Андрей Ерпылев - Слуга царю...
— Да у нас номера дворцовой охраны, Александр Павлович, — сообщил «просто Геннадий», как представился сопровождающий при передаче ему Бежецкого с рук на руки молчаливым жандармом в Пискаревке. — Не обратили внимания разве? Как своих и пропускают. К тому же совсем не рядовые номера…
— А ну как остановят?
— Ну и что? Документы соответствуют тютелька в тютельку. Даже не липа.
Александр выудил из кармана твердую, запаянную в пластик карточку, которую вместе с портмоне и парой сложенных бумажек сунул, не глядя, в карман еще на борту заходящего на посадку транспортного «Муромца».
На карточке с его цветной фотографией значилось черным по белому (вернее, темно-зеленым по розово-желтому): «Служба дворцовой охраны. Полковник Георгий Пафнутьевич Радченко» и прочая, и прочая, и прочая…
— Извините, что в хохлы вас произвели, Александр Павлович, — развел руками «просто Геннадий», истолковав, видно, его затянувшееся молчание по-своему и подмигнув при этом. — Но за полковника-то вы, наверное, не в обиде?..
Автомобиль дернулся, но, проехав десяток метров, снова прочно застрял под негодующую разноголосицу клаксонов спереди и сзади.
— Демонстрация, будь она неладна, — сообщил высунувшийся из окна со своей стороны «просто Геннадий». — Не разберешь: то ли думцы, то ли работяги с Петроградской… Это надолго. Вы подремлите пока, господин полковник: ночь ведь не спавши…
Александр не возражал. К тому же незнакомый аромат прикуренной водителем сигареты обволакивал, клонил в сон.
«Откуда он знает, что я от самого Туруханска не спал?.. — подумал он, действительно проваливаясь в дрему. — Неужели тот конвоир следил и передал?..»
* * *«Илья Муромец», как здесь полуофициально называли из любви кцветистым названиям и нелюбви к аббревиатурам (никаких «БТР», «ДШБ», «ЗК», «СВД» и подобных в этой России не признавали) большегрузный транспортный самолет аэрокосмической корпорации Сикорского «С-285», на взгляд солидно превышал и привычный Ил-76 и Ан-22 из курсантского прошлого. Наверное, он только немного недотягивал до знаменитого «Руслана», и это лишь поднимало Бежецкого в собственных глазах: другого груза, кроме себя любимого, в недрах огромного и пустого, словно ангар, фюзеляжа, по которому пришлось прошествовать в сопровождении (под конвоем?) двух молчаливых военных с эмблемами императорских ВВС на погонах до пассажирской каморки возле пилотской кабины, не наблюдалось. Хотя, по трезвому размышлению, груз мог быть и не слишком громоздким — чемоданчик с каким-нибудь специфическим содержимым, например…
Принявший Александра мужчина средних лет в камуфляже без знаков различия, имевший профессионально невзрачную, стертую, как долго ходивший по рукам гривенник, внешность, вежливо поздоровался, не представляясь, и кратенько ввел его в курс дела:
— Прошу не покидать кресла во время полета без особенной надобности, оно откидывается и удобно во всех отношениях. Туалет здесь, открывается вот так, а как пользоваться, думаю, разберетесь. Здесь, в шкафчике, напитки и кое-какие холодные закуски. Там же посуда. Горячего обеда, извините, предложить не можем. Вы хорошо переносите дальние перелеты?
Интересно, хорошо ли переносит перелеты бывший десантник, избороздивший в подобных «Муромцу» летающих гробах (пару-тройку раз даже «грузом триста») десятки тысяч заоблачных верст? Бежецкий неопределенно пожал плечами.
— Тогда не рекомендую злоупотреблять спиртным, — посоветовал «стертый». — Пакеты, если понадобятся, здесь. — Он выдвинул ящичек из металлического стола. — Не стесняйтесь…
Перед тем как удалиться, «стюард» шлепнул на стол перед Александром пухлую стопку самых разнообразных газет: от тонюсенького четырехполосного «Петербуржца» до солидных многостраничных «Российских ведомостей».
— Почитайте в пути, приобщитесь, так сказать, к текущему моменту. А здесь, — он положил сверху прозрачную папку с несколькими листочками бумаги, — дополнительная информация, в прессе не освещавшаяся… Рекомендую ознакомиться с ней после прочтения газет. Желаю приятного полета.
