вас не удовлетворил, пусть боги решают, кто из вас прав.
Вот тут радостно заорали практически все присутствующие. Хольмганг!
Живенько освободили место. Разобрались с оружием: по копью и щиту на брата. Плюс мечи. Совместно решили: оружие замене не подлежит.
Я поглядел на Медвежонка. Надо же! Похмелье – как рукой. Бодрячком, глаза блестят. Уже бьется о заклад с каким-то хирдманом. «Плавленый» эйрир – против Снеульфа.
А я поставил на седобородого. Пусть он старше, но выглядит авторитетнее. И меч у него лучше.
Соперники нацепили шлемы и встали друг против друга.
– Ты – полное ничтожество, Бейнир, – сообщил противнику Снеульф. – Всё, на что ты способен, – ударить исподтишка.
