Павел Дмитриев - Зерна отольются в пули
И дрались они с «пришлыми» конкурентами буквально «смертным боем». Солдаты НОАК часто были вынуждены вставать между враждующими бандами, получая град ударов палками и камнями.[305] Причем вооружать армейские части чем-то кроме цитатников Мао министр обороны Линь Бяо попросту боялся:[306] по большому счету никто не понимал до конца, на чьей стороне выступят полковники и генералы, если дело дойдет до «большой крови».
Пример уже был: в Шанхае на помощь сражавшимся сторонникам секретаря горкома Чэнь Писяня пришли части адмирала флота Восточного моря Тао Юна,[307] который по совместительству являлся заместителем командующего военным округом. И теперь самый богатый город Китая с десятимиллионным населением, существенная часть восточного побережья и даже южная столица Нанкин,[308] управлялись своим собственным Генеральным секретарем ЦК КПК, причем Мао Цзэдун там признавался вождем великим, но, увы, впавшим в безумие и старческий маразм. Впрочем, жителей такие тонкости интересовали мало, большинство пережили «Борьбу против трех», «Борьбу против пяти», «кампанию против Ху Фан» и прочие мероприятия компартии, во время которых люди боялись ходить около высотных домов: слишком велик был шанс попасть «под самоубийцу».[309] И теперь они были согласны принять в вожди даже владыку подземного мира Янь-Вана со всей его стражей, лишь бы снова не попасть под карающий меч революции.
Первое время «Шанхайский горком» гордо отказывался от сотрудничества с засевшим на острове Чан Кайши. Но в кровопролитной коммунистической усобице скоро стало не до чистоты идеологии: шедшие с редким остервенением бои не оставляли места компромиссам. Не зря говорят, что самые страшные враги — бывшие друзья, и с Тайваня на материк потекла полноводная река оружия, продовольствия и даже добровольцев. Чем сильнее нажимали Линь Бяо и НОАК, тем больше самолетов и танков появлялось у бойцов Тао Юна, неисчерпаемые резервы армии США не оставляли места сомнениям. В военном плане ситуация зашла в тупик, более того, по периметру удерживаемой мятежниками территории строились оборонительные сооружения по примеру границы между Южной и Северной Кореей.
Перед лицом совсем не шуточной угрозы новой полномасштабной войны с Гоминьданом или даже США Великий Кормчий уже более года нащупывал возможнос ти вернуться обратно, в привычный союз с СССР. Пусть в 66-м дело дошло до полного разрыва отношений и хлестких обвинений, пусть там у власти «новые цари», зато враг общий! Все можно объяснить перегибами Хрущева и обидой на этого авантюриста и грубияна. Ведь не зря товарищ Косыгин всегда говорил: «Мы коммунисты, вы коммунисты. Не может быть, чтобы мы не смогли договориться, глядя в глаза друг другу».[310]
Однако «откат» шел крайне небыстро, в ответ на все инициативы МИД СССР прозрачно намекал, что горячо приветствует новый курс, но не собирается «терять лицо». В подтверждение этому во всем, что не касалось самой высокой политики, отказа не было, скорее наоборот, северный сосед более чем охотно шел на сотрудничество. Куда более цинично и меркантильно, в сравнении с прошлой «эпохой», но проблемы возникали только по наиболее современным видам вооружений. Даже по обогащенному урану переговоры велись относительно успешно,[311] дело упиралось скорее в размер и порядок оплаты — на кредиты или растянутый «бытовой» бартер новое руководство Советского Союза не соглашалось категорически и требовало предоплату в золоте или валюте.
