Кулачник 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Виктор не выдержал и встал. Его массивное тело нависло над столом, руки сжаты в кулаки, и в голосе прорезалась ярость.

— Я дал тебе жизнь, Линда! Я сделал из тебя женщину, которой восхищаются! Без меня ты бы была никем! Я хозяин этой жизни, дочь! — он ударил кулаком по столу. — Только я решаю, кому жить, кому знать правду и что будет дальше!

Всё висело на тонкой нитке. Виктор тяжело дышал, его крик ещё звенел в стенах. Марина стояла бледная, сжимая руки на груди, будто обнимая сама себя. Саша весь напрягся, не понимая, что делать дальше. И только Света сделала движение, которого никто не ожидал.

Она медленно сунула руку в зону декольте… и извлекла крошечный пистолет. Металл блеснул в свете ламп.

— Нет, Витя, — шепнула она. — Ни черта ты не хозяин своей жизни…

Марина ахнула, но слова застряли у неё в горле. Саша резко вскинул голову, глаза его расширились. Виктор же, увидев оружие, на миг отшатнулся, будто перед ним вдруг ожила сама смерть.

Рука Светы, державшая пистолет, не дрожала. Взгляд был твёрдым, горящим ненавистью и долгой, выстраданной болью. Она держала пистолет так, как будто всю жизнь готовилась именно к этой секунде.

— Ты украл у меня годы, — её голос сорвался, но она не опустила оружие. — Украл дочь, украл жизнь. Ты думал, что можешь решать за всех. Но нет, Витя. Сегодня решаю я.

Виктор застыл, его глаза метнулись от пистолета к её лицу. В них было сразу два чувства — злость и страх. Страх, которого он, возможно, не испытывал никогда.

— Ты не выстрелишь, — процедил он, но голос уже не звучал властно, как прежде. — Нет… ты не посмеешь.

Света не ответила. Палец лежал на спусковом крючке. Виктор заговорил быстрее, словно пытаясь её опередить.

— Ты думаешь, этим всё изменишь? Я дал вам жизнь, дал всё… ты сама отказалась от этого в пользу этого… урода Саши!

Он говорил, но я видел, что он тянет время. Его ладонь почти незаметно скользнула к краю стола, к кнопке вызова охраны.

— Подумай, Света, — голос его сорвался, в нём звучала мольба, перемешанная с яростью. — Ты же не убийца. Ты не сможешь…

Он попытался рвануть к кнопке громкоговорителя, но я вскочил и вонзил в неё кинжал. Нет, так просто отделаться у Витьки не выйдет. Я не позволю.

А потом грохнул выстрел.

Запах пороха сразу ударил в нос. Пуля врезалась в дерево шкафа за спиной Козлова — щепки взлетели, словно искры. Виктор в тот же миг рухнул на пол и ушёл из линии огня, скрываясь за массивным столом.

— Убивают! — заорал он.

Я вскочил, подбежал к двери, схватив кинжал, подаренный Виктором. Вставил клинок поперёк между ручками двери. Охрана начала ломиться, но кинжал держал, как засов.

Света по-прежнему держала пистолет, её дыхание сбилось. Саша стоял рядом белый как мел, а Марина не могла оторвать глаз от матери.

И вдруг раздался резкий скрежет.

Я обернулся и увидел Виктора. Он вынырнул из-за стола и рванул к книжному шкафу у стены. Одним рывком он дёрнул за резную панель, и вся секция шкафа с тихим скрипом отъехала в сторону.

Светка стрельнула снова — и снова не попала.

За шкафом открылся тёмный проход, и Витька исчез в этом боковом коридоре.

— Нет! Нет! Он не уйдёт! — Светка шагнула вперёд, но Саша подскочил и обхватил её, удержал.

— Мама! Ты не можешь… успокойся!

Она билась, но потом, исчерпав силы, опустилась на колени прямо в его руки, рыдая так, будто в один миг из неё вышли все тридцать лет боли.

Марина стояла у стола. Растерянная, побледневшая, она прижимала ладонь к губам. В её глазах были одновременно страх, недоверие и желание что-то сказать, но слов не находилось.

Я думал недолго, выхватил у Светки пистолет и не дал закрыться шкафу, отрезая проход. Чуть надавил, открыл проход шире и бросился следом.

Глава 22

Дверь за спиной хлопнула, тяжёлое эхо стремительно пронеслось по коридору, отсекая меня от тех, кто остался внутри. Света с пистолетом, Саша, пытавшийся удержать мать, Марина, совершенно ошарашенная… всё осталось там.

