Каратист: без компромиссов. Том 4 (СИ) - Тыналин Алим

Трибуны снова взорвались криками, но еще раздались и аплодисменты. Публика все равно оценила наш поединок по достоинству и воздала мне должное.

Я поклонился стоя, процедура называлась рицу рэй. Сначала, как и положено, семен ни рэй, поклон почетному месту. Я повернулся на девяносто градусов, принял стойку фудо дачи, поднял кулаки перед лицом и опустил в исходное положение. Затем согнул верхнюю часть туловища, примерно до тридцати градусов и одновременно выдохнул: «Осу!». Между прочим, само это слово является сокращением от японского выражения «синобу», что означает «терпение».

При этом я все время смотрел вперед и видел прямо перед собой обжигающий взгляд главного арбитра.

Затем я повернулся к рефери и выполнил сюсин ни рэй, дань уважения ему. И, наконец, как и полагается, третий поклон, отагай ни рэй, с поворотом к все еще лежащему на матах Жану. Каждый раз я произносил «Осу!» и поднимал и опускал кулаки перед собой.

Дань уважения. Без ритуала в карате никуда. Жан пошевелился, поднялся, помощники увели его под руки. Я тоже сошел с татами, освобождая место для следующего поединка.

Мимо меня тут же валко прошел Ковалев, один из наших супертяжеловесов. Ему предстояло драться с Жаком-малюткой. Проходя мимо меня, Ковалев пожал мне руку, как всегда, крепко сдавив ладонь и вышел на татами, слегка поклонившись.

Щепкин обнял меня, выдохнул в ухо: «Молодец!». Я потер макушку головы, приводя волосы в порядок и вытащил капу изо рта. Потом слегка встряхнул голову, пытаясь прийти в себя после кумитэ.

На татами Ковалев и Жак-малютка поклонились друг другу, пристально глядя в глаза. Рефери, на голову ниже обоих бойцов, стоял между ними, и крутил головой, поочередно смотря снизу вверх то на одного, то на другого. Между соперниками он держал раскрытую ладонь, ожидая сигнала к началу поединка.

Трибуны еле слышно шумели. Французские болельщики надеялись на победу своего претендента.

— Ну, и как ты себя чувствуешь? — спросил рядом томный женский голос. Я повернул голову и заметил Эмили. Она стояла слева и не смотрела на меня. Глядела строго вперед, на татами. — Чувствуешь привкус победы? Победы, честно заработанной в бою. Какие ощущения?

Я тоже посмотрел на татами. Зрители начали свистеть и скандировать: «Жак, Жак, Жак!».

Оба бойца встали в стойки дзэнкуцу дачи, ноги на ширине плеч, стопа передней ноги выдвинута вперед. Задняя нога выпрямлена и отставлена назад. Корпус слегка наклонен.

Руки в положении гедан барай, то есть левый кулак внизу и впереди, а правый у корпуса и повернут вверх. Оба бойца стояли левосторонних стойках хидари. При этом, у Жака техника более отточенная, чем у Ковалева.

— Победы не было, — ответил я и вытер пот с виска. — Это просто одно из столкновений. Скажем так, преодоление опасного участка пути. Но до вершины еще далеко.

Эмили продолжала смотреть вперед. Рефери крикнул: «Кумитэ!». Жак-малютка на татами тоже завопил «Киай!» и сразу двинулся в атаку.

— Ты всегда смотришь на жизнь, как на цепочку битв и поединков? — спросила девушка. Глаза у нее загорелись при виде боя двух гигантов. — Даже когда общаешься с девушками?

Жак-малютка ударил ногой мае гери прямо из стойки, хотя кулаки при этом опустил к поясу. Бедра переместил вперед, больше толкая ступней, чем ударяя. Как и полагается, поднял и согнул колено бьющей ноги.

Пятку оттянул как можно больше назад, нанес резкий удар ногой. Ступня опорной левой ноги так и не отрывалась от матов.

Ковалев чуть сместился вправо и поставил блок гедан какэ уке, защиту крюком, когда рука идет вниз по большому кругу. Он зацепил лодыжку атакующей ноги Жака и подбил ее вверх.

Одновременно вращал бедрами и отклонил атакующую ногу противника в сторону. Блок поставил жестко, чтобы француз на время отказался от атак. Жак отскочил назад и бойцы снова встали в стойки дзэнкуцу дачи. Судя по всему, разведка боем еще не закончилась.

