Дмитрий Шидловский - Противостояние
— Организация Советов? — встрепенулся Павел.
— Ни в коем случае, — отрицательно покачал головой Берия. — Это должно выглядеть как инициатива трудящихся на местах. С соблюдением североросских традиций, с их муниципалитетами и земствами, но… гм… без излишней вольницы. Северороссы любят всякое самоуправление, а нам нужна четкая исполнительная система, и не более. Но — демократичная по форме. Это тем более важно, что первое время, возможно, этой структуре придется существовать параллельно с буржуазным режимом в западной зоне оккупации. Возможно, речь пойдет даже о разделе Северороссии на западную и восточную. И восточная должна выглядеть как можно привлекательнее для всяких там буржуазных либералов.
* * *Оладьин, Алексей, Маклай и Спиридонович снова сидели в президентском кабинете. На часах было без десяти минут двенадцать утра. Все молчали, периодически поглядывая па циферблат. Минутная стрелка в очередной раз вздрогнула и перескочила на следующую отметку. Дверь кабинета распахнулась, и в него ворвался министр иностранных дел Отто Берг.
— Господа, — вскричал он, — у меня только что был Штюм! Он очень обеспокоен и спрашивает, готовы ли мы отразить агрессию британцев. Финляндия пропустила их войска, и скоро они выйдут на нашу границу. Он в очередной раз спрашивал, не требуется ли поддержка вермахта.
— Ну, вы сказали, что не требуется? — зевнул Маклай.
— Да, — ответил Берг, — но все же. Вы и вправду готовы, Маклай, драться со своими соотечественниками? Вы ведь шотландец по происхождению.
— Я ингриец, — поморщился маршал.
— Я бы вам все же дал совет, ваше высокопревосходительство, — проговорил Берг, повернувшись к Оладьину.
— Спасибо, — буркнул Оладьин. — Я вам тоже дам совет. Сходите в музей.
— Что? — Белобрысый Берг тупо вылупился на президента.
— В музей гроссмейстерского замка, — пояснил Оладьин. — Там есть одна очень интересная комната, где в семнадцатом сидел под арестом Татищев. Не спешите, задержитесь там… дня на три. Офицер моей охраны составит вам компанию. Там и прошение об отставке напишете.
Президент нажал кнопку вызова охраны. Когда министра вывели, глаза всех присутствующих вновь устремились на циферблат. Там уже была одна минута первого.
— Сейчас начнется, — процедил Спиридонович. В комнате снова повисла тишина, только минутная стрелка пощелкивала через положенные промежутки времени. Когда часы показали десять минут первого, загремел телефон на столе у Оладьина. Адмирал схватил трубку, несколько минут слушал чью-то горячую речь, потом нажал на рычаг и произнес:
— Всё. Пересекают границу. В походном порядке. Идут на «студебеккерах» и «виллисах».
— Наши молчат? — тут же спросил Алексей.
— Как рыбы, — буркнул Оладьин.
— Значит, через два-три часа их передовые части будут в Териоках, — констатировал Маклай.
— Вы бы хоть патруль впереди пустили, чтобы какой-нибудь участковый полицейский сдуру стрелять не начал, — забеспокоился Алексей.
— Пустили, — буркнул Маклай. — Километрах в десяти перед британцами наш мотовзвод идет, проверяет. Ближе нельзя. Тогда уже совсем неестественно получится. У нас же все-таки война.
— Под Сестрорецком все готово? — снова занервничал Алексей.
— Да не волнуйтесь вы, — успокоил его Маклай. — Пиротехника заложена. Солдаты расставлены. Изобразим натуральный бой.
— Главное, чтобы англичане на поражение стрелять не стали, — нахмурился Спиридонович. — У наших тоже боекомплекты есть.
— Англичане предупреждены. Надеюсь, будет без эксцессов, — произнес Алексей.
— Сколько нам паясничать? — недовольно процедил Маклай.
— Думаю, около трех суток, — пожал плечами Алексей. — Пока они не пройдут Карелию и не достигнут Пскова. Если британцы войдут в Петербург и мы капитулируем, союзники не смогут не потребовать прекращения огня на советском фронте. А тогда Советская армия тоже рванет во весь опор, занимая нашу территорию. Черчилль просил, чтобы все понатуральнее было. Журналистов к передовой подвести, чтобы Сталину труднее было говорить, что союзники его предали.
— Он и так скажет, — махнул рукой Спиридонович.
— Пусть еще обоснует, зачем гробил людей, когда наше поражение уже было предопределено, — хмыкнул Маклай. — Сейчас на советском фронте такое творится… Так они еще никогда не атаковали. Если хочешь разгрома врага, когда его Западный фронт трещит, не надо спешить. А вот если ясно, что его поражение неизбежно, а ты кладешь солдат тысячами, теряешь десятки танков и самолетов… Это уже политика, а не военное дело.