Бежецкий, нужно признаться, никогда не питал особенного пристрастия к прессе, кроме последних страниц со спортивными новостями, анекдотами, кроссвордами, фельетонами и прочей легкой информацией, особенно теперь, после изнурительного лыжного кросса по подтаявшей лыжне и многочасовой, выматывающей душу тряски в вертолете. С большим удовольствием он вмазал бы сейчас, наплевав на все советы сопровождающего, «соточку» «Сибирской белой», наличествующей, как выяснилось, в шкафчике, добавил бы, скорее всего, еще одну, пожевал чего бог послал (весьма, кстати, нехило он посылал служакам!) и завалился бы спать в действительно очень удобном кресле…
Вместо этого он сначала нехотя, затем со все большим и большим увлечением принялся листать принесенные газеты, вчитываясь в то деланно сухие, то, наоборот, цветистые описания покушения, то горестные, то сдержанно ликующие реляции о последовавшем за ним «апрельским кризисом», разглядывать цветные и черно-белые снимки, изредка узнавая на них собственное (то есть, конечно, не его, а близнеца), искаженное и окровавленное лицо, бесформенные кучи тел, окружающие взорванный монумент, венки, ряды солдатских гробов…
Момент, когда многотонный транспортник легко, словно детский бумажный самолетик, оторвался от взлетной полосы и, натужно ревя двигателями, круто пошел вверх, пробивая плотный облачный слой, он не заметил…
* * *Очнулся Бежецкий, когда «Суздаль», мячиком подпрыгивая на трамвайных рельсах, сворачивал на какую-то незнакомую улицу.
— С добрым утром! — повернул к нему улыбающееся лицо «просто Геннадий». — Приехали почти, Александр Павлович. Как спалось-почивалось? Жалко, понимаете ли, было вас будить…
— Где это мы?..
Александр совершенно не узнавал окружающих домов.
— Да-а, это… — протянул уклончиво водитель. — В общем — не важно…
Голова немного кружилась.
«А ведь неспроста ты закурил сигаретку ту ароматную… — лениво проплыло в голове Бежецкого. — Все ваши штучки-дрючки шпионские…»
Автомобиль еще раз повернул, нырнул под арку и остановился посреди типично питерского дворика-колодца.
— Все, приехали, — снова сверкнул безупречным рядом зубов «просто Геннадий». — Станция Березай: кому надо — вылезай!..
«Ох, надо ли мне здесь вылезать?.. — подумал Александр, покидая машину. — Увидим…»
* * *— И чем я могу вам помочь, госпожа баронесса? — насмешливо спросил экс-майор, экс-начальник экспедиции и, вполне возможно, еще какой-нибудь «экс», нахально развалясь в глубоком кресле перед Маргаритой, только что поведавшей ему о том, о чем он знал уже из газет, прочитанных на борту «Муромца», и особенно из краткого и сухого по стилю, но очень интересного по содержанию «приложения». — Ах да… Конечно же, я должен незаметно, словно мышь, проникнуть в казематы Петропавловской крепости, усыпив, подкупив или отравив охрану, а то и разметав ее в молодецком порыве, поменяться местами с вашим дражайшим возлюбленным, чтобы он по веревочной лестнице, пронесенной мной в пироге с капустой…
— Прекратите демонстрировать ваше знакомство с бульварными романами, майор! — высокомерно одернула его на полуслове баронесса. — К тому же не самыми лучшими их образчиками… Стоящая перед вами цель совершенно другого свойства.
Бежецкий, продолжая ерничать, постарался изобразить на лице напряженную работу мысли:
— Тогда… Тогда… О-о-о! Понял! Я должен буду с автоматом под рубашкой… Нет, лучше с одним фруктовым ножиком или пилочкой для ногтей пробраться во дворец, пользуясь своей службой там во времена оные, найти проклятого Челкина и…
Хлесть!.. Маргарита, шагнула вперед и хлестко впечатала свою узкую твердую ладонь в щеку Александра.
— Достаточно?
Бежецкий, непроизвольно схватившийся за горящую щеку, прожег решительную женщину взглядом:
— А вы не забыли, сударыня, что я, в отличие от вашего разлюбезного Сашеньки, образование получил далекое от пажеского и политесам-то не особенно обучен? Слабо, если отскочит невзначай?..
— И тут же вернется… — парировала Маргарита. — Вы ничего не забыли, господин Воинов?
Спокойный взгляд баронессы отрезвил Александра не хуже ледяного душа.
— Ладно, чего уж… — пробормотал он, опуская глаза. — Прошу прощения…
— Так-то лучше. Теперь к делу: вы должны, Александр Павлович, сместить со своего поста некого хорошо известного вам человека, а уж пилочкой вы будете действовать или тяжелой артиллерией…
Бежецкий присвистнул про себя: вот это заявочки!
— Все-таки Челкина?..
— Не важно.
Баронесса отошла к окну и тронула пальцами тяжелый малиновый бархат старинной портьеры.
— А это ваше личное мнение или… — осторожно поинтересовался он, глядя ей в спину.
