Кесарь (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
К горлу моему подкатил комок – но тут в разговор включился Тапани, осторожно уточнивший:
- Как же ты выбрался к нам, отче? Ворота ведь наверняка хорошо охраняются, на стенах караулы…
Инок, однако, ответил без всякого смущения:
- Церковь примыкает к архиерейским палатам – а те возведены на месте княжьего терема. В подвале, куда нас сгоняют на ночь, сегодня днем обнаружился тайный лаз в подземный ход, ведущий за стену; в той дубраве, где натолкнулся я на дозор, он и кончается.
Я почуял, как сильно бьется мое сердце, после чего уточнил:
- И сколько же человек может пройти ходом?
Александр пожал плечами:
- Один, но свободно.
- Ага… Ну и последний вопрос: к каким воротам ваша церковь ближе всего находится?
- К вашим воротам и примыкает. Только дело вот в чем: наш подвал невелик, всего на несколько человек его и хватает. Тайных ход же кончается в подвале архиерейских палат, кои занял Лисовский с преданными ему ближниками; сотен пять там литовцев, не меньше… Но сам ход ироды не обнаружили и в подвале они не ночуют, пусто там ночью.
Я почувствовал, как участилось мое сердцебиение; вот он наш шанс! Архиерейские палаты ведь – каменная крепость в крепости, стали бы естественным опорным узлом лисовчиков во время штурма. Теперь же у нас есть возможность проникнуть в них – и, вырезав спящих литовцев, лишить их лидера! После чего, открыв ворота…
Н-да, интересно все страсть. Один минус – монах мог появится в нашем лагере не просто так. Я сегодня разговаривал с Лисовским – и вот, тотчас обнаружился тайный лаз! Правда, на месте полковника я послал бы не монаха, пытаться заманить нас в ловушку – ибо сложно представить, что меня считают полным идиотом, не способным предварительно отправить разведку… Нет, я послал бы этим ходом крупный отряд своих стрелков, одновременно с тем приготовив всадников на вылазку. Тогда бы, одновременным ударом из крепости и леса, враг мог бы выбить нас из табора…
- Хорошо, Александр, поступим так: пока ты кушаешь, я соберу пяток рейтар, они пройдут твоим ходом. Ежели ловушка – прости брат, но тебя порешить точно успеют… Ежели нет, отправят гонца, и тогда уже мы всем полком пройдем твоим ходом – и сполна за вас с лисовчиками поквитаемся!
Александр с нескрываемой радостью закивал головой; кивнув ему на прощание, я отошел в сторону, переговорить с Тапани.
- Друг мой, подбери пятерых ребят. Рискую они очень сильно – потому обещай им любую возможную награду, что позаботимся о семьях, коли сгинут. И нужно отправить гонца к Жеребцову, ему со своими стрельцами нужно войти в наш лагерь – если все выгорит, успеем открыть южные ворота!
- А если лисовчики ринутся на пролом с восточных ворот? – резонно возразил Степан.
- Ну… Пусть Давыд пошлет гонца к Кретову, а последний сотни три своих стрельцов направит в лес – с теми лыжниками, что сам Жеребцов уже выделил в помощь голове. Итого четыре сотни стрельцов – вполне достаточно, чтобы разгромить на узкой, заснеженной дороге колонну всадников, что упрется в заграждение из чеснока!
…Пара часов ожидания тянулись так долго, что казалось, будто прошла вся ночь. За это время успели вернуться разведчики, разведавшие ход и подвал малой епископской церкви, где запертые монахи (оставшиеся внутри, чтобы литовцы при случае не прознали о тайном ходе по их исчезновению) единодушно подтвердили слова инока Александра. Кроме того, наши сумели проникнуть в подвал самих архиерейских палат, действительно пустующих ночью… Прибыл также гонец и от Жеребцова: Давыд, попеняв на мою несообразительность, двинул своих стрельцов напрямую ко входу в подземелье, расположенном в лесу – дабы не терять время на переход до моего лагеря и уже собственно наше выдвижение из табора… Что к тому же могло запросто насторожить лисовчиков, дежурящих на надвратной башне. В принципе, все логично и обоснованно…
Проникшись доводами воеводы, я оставил рейтар на Петра Ушакова, пророчимого мной в командиры полка. Последний, коли стрелецкий отряд сумеет скрытно пробиться к южным воротам и открыть их, одним рывком ворвется в крепость на лошадях – что опять же логичнее, ведь на короткой дистанции и следуя по притоптанному снегу всадник куда как быстрее лыжника!
