Портальеро. Круг третий (СИ) - Артемьев Юрий

Не то чтобы мы бродили кругами вокруг да около, но всё время, то вправо, то влево отклонялись от нужного направления. Маша была наигранно весела, шутила… И всё время мне что-то показывала и рассказывала. Типа: «Посмотри туда! Там то-то и то-то… А вот здесь…»

Я давно уже понял её игру, но не прерывал её щебетание, пытаясь понять: «Почему она это делает?»

Наконец, я тормознул её. Взяв под локоток. Повернул к себе. И глядя глаза в глаза, прямо спросил:

— Машенька! А почему последние метров двести мы идём вот уже примерно с полчаса, и всё никак не можем приблизиться? Не пояснишь?

Вот тут Маша смутилась не по-детски. А может и наоборот, совсем по-детски. Она опустила голову, спрятав глаза…

— Машенька! Я же тебя на верёвке не тяну. Не хочешь, не пойдём. Это же было не моё, а твоё желание.

— Нет, пойдём. — упрямо заявила подруга, по прежнему не глядя мне в глаза.

— Ты глаза-то не прячь! И не бойся меня! Я же не кусаюсь…

— А я и не боюсь…

— Ну, тогда, пошли! Я уже примерно представляю, где находится тот самый пляж от вашего пансионата. Ведь ты с родителями сейчас именно там? Не правда ли?

— Там… — всё ещё не поднимая на меня глаз, ответил Маша.

— Ну, так идём.

Я попытался взять её за руку, но она внезапно вскинула голову и посмотрела на меня… В глазах её стояли большие, просто огромные слёзы. Ещё вот чуть-чуть и водопад из горьких слёз хлынет по её щекам.

Я обнял её и прижал к себе.

— Ну. Чего ты? Перестань!

Я гладил её по спине, а она беззвучно плакала, обняв меня руками…

— Э-э… Ти зачем дэвочку обидел? — спросил меня какой-то немолодой отдыхающий, явно кавказской внешности.

Не успел я ничего ему ответить, как Маша, оторвавшись от меня, сказала ему:

— Извините! Он меня ничем не обидел. Он меня, наоборот, успокаивает.

— Прасты, дарагой! Это било не маё дело. Ни буду вам мишат…

С полотенцем на плече, он удалился в сторону пляжа.

— Вот видишь! — сказал я Маше, пытаясь утереть слёзы с её лица. — Не все кавказцы пристают к женщинам. Некоторые наоборот заступаются, когда кто-то обижает таких красавиц.

— Максим! Я боюсь.

— Ну, давай тогда никуда не пойдём. Вернёмся к нашим влюблённым. Будем сидеть и слушать, как они воркуют.

— Нет. Я почему-то чувствую, что идти надо. Но я… Я боюсь, что мы с тобой можем расстаться.

— Мы же обо всём договорились. Ты не подходишь и близко. Сидишь в тенёчке и кушаешь мороженое. Ты хочешь мороженку?

— Хочу. В вафельном стаканчике…

— Не вопрос… Сейчас куплю.

— Да, ладно… Не надо… Я и так посижу. Но ты…

— А я буду сидеть рядом с тобой. Буду наблюдать за тем, чтобы ты ни в коем случае не стала приближаться сама к себе. Ведь так мы договаривались?

— Да. Так…

— Ну, тогда… Хватит нюни разводить! Пошли!

Я взял её за руку, и мы направились в сторону пляжа.

Глава 20

Глава двадцатая.

Не всё подчиняется логике в этом мире. Человеческие чувства порою бываю абсолютно нелогичны.

Судьба — как много в этом звуке…

Я был в раю, но не судьба…

И там меня достали… Суки…

Вся жизнь война. Вся жизнь борьба.

А мне хотелось лишь покоя.

Хотелось жить, любить, мечтать…

Ещё вчера нас было двое.

Сегодня я один опять…

30 июня. 1978 года.

СССР. Краснодарский край. Дагомыс.

Заняв место подальше от воды, слегка раздевшись, чтобы не выбиваться из общей массы полуголых людей, мы уселись на большое полотенце. Разместились поудобнее на невысоком бетонном парапете, отделяющим непосредственно пляж, от курортно-торговой зоны, со всякими сувенирами, пляжными сомбреро и прочей ерундой, которой всегда пруд-пруди возле того места, где отдыхают приезжие за южным солнцем туристы.