— А он и обосновывать ничего не будет, — пояснил Алексей. — Тактика у него такая. Сторонники сами за него придумают, а противники все равно не поверят.
На президентском столе снова зазвонил телефон.
— Да, — рявкнул Оладьин в трубку и молча выслушал доклад.
Наконец он вернул трубку на место и произнес:
— Под Мурманском тоже всё по плану. Десант высаживается. Англичане по-джентльменски затопили те баржи, которые мы им показали. Береговая артиллерия дала два залпа по пустым квадратам и подняла белый флаг. Авиация отбомбилась по соседнему, пустому пляжу. Сухопутные войска отступают.
— Да уж, вот где странная война, — проворчал Маклай.
— Побольше бы войн были такими странными, — вздохнул Алексей.
— О чем вы говорите, господа?! – всплеснул руками Спиридонович. — Здесь такие события… Через несколько дней вся территория страны будет оккупирована иностранными войсками.
— Через несколько дней она перестанет выглядеть в глазах всего мира союзницей Гитлера, — поправил его Алексей.
В кабинет вошел секретарь и что-то проговорил на ухо Маклаю.
— Господа, — произнес Маклай, — американский десант высаживается под Петрозаводском.
— Пошли дела на лад, — потер руки Алексей.
* * *Когда на Петербург опустилась ночь, та же четверка продолжала заседать в президентском кабинете. Приходили и уходили курьеры, раздавались звонки. Когда часы показали десять вечера, в кабинет вошел секретарь и доложил, что прибыл посол Германии и хочет вручить ноту министру иностранных дел. Алексей молча встал и направился в зал для приемов. Там в нетерпении переминался с ноги на ногу коротышка Штюм. Завидев Алексея, он вытянулся в струнку и произнес:
— Господин премьер-министр, где я могу найти господина Берга?
— Он в музее, — ответил Алексей.
— Извините, не понял, — вздрогнул Штюм.
— Он большой любитель истории, наш Отто, — пояснил Алексей, — особенно ее тевтонского периода. Ушел и не вернулся. Ноту можете передать мне.
Штюм передернул плечами, раскрыл папочку, которую держал в руках, начал читать:
— В связи с явной неготовностью правительства Северороссии отразить британо-американскую агрессию сообщаю вам, что правительство Германии приняло решение ввести свои войска на территорию Северороссии и Эстонии с целью оказать содействие вооруженным силам Северороссии в борьбе с общим врагом. Прошу вас пропустить войска вермахта, дать указание вашим частям содействовать размещению вермахта на вашей территории. Примите, господин министр, уверения в самом искреннем уважении. Министр-иностранных дел фон Риббентроп.
Штюм захлопнул папочку и произнес:
— Насколько я знаю, в настоящее время наши войска уже переходят границу. Через полчаса германский военный атташе прибудет в ваш генштаб для обсуждения плана совместных действий.
— Я уже знаю, — небрежно махнул рукой Алексей. — Четверть часа назад мне доложили, что ваши войска попытались перейти границу и наши части открыли по ним огонь.
Посол от удивления выкатил глаза.
— Это надо немедленно прекратить! — вскричал он.
— Прекратите агрессию, и мы прекратим огонь, — ответил Алексей. — Ввод войск без соответствующего запроса со стороны нашего правительства мы расцениваем как объявление войны. Нота соответствующего содержания будет вручена нашим послом в Берлине вашему министру иностранных дел в ближайшие часы. Передайте господину Риббентропу мои уверения в искрением уважении.
Он повернулся и усталым шагом направился назад, к президентскому кабинету.
* * *Необычайное напряжение царило в зале Думы. В полной тишине на трибуну поднялся Оладьин. Как всегда, упершись могучими руками в ее бортики, он произнес:
— Господа, сегодня, шестого февраля тысяча девятьсот сорок четвертого года в десять часов семнадцать минут мной был подписан акт о капитуляции перед коалицией Великобритании, США и Советского Союза. Согласно данному договору, сегодня в шестнадцать ноль-ноль будет прекращен огонь на всей линии соприкосновения наших войск с войсками данных держав. Северороссия сохраняет свою территориальную целостность в границах, установленных двадцать восьмого апреля тысяча девятьсот сорокового года, но будет разделена на три зоны оккупации. Советскую, в границах стабилизации советско-североросского фронта по состоянию на шестнадцать ноль-ноль сегодняшнего числа. Британскую, включающую в себя Карелию, Ингрию, часть архангельской и новгородской земель, не занятых советскими войсками. И американскую, в составе псковской земли. Поскольку в настоящее время наши войска ведут боевые действия против вооруженных сил Германии, командованием союзников принято решение об отказе от разоружения североросской армии. Более того, сегодня в десять часов двадцать одну минуту мной был подписан союзный договор между Северороссией, Британией и Эстонией, о союзе в защите от немецкой агрессии. Наши войска примут совместное участие в боях по защите североросских и эстонских земель от немецких войск.