На том и порешили; сам я выдвинулся к подземному ходу вместе с Тапани и дюжиной финских рейтар, ветеранов нашего эскадрона. Последних мы недавно сняли с командирских должностей, заменив наиболее способными русаками… Ну а что, все согласно княжеского распоряжения – русскими рейтарами должны командовать русские командиры, из наемников остаются только те, кто принимают православие и переходят на русскую службу.
Справедливо же.
…Узкий, не особо широкий лаз встретил нас теплым спертым воздухом и сыростью; прочные дубовые блоки неплохо держат потолок и стены хода, но сквозь них свисают склизкие корни и густые пуки старой паутины. Ощущение времени теряется мгновенно… Под ногами что-то хрустит – нередко кости каких-то мелких грызунов. Создается полное ощущение, что мы забрались в логово какого-то чудовища, гигантского паука, и теперь следуем прямо в его обиталище…
Что в принципе, не так и далеко от истины!
Мы с Тапани явились с некоторым опозданием – Давыд уже начал движение и успел переправить за стены сотни полторы стрельцов, возглавив головной отряд. Я несколько опасался, что такое большое число людей ну никак уже не поместиться в подвалах палат - и, выбравшись из тайного лаза, убедился в своей правоте. Стрельцов внутри набилось, как сельдей в бочке, разглядеть возможно лишь створчатые своды потолка...
С трудом пробившись к воеводе, я, откровенно волнуясь, уточнил:
- Ну что, когда начинаем?
Непривычно серьёзный Давыд негромко ответил:
- Два десятка ратников отправил к воротам, больше нельзя - заметят... И наверх стрельцы уже пошли. Лисовчики покуда спят, так что...
Под этим "так что" можно понимать лишь одно: спящих литовцев и черкасов сейчас без всякой жалости кончают выверенными ударами клинков.
Ну и поделом выродкам!
Я было открыл рот, чтобы задать очередной вопрос... Но тут над головами у нас оглушительно грохнул выстрел пистоля, раздался чей-то отчаянный крик! А потом громыхнул полноценный залп не менее, чем десятка стволов...
- Началось... - одними губами прошептал я, а Жеребцов трубно заревел, подобно настоящему медведю:
- Вперёд, братцы! Иродам пощады не давать!!!
- Бе-е-ей!!!
Вся масса стрельцов в подвале пришла в движение, рванув сразу к трём лестница, ведущим наверх - подвальное помещение-то довольно протяженное... Кто-то и вовсе рванул во внутренний двор палат.
На лестницах возникла лёгкая давка, но без затаптывания упавших; чуть поотстав, дожидаясь своих финнов, после я возглавил, проведя через три помещения, забитых трупами лисовчиков. Неплохо! Литовцы спали вплотную друг к другу, так что даже удивительно, что раньше никто не успел проснуться; однако же число их на самом деле в значительной степени превосходит численность успевших пройти подземным ходом стрельцов.
И это как-раз проблема...
Впереди по широкому, длинному коридору идёт бой. Опомнившиеся вороги начали отстреливаться с дальнего конца, от лестниц, ведущих наверх. Рядом со мной вжикнула пуля, свалив следующего позади финна, а быстроногий Тапани вырывается вперёд, закрыв меня своим телом...
Йоло словно таран врезается в ближнего ко мне противника, после чего разряжает сразу два пистоля в массу ринувшихся нам навстречу воров. Стреляя из-за спины товарища, я палю в тех, кто спускается по лестнице вниз, на помощь соратникам; первый выстрел, второй, третий... Я чересчур увлёкся стрельбой - и пропустил колющий удар в район сердца! Слава Богу, враг не разглядел в пороховом дыму мою кирасу, а то кольнул бы в лицо... Швырнув разряженный пистоль в лицо лисовчика, выхватываю собственный кацбальгер, ударом снизу-вверх достав запястье врага. Вскрикнув, тот выронил собственный клинок... В то время как второй мой удар рассек усатое лицо литовца наискось.