Лампы под потолком противно мигали, вырывая из тьмы куски облупленных стен, потёков и пятен влаги. Этот коридор, потайная дверь — всё это было очень даже в духе Козлова.

Я слышал, как позади в дверь всё ещё ломилась охрана. Удары были глухими, но тяжёлыми. Я понимал, что петли не выдержат долго. Кинжал, вставленный в ручки, сдержит их не более пары минут. А потом либо они сломают лезвие клинка, либо не выдержат сами двери.

Коридор оказался длинный. Впереди хлопнула дверь. Потом ещё одна. Витя уходил и наверняка знал эти ходы, как свои пять пальцев.

Я двинулся быстрее. Ноги скользили по влажному камню, рёбра отзывались тупой болью после боя, но я не сбавлял шаг. Нет, Витя, ты уйдёшь… на этот раз точно нет.

Я вспомнил взгляд Светы и её «теперь ты заплатишь». Вспомнил Марину, у которой рухнуло прежнее понимание этого мира и которая давно похоронила мать. Вспомнил Сашу, все эти годы даже не знавшего, что у него есть сестра.

Виктор всегда умел уходить — в словах, в схемах, в своих деньгах и даже в людях. Сейчас он уходил быстро и без оглядки, и я слышал это в глухом стуке его каблуков.

Раз… пауза… раз… пауза… теперь чаще, теперь нервнее.

Хлопнула дверь — на этот раз совсем близко. Коридор резко ушёл влево.

Поворот.

На стене пожарный щит, рядом старый план эвакуации в пластике, на котором зелёные стрелки почти стерлись. Кому понадобился бы план, если весь дом — его план?

Впереди опять дверь, на этот раз металлическая. Дёрнул на себя — и та поддалась. Я оказался в подземном гараже…

Замедлился, чтобы восстановить дыхание, и огляделся. Здесь стояла целая коллекция автомобилей. Но я не успел толком оглядеться, как где-то впереди зазвенела сетка и тут же глухо бухнуло.

Витька явно спешил. Это было хорошо. Когда спешишь — перестаёшь видеть детали. А я как раз в деталях и жил.

Вдох. Выдох. Вперёд.

Поворот вывел меня в более широкий пролёт, и я увидел две тени, вставшие поперёк коридора, как тупик. Они заняли позицию грамотно: один перегородил проход корпусом, второй стоял левее, у стены, с возможностью достать до кобуры в случае надобности.

Я сделал вид, что торможу, и чуть поднял ладони. На полсекунды — достаточно, чтобы они расслабились, ожидая «сдачу». Потом я резко свёл плечи, словно собирался развернуться, и шагнул влево — мимо тусклой лампы, к стене. Ладонь соскребла с пола ржавую крышку от щитка. Бросок — железка звякнула дальше по коридору, за спинами охранников. Оба рефлекторно повели головами на звук.

Этого хватило.

Я нырнул под правую руку ближнего, левым предплечьем заехал ему под локоть. Он согнулся, и я въехал ему коленом в солнечное сплетение. Воздух из него вышел со свистом, он сложился пополам, как переломленная линейка. Я перехватил его за затылок и ткнул лицом в стену.

Второй уже тянулся к кобуре. Он работал чище — отшагнул, чтобы сохранить дистанцию. Я сблизился рывком и врезал коротким хлёстким ударом ребром ладони ему по кадыку. Он захрипел, глаза расширились, я вбил его плечом в стену.

Первый попытался «ожить», ухватился за моё бедро. Я хлёстко стукнул ему коленом в ухо, и он обмяк так, словно кто-то выключил рубильник.

Я присел, вытащил у одного из них рацию, большим пальцем убрал громкость в ноль. Зажал тангенту и выслушал эфир. Из динамика доносилось потрескивание и чужой голос издалека отдавал отрывистые команды, но без привязки к этому коридору.

Хорошо.

Пистолеты из кобур я всё-таки достал — один отправил под ржавый щиток, другой пнул в открытый лоток с кабелями, где его спрятала чёрная проволочная кишка. Магазины спрятал отдельно…

Двинулся дальше.

Коридор снова оборвался лестницей вниз. Металл ступеней блестел, по ним разносился звонкий стук ботинок. Виктор спускался, спеша, не оглядываясь. Я слышал его дыхание: тяжёлое, с хрипотцой.

Я подбежал к лестнице, но не стал спускаться, как обычный человек. Времени не было. Перила обхватил рукой и, напрягая плечи, перелетел сразу через пролёт. Боль рванула в боку, как напоминание о вчерашнем бою.