Александр Абердин - Парадиз Ланд 1-3. Герой по принуждению. Черный рыцарь
Девушки были одеты почти так же, как это было принято у крылатых дам, только их блузы с широкими рукавами и плотно облегающими грудь жилетами-лифами, оставляли открытыми их тела от груди до пояса, а шелковые шальвары им заменяли маленькие, кожаные шортики. Два их аккомпаниатора, игравших на барабанах, были рослыми, красивыми парнями со сверкающими изумрудными глазами и белозубыми улыбками. Их концертные костюмы состояли из ярких, шелковых рубах с рукавами, сплошь состоящими из пышных рюшей и распахнутых на груди и кожаных брюк в обтяжку, словно они были родом с Земли и выступали там в каком-нибудь ночном клубе, изображая там из себя кубинских или бразильских танцоров самбы.
Девушки-друинны, которые выступали на пирах уже не раз и давно мечтали снискать себе своим изящным акробатическим номером золотые лавровые венки, были опечалены тем, что их предшественникам, уже были вручены все десять венков. Поэтому они начали свой акробатический этюд без той грации, которую я отмечал в их выступлениях раньше. Но очень скоро мои аплодисменты сделали свое и профессионализм взял верх над их невольным разочарованием. Наградой же за их прекрасное выступление стали не только пышные лавровые венки, которые были сделаны мною из изумрудов и бриллиантов, но и приглашение немедленно посетить Хрустальную башню Серебряного замка.
К моей огромной радости Лютеция, солистка этого трио, была в восторге, да и обе её подруги Цицилия и Октавия были так же отнюдь не оскорблены моим приглашением, сделанным в самом высокопарном штиле. Глядя на то, как я вытягиваюсь в струну перед Лютецией, которая вопреки всем правилам Терраглориса, принятым в среде друинов, ярко накрасила свои губы и изящно вычернила надбровные дуги, изобразив на своем личике брови, Ури и Мишель стали плотоядно облизывать губы и топорщить перья на крыльях. Вот тут-то Лаура и Нефертити, наконец, поняли, в какую коллизию они внезапно попали и застыли в изумлении.
Однако я не зря в этот день сбагрил своих крылатых подруг-пуританок и Нефертити, которая всегда отличалась экстравагантностью и исключительной смелостью взглядов, без лишних раздумий подошла к Антонию и жестом предложила Лауре, взять под руку Кассия, который одной рукой прижимал к своей обнаженной, лаково блестящей груди, ярко красный барабан, а другой придерживал на голове изумрудный венок. Моя отважная лучница, подойдя к этому рослому красавцу с изумрудными глазами, решительно отобрала у него барабан и, небрежно бросив его на мой трон, обняла парня за талию, прижимаясь щекой к его широкой, полированной груди.
Поднявшись в Хрустальную башню, я повел всю кампанию не в обеденный зал, а сразу в свой парадный спальный стадион, уже на самых ближних подступах к которому я решительно привлек к себе Лютецию и поднял её на руки. Видя то, что два ангела, сопровождающих меня, также подняли её подруг на руки и сразу же принялись покрывать их поцелуями, а также видя еще и то, что мои подруги взяли приступом барабанщиков, требуя, чтобы те вели себя по-мужски, Лютеция с тихим стоном обмякла на моих руках и я внес в девушку в свою спальную комнату размером с баскетбольную площадку, всю заставленную цветами.
Антоний и Кассий кочевряжились не долго и вошли вслед за Ури и Мишелем, которые уже принялись сводить их подруг с ума своими страстными поцелуями. Таким образом, все наши намерения с самого начала были заявлены самым серьезным и недвусмысленным образом. Продолжая держать Лютецию на руках, я присел на низкий диванчик, стоящий перед большим, низким овальным столом, заставленным всяческими закусками и напитками. Мои друзья, Ури и Мишель, также заняли свои места, в то время, как моим подругам, явно не терпелось оккупировать, нашу огромную кровать, но у меня были иные планы на то, как нам начать эту волшебную ночь.
Нефертити, которая уже сбросила с себя свой белоснежный пеплас и избавила от излишков одежды Антония, принялась бурно и энергично тискать и тормошить этого рослого парня, который все никак не мог преодолеть дурацкое табу, наложенное Люцифером на секс с ангелами, а заодно и со всеми прочими существами, с которыми они даже не могли встретиться. Еще сильнее были испуганы нахальством ангелов Цицилия и Октавия, которые уже чуть не плакали, видимо, считая, что те просто насмехаются над ними, да, и Лютеция, которую я бережно держал у себя на руках, тихонько дрожала всем телом. Первой не выдержала Неффи, которой уже стала надоедать такая гнетущая обстановка. Пристально посмотрев на Лютецию, она ласково спросила её:
- Лютеция, девочка моя, разве мы такие уж и разные с тобой? Взгляни на меня, дорогая, у меня такая же грудь, как и у тебя, и лоно мое, ничем не отличается от твоего. Ну, и что с того, что у нас растут волосы, а у вас на голове эти мягкие, замшевые ленточки? Милая, посмотри на Ольгерда, на чьих руках ты дрожишь, словно осиновый листок на ветру, на его друзей-ангелов и на своих друзей-друинов, ведь все они мужчины, прежде всего. Так чего же нам еще требовать от них, дорогая моя, кроме любви?
