Время собирать камни (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

Он задумался, но, когда нам принесли первые блюда, и официанты отошли от стола протянул мне руку, которую я пожал.

— Завтра с утра будет договор, — сказал он.

— Отлично, заодно укажите там открытие банковского счёта в каком-нибудь надёжном швейцарском банке, на мою жену и все деньги с нашего сотрудничества будут поступать только на него.

Его глаза при этих словах расширились, и он ошарашенно посмотрел на скромную Кэти, клюющую салатик.

— А у вас не будет проблем, там? — он кивнул головой в сторону востока.

— Если мы не будем афишировать эти наши договорённости, то кто узнает, — улыбнулся я, — а если даже такое и случится, нельзя это совсем уж исключать, то счёт мне не будет принадлежать, пусть что-то попробуют с этим сделать.

— Умно, — согласился он, — меня это тоже устраивает, с вами дела вести понятнее и привычнее, чем с вашими чиновниками, которые не знают, что существует слово «компромисс».

— Я могу и хочу считать деньги, желательно свои, а не государства, — я пожал плечами, — но не это главное мне понравилось в вас, почему я решил сотрудничать именно с «Adidas».

— И что же? — заинтересованно поинтересовался Дасслер.

— Вы, как и я любите работать, — улыбнулся я ему, — та ночь, проведённая с вами и вашими мастерами в цехе завода, сказала мне о вас больше, чем все следующие наши встречи.

В его глазах появились смешинки, и он склонил голову, благодаря за комплимент.

Остаток вечера мы просто проговорили об Олимпиаде, возможности использовать мои фотографии для рекламных кампаний, в общем чисто деловой ужин, на котором оба получали удовольствие от общения. Правда видя, как Кэти начинает зевать, я извинился и попросил вызвать нам такси. На что он тут же замахал руками и оплатив счёт, отвёз нас к посольству на своём лимузине. Пожав напоследок ещё раз руки, мы простились до утра.

Ночь пришлось провести в посольстве, нас просто не отпустили в гостиницу, а наутро действительно приехали представители «Adidas», которые привезли ровно такой договор, какой мы обсуждали с Дасслером вчера, им уже подписанный. Поставили в нём подписи, и мы с Кэтлин, наши экземпляры я отдал ей, попросив положить по прибытии домой в банковскую ячейку, а также отдал ей всю валюту, какую мне выдали в виде суточных.

— Лети спокойно домой и ничего не бойся, — напутствовал я её, поскольку мы с ней тоже простились, поскольку Игнат оказывается предусмотрительно забронировал билеты и вызвал ей такси в аэропорт, как только понял, что я лечу в Москву один. Хороший парень одним словом!

— Люблю тебя! — она поцеловала меня на прощание.

— И я тебя, — не моргнув глазом, соврал я.

Проводив её до машины, я вернулся с Вадимом в посольство.

— Через пару часов пора и нам, — он посмотрел на часы.

— Пойдём передохнём, чая выпьем, а то рёбра начали побаливать, — скривился я.

Мы провалялись на мягких посольских диванах до самого отъезда и подхватив вещи, пошли на выход, когда пришло время уезжать. Гарроту я не успел пока разобрать на составные части, но, чтобы её не обнаружили таможенники, переложил её из сумки в карман, с целью сделать это в туалете аэропорта и повезти с собой домой просто две деревяшки.

— Парни, ну вы чего так долго копаетесь! — позвал нас стоящий возле машины Игнат, а я краем глаза заметил какое-то движение за деревьями рядом с нами и чисто на вбитых привычках в школе КГБ, перекатом, болью отозвавшимся в рёбрах, скатился с крыльца в противоположную от замеченной опасности сторону.

Крик и выстрелы.

— Умри неверный!

