Анатолий Логинов - Сага о пришельцах из будущего. God, save England!
Всеволод молчал, и Владимир понимал, что отцу не хочется ссориться с братьями, что он давно уже устал от их постоянных ссор. Миром так миром, на щит, так на щит. Всеволоду, кажется, было все равно. Раз уж объединенная рать Ярославичей пошла на полочан войной, то теперь надо доводить дело до конца, иначе от Всеслава не будет спасения. Победил в споре, как обычно, упорный, настырный, хорошо все рассчитавший Святослав. Недовольный собой и братьями, уступил ему слабовольный Изяслав, а Всеволод по-прежнему отмолчался.
Решено было во второй день февраля, невзирая на праздник Сретения Господнего, брать Менск приступом.
Несколько дней подряд воины Ярославичей валили деревья, делали приступные лестницы, готовили тараны, чтобы бить ими в крепостные ворота, и в назначенный день поутру пошли на приступ. Вместо праздничных молитв и колокольных напевов к небу возносились боевые кличи и набатные удары.
Коротко, зло взвыли первые стрелы, зашипели болты самострелов — начали стрелять ростовские стрельцы. Вглядевшись, Владимир заметил, как сразу очистилась стена напротив его бегущих к стенам воинов, минчане попрятались от обстрела и пропустили ростовско-суздальский полк к самой стене. У других идущих на приступ отрядов убитых было много больше. Отметил про себя Владимир, что самострелы в бою оказались даже полезнее, чем он думал. И если по скорости стрельбы они сильно уступали лукам, их болты летели дальше и чаще сбивали со стен защитников Менска.
Напрасно минчане метали в атакующих стрелы, лили сверху кипяток и смолу, отпихивали лестницы баграми, слишком неравны были силы. Отбитые в трех местах, в шести остальных осаждавшие ворвались на стены крепости. В ожесточенной схватке на стенах, они сбили вниз защитников города и следом за ними ворвались на улицы Менска.
Тотчас над городом поднялся жуткий крик. Вошедший в Менск сквозь открытые его воинами ворота, следом за своей дружиной, Владимир с ужасом увидел, как озверелые воины бьют секирами и мечами, глушат щитами и булавами уже не сопротивляющихся менчан, разбегающихся по улицам. Он глядел, как, выламывая двери, они врываются в дома, а оттуда вместе с клубами пара, истошными криками вываливают на снег разную рухлядь, тут же хватают и делят ее между собой и отвлекаются от этого дележа, только чтобы убить дерущихся за свое добро жителей. Стоны, крики и рыдания, победные возгласы, проклятия смешалось в едином вздохе взятого штурмом и отданного 'на поток' города.
Владимир бросился было к своему дружиннику, который одной рукой тащил за волосы упирающуюся молодую женщину, а другой нес узел с наспех набитым в него добром. Женщина кричала истошным голосом, пыталась вырваться, но воин лишь крепче перехватывал ее распущенные волосы и волок туда, где собирали пленных. Воин заметил движение Владимира, бросил ему на ходу: 'Не мешай, князь, теперь наше время', и Мономах вспомнил, как он сам, сидя в своей горнице в Ростове соблазнял тамошних детей боярских будущей добычей. Теперь он воочию видел, какая она — добыча! Русские люди избивают и грабят русских же людей, не печенегов, не половцев, а своих же единоплеменников и единоверцев, которые страдают за чужие дела, вся вина которых в том, что Всеслав Полоцкий не ужился в мире с князьями Ярославичами.
Потом Менск запылал, и Владимир, как завороженный, смотрел на бешеную пляску огня который метался по городу, сжирая все, что не успели взять нападавшие. С веселым треском горели деревянные дома, рушились храмы божии. Сеча затихла, и теперь и нападавшие, и оставшиеся в живых минчане отходили подальше от огня.
Так пала одна из главных крепостей Всеслава, узорочье и краса менская. Осталось на месте прежнего города пепелище, да трубы печные, из сугробов торчащие.
Несколько дней делили победители захваченное добро. Поделили и всех оставшихся в живых минчан, попавших в плен: и мужчин, и женщин, и детей.
Но усобица на этом не кончилась. Всеслав собрал своих полочан, еще более разгневавшихся на Ярославичей и уже не ждавших, после Менска, ничего хорошего от вторгшихся ратей. Владимир, узнав об этом, подумал, что прав был дядя, лучше бы договорились с минчанами лаской, глядишь, и не удалось бы собрать Всеславу большой рати.
Но не стал он ни с кем делиться своими несвоевременными мыслями. А война между тем, шла своей чередой. Объединенное войско Ярославичей и полоцкие войска князя Всеслава устремились навстречу друг другу. Спасли минчане своим сопротивлением столицу и земли остальные от полного разорения, успел князь Всеслав перехватить вражеское войско почти у самого Менска, на заснеженных берегах реки Немиги.