На этом фоне Мао Цзэдун увидел в горящем «Энтерпрайзе» настоящий знак судьбы. Ему было очевидно: враг временно ослаб и более благоприятный шанс для решения шанхайского вопроса может не выпасть никогда. Тем более консультации Чэнь Писяня с Чан Кайши по поводу присоединения к Китайской Республике на правах автономной области дошли до финальной стадии. Случись это, и безопасность мятежного региона окажется под защитой ООН и США, ведь именно Китайская Республика признается большинством государств и международных организаций как законная власть всего Китая и даже входит в Совет Безопасности ООН![312]
При этом навсегда потеряны будут не просто города Шанхай и Нанкин, а устье крупнейшей реки Китая! Стоит мятежному горкому всерьез блокировать крупнейшую транспортную артерию страны, и последствия в экономике не заставят себя долго ждать. А там, глядишь, свой путь начнут выбирать другие регионы. Так что можно без преувеличения сказать, особого выбора у Председателя КПК не было. Ради идеи коммунизма и собственной власти (едва ли он сам мог дать ответ на вопрос «что важнее») Великий Кормчий вполне был готов спалить половину страны в пламени ядерной войны.[313]
Так что в процессе судьбоносного выбора Мао Цзэдун колебался недолго. Последней соломинкой стали переговоры между Вьетнамом и США, которые 15 мая начались в Париже на фоне всеобщей забастовки и ожесточенных столкновений между студентами и полицией. Сложно найти лучшее подтверждение начавшейся в стане империалистов агонии, но любого опасного зверя необходимо вовремя добить, пока не отлежался в берлоге, не зализал ран! Председатель сыграл на опережение, рискнул на самые крайние меры.
Очередной выпуск «Жэньминь жибао» украсила новая речь вождя, из которой наибольшую известность получил следующий фрагмент:
«Империалисты готовят против нашей страны наступательную войну, войну всеобщего разрушения и массового уничтожения народа с помощью ядерного оружия. Поэтому им надо противопоставить решительные, активные действия наших Вооруженных Сил, и в первую очередь сокрушительные ядерные удары стратегическими средствами. Только этим можно обуздать империалистических агрессоров, сорвать их преступные планы, быстро нанести им поражение. Стратегическая оборона, а затем контрнаступление в современных условиях не смогут обеспечить достижение решительных целей войны.[314]
Американский империализм кажется громадой, но фактически является бумажным тигром и делает предсмертные потуги. Он убивает людей чужих стран, он убивает также белых и негров собственной страны. Этот враг сам по себе не исчезнет! Мы не должны бояться перенесения военных действий на территорию изменников партии и Гоминьдана! Ликвидировать компрадорско-феодальный строй мы обязаны любой ценой, не останавливаясь в применении любого оружия.
Необходимо понимать, атомная бомба — это бумажный тигр, которым американские реакционеры запугивают людей, с виду он кажется страшным, а на самом деле вовсе не страшен. Исход войны решает народ, а не один-два новых вида оружия. Следует выступать против переоценки сил врага! Если один борец за права всех угнетенных смог вывести из строя целый корабль, то чего боимся мы?»[315]
Дззз! Дззз!!! — взорвала ночную тишину подмосковной дачи «вертушка».
— Черт! Тяжело начинается неделя, — пробормотал Шелепин слова из анекдота будущего, вылезая из-под одеяла. — Только-только заснул!
Впрочем, Председатель Президиума Верховного Совета СССР ворчал скорее для проформы, он прекрасно понимал: по пустякам никто звонить посередь ночи понедельника не станет. Причина должна быть настолько веская, что…
— Саш, что там? — у самого аппарата догнал его вопрос жены. — Лишь бы…
— Нет, Верусик, вроде ни с кем воевать не собирались! — добавил легкости в голос муж. И продолжил, чуть рисуясь: — Сейчас узнаем, кто там из Москвы в Анадырь собирается переехать! Шелепин у аппарата! — поднял он трубку.
— От командующего Тихоокеанским флотом товарища Амелько получено сообщение о вероятном применении ядерного оружия в районе Шанхая! — на одном дыхании, почти единым словом, выпалил кто-то незнакомый.
— Подробности?! — рявкнул в трубку Александр Николаевич. — И представьтесь!
— Уточняются, товарищ Шелепин. — Далекий голос, казалось, был готов сорваться от сдерживаемого страха. — Докладывает оперативный дежурный Генштаба майор Симкевич!
— Принято. — Александр Николаевич зло бросил трубку на рычаг и запоздало добавил: — Ну спасибо, товарищ Мао!
— Саша! — потребовала отчета супруга. — Что-то серьезное? На тебе лица нет!
— Хитрозадый Председатель решил поиграть атомными бомбами… Похоже, против ребят Писяня, хотя кто этих узкоглазых разберет!
— Что сейчас будет?! — как-то совсем по-бабски подтянула одеяло под подбородок Вера Борисовна.
— Да черт его знает! Сейчас я в Кремль, дежурный майор наверняка всех разбудит по инструкции, там все решим. — Шелепин раздраженно потряс головой, прогоняя остаток сна. — Позвони пока водителю и в охрану, я хоть водой себе в морду плесну! И Володьку[316] набери на всякий случай.
