Аптекарь 2 (СИ) - Турков Алексей
И скупал на рынке лучшие дары родного края. Копченое сало сорта "Осень золотая", балык, черную икру, орехи лещина, "казинаки", армянскую твердокопченую колбасу "суджук". Не подмажешь - не поедешь. Организовывал предварительные звонки от важных лиц в московские издательства с просьбой о встрече. Если "Вам не назначено", то тебя просто и на порог не пустят. Скажут: "Нет никого, приходите завтра". И так все время.
К счастью, Саблин уже был официальным писателем, членом творческого союза и имел в стране немало фанатов. И даже заимел блат на железной дороге, так как успел провести встречу с читателями в клубе железнодорожников и поэтому, в качестве неофициального гонорара, получил право заказывать любые билеты в качестве брони. В порядке разумного, конечно. Так что, "телефонное право", не такая уж плохая вещь, когда работает в твою сторону.
Одновременно подготавливался запасец медикаментов и красителя. С избытком. Нельзя же допустить, чтобы в отсутствии Ивана все останавливалось. Но золотые руки не подводили. Все трансмутации проходили штатно.
Возвращаться в Москву было реально стремно. Не буди лихо - пока оно тихо. Можно плохо кончить. Нельзя войти в одну реку дважды. И безнаказанно.
Но под задницей уже подгорало. Зубилин звонил и докладывал, что местный участковый, Тарас Тимофеевич, уже несколько раз интересовался, когда же новый хозяин пропишется в доме. И так же интересовался источником дохода. Чувствовалось, что в наследство и займы от друзей он не очень верит. Мол, не того полета ты, мил человек, птица, чтобы дома рядом с Сочи покупать. Темнишь...
Этот Тарас был настоящим ментом в полном смысле этого слова и другой работы не знал и не хотел знать. Зациклен, так сказать, на соблюдении социалистической законности.
Оттягивать переоформления дома было смерти подобно. А если гора не идет к Магомету ...
В это время в Москве компетентные органы продолжали вести дело пропавшего с горизонта странного гражданина Эфиопии Рас Мариама. Криминалисты нашли в гостиничном номере кучу отпечатков пальцев, но вычленить нужные не удалось. Пусто. В картотеках не значатся. В общем-то в картотеках были только отпечатки пальцев ранее судимых граждан и эксперты могли сверять их только в ручную. А поскольку дело было не так уж важным, то десятки привлеченных экспертов на него не бросили.
Стадо бодрых дебилов топталось без всякого результата. Работа от всей широты русской души была проделана титаническая, это было всем видно, но вот аналитикой они не страдали. Наблюдение за журналистом Би-Би-Си ничего не дало. Связной больше на него не выходил. Кроме того, через две недели после исчезновения разрабатываемого объекта Максвелл заболел и лег в больницу. А недавно умер. Печень отказала. А поскольку журналист давно жаловался на печень, то эту смерть врачи признали естественной.
Начальники, обладавшие незамутненным сознанием слесаря-сантехника, без конца раздавали задания и, ругаясь как сапожники, требовали их выполнения. Рядовые сотрудники, словно шарахнутые электрическим током обезьяны, носились по городу, сверкая ранними залысинами. Бестолковые рапорты шли потоками. Но писавшие их так и не вылупились пока из скорлупы тугодумия.
Единственный след пришел из южных краев. Это была справка, что студент из Эфиопии Фасиладас Рас Мариам год назад потерял свои документы. Стали проверять и эту ниточку, но за прошедшее время, кроме Москвы, этот паспорт нигде не всплывал. На нарисованных согласно показаний свидетелей фотороботах скорее можно было опознать гориллу из зоопарка, чем человека. Так что и эта ниточка оборвалась. Везде голяк.
Глава 17
Чекисты не знали, что в это время фигурант снова появился в Москве. Как в песне поется:" И носило меня, как осенний листок. Я менял города, я менял имена..." Саблин приехал совершенно официально и согласно брони, как член союза писателей Кабардино-Балкарии, заселился в гостиницу "Останкино". Над входом которой красовался горделивый транспарант: "Товарищи! Единой волей и железной дисциплиной мы строим коммунизм!".