И вот стоят уже седьмой день друг напротив друга две рати. Стоят, и никто не решается первым начать кровавый бой. Переведались уже между собой конные сторожи, постреляв из луков и сойдясь в мечи на речном льду. Но основные силы стояли недвижно, словно страшась предстоящего.
Только на седьмой день решились Ярославичи и начали строить войска для боя. Увидев эти приготовления, поднялись и полочане. Две стены, ощетинившись копьями, сверкая на солнце серебром доспехов и выделяясь на снежном фоне яркими красками щитов и штандартов, встали друг против друга. Объединенная рать Всеволода и Владимира Мономаха развернулась слева от киевлян Изяслава. Черниговский князь построил свой полк с правой руки.
Владимир, сидя на лошади, стремя в стремя с отцом, видел, как полоцкие всадники, ударили по киевскому полку, прогнули его, но пробить брешь в плотной стене щитов и рассеять воинов не смогли. Мешал глубокий снег, лежавший повсюду, даже на льду реки. Кони атакующих увязали в нем, двигались медленно, неуклюже.
— Вон, смотри, князь Всеслав, — показал Всеволод сыну в сторону полоцких всадников. Там на черном коне крутился на снегу всадник, он размахивал мечом, понукая своих воинов идти вперед. Ведун, закутанный в синюю мглу, как звали его на Руси, задыхался в глубоком снегу на берегу Немиги. Владимир разглядел мрачное лицо Всеслава, его яростный раскрытый рот, белую пену на морде черного как смоль коня, и ему почему-то стало вдруг жаль и этого мрачного князя, и его людей, утопающих в снегу, и его уставшую лошадь, но не было к ним зла или яростной ненависти. Ив этот момент он заметил знак с киевской стороны. Изяслав приказывал крыльям союзной рати атаковать Всеслава. Тут зашевелились переяславльская и черниговская дружины, подтянулись к всадникам пешие воины — пешцы. Всеволод и Владимир двинулись вперед…
Полки правой и левой руки войска Ярославичей охватили войско полоцкого князя с боков, а оправившиеся после первого натиска полочан киевляне тоже двинулись вперед. В снежной каше, разворошенной копытами коней и ногами людей, сошлись лицом к лицу полоцкие, черниговские, ростовские, суздальские, киевские воины. Мерно поднимались и опускались боевые топоры, мечи, дубины. Они с грохотом сталкивались друг с другом, били о щиты и шлемы, рассекали, рвали на части, дробили тела и кольчуги, тулупы и поддоспешники. Белый до того снег все больше превращался в грязно-красное месиво, в котором зарывались кони и люди, утопали, падали и задыхались под грудами убитых и раненых воинов. Над заснеженным руслом реки и окружающем полем неслись громкие звуки кровавой бойни — стук и грохот оружия, ужасные крики раненных людей и лошадей, еле слышные стоны раненых, храп уставших, еле передвигающихся лошадей. Надолго запомнил Владимир этот день, поклявшись, что сделает все для того, чтобы такого не повторилось больше. У Руси хватает врагов с Дикого поля и с запада, потому и не должны русичи воевать между собой, накрепко решил тринадцатилетний княжич, глядя на окровавленный снег и лед Немиги. Запомнил эту битву не только Владимир, запомнили ее все русские земли. И спустя сто лет вспоминал ее безвестный автор, записывая в своей песне: 'На Немизе снопы стелют головами, молотят чепи харалужными, на тоце живот кладут, веют душу от тела. Немизе кровави брезе не бологом бяхуть посеяви — посеяни костьми руських сынов '.
Всеслав был побежден в битве, но захватить его самого в плен Ярославичи не сумели и дальше в Полоцкую землю не пошли, не стали ее завоевывать, так как нарушилось согласие между Изяславом и Святославом. Поэтому было князю Всеславу в несчастье — счастье.
До лета Всеслав пересылался послами с Ярославичами и приехал к ним в полевой лагерь, чтобы мир заключить. Но во время переговоров Всеслава с двумя его взрослыми сыновьями схватили, нарушив обещание. Князь Изяслав заключил пленников в поруб, а Полоцкая земля попала под управление киевского князя.
Переждав весеннюю распутицу в Переяславле, дружина Владимира двинулась в Ростов последней из всех отрядов ростово-суздальской рати. Лошади идут по лесной дороге шагом, для беседы самое удобное время. Начав ездить в семь лет, Владимир к четырнадцатому году уже опытный конник, в седле ему удобно. Он, как и его собеседник, бывалый боярин Довмонт, сидит не думая, что не произойдет, руки и ноги сделают нужное сами. Довмонт, жмудин по племени, давно уже скитается по землям латинским и русским, будучи изгнан из своей отчины кровным врагом. Он образован, умен и с охотой перешел на службу князю Ростово-суздальскому, молодому, но уже известному своим умом.