Маша неотрывно смотрела на себя. Ведь всего метрах в пятидесяти, на мелкой гальке пляжа, сидела и возилась с круглыми камушками маленькая Маша. Рыжая, с двумя косичками, в голубом цельном купальнике… Её папа с мамой тоже были неподалёку. Они сидели под большим пляжным зонтиком… И, как мне показалось, ругались. Отсюда не было слышно, о чём они говорят. Тем более, наверняка они не повышали друг на друга голоса на людях, но… Было заметно, что не всё так гладко в семье, как это описывала Маша. Хотя… Маша ведь могла этого и не знать. Вон она, маленькая, беззаботно играется на берегу, строя что-то из округлых камней, особо не оглядываясь, на спорящих о чём-то родителей.

Я кинул взгляд на Машу большую. Она неотрывно смотрела на себя и своих родителей. Смотрела молча и пристально. Казалось, она впитывает каждую секунду, каждое мгновение, словно пытаясь навсегда запечатлеть увиденное в своей памяти.

А тем временем, ссора родителей, похоже, дошла до точки кипения… До рукоприкладства, конечно же, дело не дошло. Всё же люди интеллигентные, столичные… Но Машин отец резко поднялся, и не оглядываясь быстро пошёл в сторону моря. Чем ближе была кромка воды, тем всё быстрее ускорял он шаг. А потом с разбегу взял, да и прыгнул в синюю воду Чёрного моря. И поплыл, поплыл куда-то в сторону Турции, сильно загребая руками. Плыл он красиво, как опытный пловец. И главное правило «не заплывать за буйки», его явно не касалось.

Маленькая Маша видела, как папа бежал в сторону моря. И она зачем-то сделала несколько шагов вперёд и даже зашла почти по колено в тёплую воду, но он уже куда-то уплыл. А она всё стояла и смотрела, как его голова мелькала где-то там, далеко за волнами, то появляясь, то снова исчезая…

Дальнейшие события стали происходить так быстро, как в кино при ускоренной съёмке. Хотя я слышал, что это, наоборот, замедленная съёмка, а быстрыми движения людей становятся, когда плёнку прокручивают с обычной скоростью. Да плевать на это. Замедленная, ускоренная съёмка… Какая разница? Просто, события на пляже стали происходить так быстро, что на то, чтобы что-то обдумать, времени уже и не осталось…

Какой-то парень, пытаясь поймать волейбольный мяч, не заметив маленькую девочку, спиной налетел на неё, столкнув в воду. Маленькая Маша упала лицом вперёд, а набежавшая волна, которая почему-то была больше и выше предыдущей, накрыла её с головой. Ну, а когда волна отхлынула, Маши уже не было видно.

— Я вспомнила!

Вдруг вскрикнула Маша большая, сидевшая возле меня. Она дёрнулась было вперёд, но я её перехватил за руку.

— Ты куда?

— Я тут в этот день чуть не утонула…

Раздумывать о последствиях уже было некогда.

— Сиди здесь! И не вздумай дёргаться! — скомандовал я.

А сам, как был в брюках с закатанными до колена штанинами, так и бросился вперёд.

Никто на берегу ещё и не успел толком ничего сообразить, а я уже нырнул, в набежавшую волну. Практически сразу, всего в паре-тройке метров от берега, уже начиналась глубина, постепенно понижаясь. А для маленькой Машки, росточком метр с кепкой, и лужа — море.

Солёная вода щипала глаза, но закрыть их я не мог. Мне надо было быстро найти захлебнувшегося ребёнка. А то, что Машка захлебнулась, это и так было ясно. Иначе бы она уже вынырнула на поверхность. Ведь то, что Маша умеет плавать, она мне уже и раньше показывала. И это тоже было Чёрное море, только это было не здесь, а по ту сторону от Туапсе возле посёлка Сукко…

Сука! Где-же её искать теперь? Я помню, что вода тащит по дну… Волна на берег, а по дну вода идёт обратно…

Я плыл и плыл, но среди мутноватой воды всё не мог никак обнаружить маленькую девочку в голубом купальнике.

Внезапно на пределе видимости, я увидел что-то более яркое, чем зеленовато-мутная вода… Рыжие косички…

Помнится, кто-то учил хватать утопающего за волосы. Но боюсь, что это не относилось к тонким косичкам. Так можно и с корнем вырвать, если сильно дёрнуть. Я умудрился подцепить левой рукой Машку под руками, и взяв её подмышку, стал загребать правой…