Лютеция, чуть помедлив, ответила ей, испуганным, почти плачущим голосом:
- Но повелительница, ведь мы же совсем другие. Мы не такие, как ангелы и люди, и нам запрещено, даже думать об этом, а не то чтобы прикасаться к вашим нежным телам.
Моя божественная царица громко рассмеялась и сказала:
- Вот, даже как! Ах, ты моя маленькая плутовка, так ты все-таки мечтала когда-нибудь прильнуть к волосатой груди моего повелителя Ольгерда или гладкой груди его друга Уриэля или какого-нибудь другого ангела? Ну, что же моя девочка, признаюсь тебе, что и я, как только увидела друинов впервые, не раз мечтала оказаться в объятьях такого очаровательного парня, как Антоний и даже сейчас, когда этот обалдуй держит меня в своих сильных руках, словно этот свой противный барабан, я чувствую в своем теле, какое-то совершенно невероятное томление и все жду того момента, когда же его руки станут смелыми и решительными и примутся ласкать мое тело, а его губы, начнут целовать мои и когда Антоний, наконец, вспомнит, что он все-таки мужчина, а не бревно с глазами.
Эти слова, возымели свое действие и Антоний, действительно склонился к Неффи и робко поцеловал её прекрасную, полную грудь. Лютеция смотрела на него зачарованным взглядом, из которого ясно следовало только одно, - моя божественная Неффи проникла в самые тайные её мечтания. Осторожно, чтобы не испугать девушку резким движением, я расстегнул костяные пуговицы расшитого бисером, алого, атласного лифа Лютеции. Девичья грудь, до этого туго стянутая плотной тканью, выплеснулась навстречу моим губам, двумя нежными, очаровательными, абрикосово-желтыми полушариями, увенчанными сиреневыми конусам сосков. Замирая от восторга, я, трепетно прикоснулся к ним губами.
Кожа молодой друинны, не смотря на то, что блестела полированным металлом, была очень нежной и чувствительной, особенно в тех местах, где сходились, даже не чешуйки, а скорее мягкие, эластичные и упругие щитки, которые делали тело Лютеции, необычайно привлекательным и очень сексапильным. Кожа Лютеции, приятно пахла лавандой и немного мускусом, и имела чуть сладковатый вкус. Это же качество заметила и тут же подчеркнула Нефертити, которая восторженно воскликнула:
- Боже моя, Лаура, да это же просто, какой-то леденец, а не парень! Антоний, сладкий ты мой...
Пылкое замечание Неффи вызвало взрыв смеха, причем наши новые друзья-друины, смеялись очень громко, искренне и радостно. Этот веселый смех растопил последний ледок, сковывающий их чувства и они стали постепенно раскрепощаться. Вскоре, Лютеция, млея от моих поцелуев, сама развязала шнуры своих кожаных, коротких шортиков темно-синего цвета, плотно обтягивающих её круглые ягодицы.
Ни я сам, ни мои друзья Ури и Мишель, не торопили дальнейших событий, хотя Лаура и Неффи уже желали гораздо большего, чем просто объятья и поцелуи. Видя то, что мои дисциплинированные, но такие нетерпеливые подруги начинают гневно метать в меня молнии из своих прекрасных глаз, я решил, что настало то самое время, когда я должен был резко, в десятки раз, возвысить накал наших любовных игр. До максимально высокого, астрального уровня. Взяв в руки заранее подготовленные к этой ночи и спрятанные за подушкой дивана, подарки, я нежно ссадил Лютецию со своих коленей, встал и сказал своим друзьям:
- Девочки и мальчики, прошу минуту внимания. Для того, чтобы эта чудесная ночь стала для всех нас, совершенно незабываемой, я прошу вас принять от меня эти Кольца Творения и кое какие магические уроки, как ими нужно пользоваться без малейшего риска для своего здоровья. - Тут я сделал небольшую паузу и, видя, как загорелись глаза моих подруг, громко подытожил - Разумеется, в постели!
Ури, Лауре, Неффи и нашим новым любовницам и любовникам, достались кольца с большими, овальными синими камнями. После этого, я быстро провел небольшой сеанс магической педагогии и пока мои друзья соображали, что означают сии магические формулы, подхватив Лютецию на руки, резво помчался к огромному, розовому сердечку нашей кровати, которая редко пустовала все эти дни. Поскольку ноги у моего крылатого друга, ангела Михаила-младшего, были намного длиннее, да, и бегал он гораздо быстрее, чем я, то он, прижимая к себе смеющуюся от радости Цицилию, с хохотом обогнал меня и с разбегу запрыгнул чуть ли не на самую середину розового сердечка. Ничего страшного я в этом не видел, так как на этой кровати могло поместиться и втрое больше народу.