После размещения в гостинице парень три дня штурмовал столичные издательства. Но дело продвигалось туго. Хотя щедро расточались коньяк с икрой и прочие деликатесы. И все "решалы" и "маэстро" получили необходимые телефонные звонки. От компетентных людей с рекомендациями принять материал к публикации. Как говорится: «Это нога у того, у кого надо нога»…
Но в издательствах была своя кухня, своя очередь. Все ссылались на какие-то фонды и планы. Слово "логика" если и было тут известно, то в расчет не принималось.
Раскудахтались, горлохваты, как бабы. Лили потоки славоблудия. Будущие жертвы подагры и холестерина. Кто-то обещал взять рукопись в план на следующий год, кто-то на 4-й квартал текущего. Аванс в приличной сумме никто сразу не обещал выплатить. А Иван на эту поездку изрядно потратился и долг его перед Крокодилом пока не уменьшился ни на рубль.
Немного помогало удержаться в бюджетных рамках то обстоятельство, что Ваня пока давно и удачно отговаривал родителей от покупки цветного телевизора. А это была мечта каждой себя уважающей советской семьи. Есть старенький черно-белый телек и хорошо. Все равно все лучшее парень уже видел в прошлой жизни, да еще и сотни раз, тем более в цвете и в хорошем качестве.
А эти дорогие монструозные громады цветных телевизоров - просто глупый перевод денег. Чем позже их купишь, тем лучше вариант тебе достанется. Пока же взрывающиеся кинескопы цветных "зомбоящиков" и последующие пожары каждый год уносят жизни пяти тысяч человек по стране. Кроме того, семейство Саблиных не покупало себе для украшения интерьера дорогие книги в твердых обложках и хрусталь. Ваня утверждал, что это мещанство.
Но что же делать в Москве? Неудача следовала за неудачей. Везде от ворот - поворот. Отговорки, отговорочки... Короче, окопались, выползни московские. Жируют, сволочи! Барыши делят. А другим хода не дают.
У Саблина складывалось такое впечатление, что он бьется лбом об стены. Крепостные. Входа нет. Парень как правило после второй фразы оправданий уже терял всякий интерес к беседе. Ибо он предлагал проверенный временем фееричный бестселлер, который бы на Западе оторвали с руками, а тут его кормили нудными "завтраками". Совсем нюх потеряли! Этим бы чудо-деятелям не в столичных издательствах рулить, а согласно своему интеллекту работать младшими операторами ведра и лопаты по сбору дерьма на канализационной станции в Мытищах.
Кроме того, для советского гражданина, в отличие от негра, всегда не было мест в приличных ресторациях, а от попыток питаться в рабочих столовых и от "бочкового кофе" за три дня Иван за малым не получил заворот кишок. Такой вот лютый расизм по-советски.
Наконец, потеряв всякий энтузиазм, и проклиная советскую бюрократию, костеря всех главных редакторов на все лады Ваня, чувствуя себя совсем тупым, сдался. Детский сад какой-то! Время вышло и Саблин сдал для публикации свой халтурный роман "Новгородского цикла" в молодежный журнал "Юность". Единственное условие - аванс сразу. Обещали выплатить полторы тысячи рублей. Как только будут подписаны все договора и бухгалтерия проведет бумаги. И опять возникали проблемы, потому что Иван оставался несовершеннолетним. Но Саблин обещал забрать договора с собой, подписать их у родителей и передать с проводником. Созвонится, когда нужно будет встретить и забрать.
Пулей Иван вернулся домой. Все подписал, позвонил и выслал. Теперь оставалось только ждать. А в это время Зубилин два раза в неделю подавал из Лазаревской отчаянный сигнал "Спасите наши души". В ожидании будущих доходов, Ваня погнал обоих родителей снова брать заем в кассе взаимопомощи. Там им обещали выделить в совокупности 250 рублей. Параллельно опять готовился изрядный запасец медикаментов и красителя. Слово Иван привык держать. Пацан сказал, пацан сделал.