Зрители снова начали скандировать: «Жак!». Я кивнул.

— Совершенно верно. Жизнь — это непрерывная борьба. А вы, девушки, любите победителей. Тех, кто выиграл там.

Эмили потрогала мою руку.

— Ты дрался слишком хорошо для бойца со сломанной рукой и ребрами. Что это было? Проверка для меня? Или ловушка для Жана? Или все вместе и разом?

Я улыбнулся и посмотрел на девушку. Она тоже повернулась ко мне и слегка улыбнулась.

— Я исцелился чудесным образом.

Эмили ткнула меня кулачком в бок и протянула белый прямоугольничек плотной бумаги с золотистой надписью посередине.

— Увидимся вечером, боец. Вот моя визитка. Я обещала ужин, и я это сделаю.

Развернулась и ушла. Ромов стоял неподалеку, сразу за ней, он заметил визитку и беззвучно похлопал ладонями.

Я вздохнул и спрятал визитку в кулаке. В каратеги нет карманов, надо будет потом положить в сумку.

На татами Жак и Ковалев устроили настоящую мясорубку. Жак снова начал атаку, вплотную сблизившись с нашим бойцом и атаку его в лицо ударами уракен учи, то есть перевернутым кулаком.

Ковалев ставил блоки шуто учи и под конец умудрился схватить руку противника. Тут же сразу контратаковал йоко гери в область солнечного сплетения противника.

Жак не обратил внимания на попытку, сам продолжил атаку, схватил левой рукой Ковалева за ворот, потянул на себя, а правой рукой нанес нуки тэ, то есть удар рука-нож, прямо в горло нашего бойца.

Судя по всему, ударил очень сильно, потому что Ковалев тут же прекратил сопротивляться, схватился за шею обеими руками, захрипел и выпучил глаза. Вашу налево, разве такие удары не запрещены регламентом?

Рефери сделал вид, что все в порядке, только поднял руку, а Жак продолжил атаку. Отпустил Ковалева и снова ударил, только уже кулаком в лицо.

Нанес ой цуки, прямой удар с длинным подшагом вперед. Движение тела, тем более такого мощного и крупного, дает дополнительную силу.

Шаг вперед Жак сделал сзади стоящей правой ногой. И поэтому атаковал правым кулаком. Голень и нога при этом обгоняет колено, стопа на носке. Вес тела переносится на правую ногу. Получился тяжелый пробивающий удар в лицо.

Любому другому такой удар расколол бы череп на две части, но грузный Ковалев все еще сопротивлялся. Он успел подцепить ногу Жака, пытался его толкнуть назад, а француз продолжал лупить кулаком в голову нашего бойца.

Я закричал:

— Блок и в сторону, Саша! — но Ковалев вряд ли меня слышал.

Он отступал назад под напором Жака, беспомощно поднял руку, пытаясь защититься. Из носа хлынула кровь, левая щека тоже расцарапана, а зрители пришли в полный восторг и продолжали выкрикивать имя француза.

Наконец, последним ударом Жак добил Ковалева и тот повалился на маты спиной вниз. Не удержался, перевернулся боком и скатился с татами.

Рефери подбежал и оттащил Жака назад, а тот пошел кругами по татами, воздев руки высоко вверх.

— Вот гнида, он же выиграл запрещенным приемом, — сказал Щепкин. Он стоял рядом со мной справа, сложив массивные руки на груди и хмуро смотрел на Ковалева, пытавшегося встать и взойти обратно на татами. Кровь с лица капала на маты. — Но это никого не волнует, черт подери.

Угрюмый Филатов отправился к президиуму, но я знал, что спорить бесполезно. Судьи должны обеспечить победу одного из французских бойцов, это как дважды два. Легче прошибить кулаком бетонную стену, чем заставить их поменять решение.

Вместо этого я снова отправился медитировать. Чтобы достичь полной концентрации, я прибег к технике йогов. Давно уже не практиковал, но сейчас почувствовал, что надо изгнать из организма злые мысли и пораженчество.

Дышать нужно через нос. Я сел на поперечный шпагат на скамейку и выставил руки перед собой ладонями вперед. Большие пальцы соединил между собой.

Втягивал воздух через ноздри, дышал медленно, наполняя легкие кислородом. Иногда я выпячивал живот вперед, раздвигая нижние ребра, грудную кость и всю клетку. Потом втягивал живот, давая легким опору и наполняя воздухом.