Слились для меня в единую какофонию. Почти сразу со стороны улицы раздались тревожные возгласы, а в нашу сторону побежали полицейские, охраняющие посольство, а также советские автоматчики, стоявшие у ворот. Я же, видя, что патроны в пистолете нападающего закончились, и он судорожно меняет обойму, бросился к нему. Секунда и вздёрнутый террорист, лицо которого было мне известно, поскольку именно он стоял за забором, когда ждал результатов захвата заложников, поэтому я без колебания сжал руки, и струна впилась ему в горло, мгновенно перекрывая доступ крови в мозг, вызывая обморок и смерть. Почувствовав, что он мёртв, я отпустил тело и повернулся посмотреть, что с моими товарищами. Вадим лежал на вещах хрипя и булькая кровью, а Игнат вообще просто лежал навзничь, смотря, не мигая в небо. Бросившись сначала к комитетчику, я лишь смог констатировать, что это агония и ничем ему помочь уже не могу. С подкатившим комом в горле, я подошёл и нагнулся к Игнату, прижал два пальца к шее, пульса не было, и я увидел причину этого. Одно точное попадание в сердце и небольшое пулевое отверстие на чёрном костюме, сейчас напитывающемся кровью.

На автомате убрав гарроту в карман, я сел на ступени посольства и схватился руками на голову. Слёзы, неожиданно для меня, бурным потоком хлынули наружу, настолько глупая и неожиданная смерть настигла их прямо за минуту, как мы должны были уехать! Игната я хоть и мало знал, но он показал себя за это время только с лучшей стороны! Насчёт Вадима я вообще промолчу, поскольку такого профессионального, понимающего человека, который ещё и смог вытерпеть все мои выкрутасы тут, на Олимпиаде, вряд ли ещё можно было отыскать. Быстрая потеря сразу двух хороших людей сильно ударила по мне и я не мог сдержать слёзы, текущие по щекам, молча сидя на холодных ступенях.

Глава 27

— Иван! Иван! — чужой голос донёсся словно издалека, а подняв голову я увидел второго помощника посла, который пытался докричаться до меня.

— Да?

— Ты ранен? У тебя кровь идёт! — он показал мне на испачканную кровью куртку.

Подняв её я и правда заметил, что одна из пуль всё же попала в меня, но порвав кожу и едва зацепив мышцы, прошла по касательной.

— Ничего страшного, — ответил я ему.

— Идём, тебе нужно в больницу, — он показал на подъехавшую машину скорой помощи.

Не став спорить, я отдался в руки врачей и нужно было видеть лицо доктора, от которого меня увезли только вчера, а уже сегодня привезли с огнестрельным ранением. Зашили меня очень быстро и крайне профессионально, чувствовался опыт, и положили в ту же палату, где я провёл две недели до этого. Через час после этой небольшой операции появились полицейские, которые стали меня допрашивать. Я им популярно и на матах объяснил, что я думаю о них и системе безопасности в целом, если говорил об этом человеке сразу, как меня опрашивали первый раз. Почему его не искали? Как он попал на территорию посольства? Как вообще столько оружия гуляет у них по городу? Его что сюда контейнерами завозят?

Они хмурились, недовольно переглядывались, но продолжали спрашивать только о случившемся. Когда они ушли, ко мне зашёл опечаленный посол.

— Как ты Иван? — поинтересовался он, садясь рядом на стул.

— Лучше, чем Игнат и Вадим, — хмуро ответил я, — вот как так Валентин Михайлович? Мы должны были уже лететь домой! А два хороших человека погибли вместо этого.

— Не знаю Вань, — тот развёл руками, — проводится проверка, как тот террорист попал к нам на территорию, но я с тобой согласен, просто нелепая смерть для обоих ребят.

— Когда я полечу? Не хочется что-то мне здесь больше оставаться.

— Немецкая полиция попросила неделю на время проведения расследования, подержать тебя в больнице под охраной, — сказал он, — мы конечно можем на это наплевать, оперируя тем, что они просто не могут эту самую безопасность обеспечить, но если ты не против, лучше подождать, нам скрывать нечего.

— Как скажете Валентин Михайлович, — я покачал головой, — представляю, что будет с Кэтлин, когда приземлится у себя дома и увидит газеты. Можно телеграмму дать, что со мной всё хорошо и она не волновалась?

— Конечно, скажи адрес, я всё сделаю

Я продиктовал, он запомнил, и попрощался со мной до завтра.