Алексей Живой - Империя: Удар в сердце
– Вот именно, – поддержал его пифий, распрямляя спину, – и ты с ними. Когда эфоры узнали о твоем исчезновении на охоте, они не сразу поверили этому. Даже устроили тайное расследование и, похоже, кое-что узнали. Кто-то видел тебя в царском темене и доложил им об этом, как мне стало известно.
– Они знают о том, что мы построили баллисты? – подался вперед Гисандр.
– Точно неизвестно, но эфоры что-то заподозрили, – ответил пифий, вновь переводя взгляд на море, – больше всех старались Ипполит и Фидий. А после того, как твои поиски ничего не дали…
– Меня искали по приказу эфоров? – Тарас удивился настолько, что позволил себе перебить пифия.
– Да, было проведено даже тайное расследование, – кивнул Клеандр, усмехнувшись, как показалось Тарасу, чуть с издевкой, – все-таки пропал победитель Гимнопедий. Но, я думаю, искали они тебя не только поэтому. Что-то о наших тайных делах эфоры пронюхали и, уверен, хотели бы с тобой поговорить о них.
При слове «поговорить» перед внутренним взором Тараса возникли лишь позорные столбы, к которым привязывали спартиатов, достойных наказания, или скамьи, где их секли ивовыми прутьями до тех пор, пока дух не отлетал к Аполлону. Что именно могли с ним сотворить богатые на выдумку эфоры, Тарас старался даже не представлять. Ничего хорошего такой разговор ему не сулил.
– Тебя они не нашли, – закончил мысль пифий, присаживаясь на врытую в землю скамью, чтобы продолжать оттуда наблюдать за бухтой, и повторился: – Но вслед за этим царь Леотихид вдруг объявил, что вторая армия пока остается в Спарте. Так решило собрание, на котором эфоры убедили остальных старейшин, что Аполлон послал им плохое знамение и армию ни в коем случае нельзя отправлять сейчас на войну.
«Хорошая отмазка эти знамения», – подумал Тарас, молча прохаживаясь вдоль края холма и поглядывая на бухту сквозь начинавший быстро темнеть воздух.
– Значит, они опять обрекают Леонида на смерть? – задал он риторический вопрос, наконец останавливаясь напротив скамьи. – Оставляют без помощи, в то время когда персы продолжают атаковать и афиняне предали нас. И все это произошло из-за меня?
– Ты, конечно, славный воин, Гисандр. Но не думай, что теперь все в Спарте происходит из-за тебя, – чуть охладил его воспаленную от услышанного гордость пифий, – однако совершенно ясно, что настал решающий момент в истории Лакедемона. Эфоры кое-что знают или догадываются о том, что происходит в царском темене. Они наслышаны от своих соглядатаев о том, как ты воевал со своим оружием у Дельфийских проходов, и не могут не понимать, что наш царь что-то скрывает от них.
Пифий, разволновавшись, даже встал и прошелся по краю холма.
– Эфоров раздражает Леонид, который ведет себя слишком самостоятельно. А они очень не любят царей, готовых идти против воли эфората или народа, который они якобы представляют. И, что самое страшное, способного изменить традицию, которую они так защищают. Поэтому эфоры хотят одного – уничтожить Леонида и будут стараться сделать это любыми способами. Прежде всего с помощью второго царя, Леотихида. Я знаю, когда новая армия все же выйдет за границу Лакедемона, то с ней отправится Леотихид с приказом сменить на посту главнокомандующего и вернуть Леонида в Спарту.
– Представляю, что ждет там нашего царя, – ответил в тон пифию Тарас, обхватив себя руками за локти, и даже осмелился предположить: – Его наверняка попытаются обвинить во всех грехах и отправить в ссылку. Но кто же тогда будет побеждать персов?
– Наш царь не так глуп, как думают эфоры, в своем рвении к власти позабывшие даже об угрозе всей Греции от армии Ксеркса, – успокоил его пифий, прищурившись, – и он приготовил подарок эфорам. Но когда они его получат, то вряд ли обрадуются.
После этих слов Тарас внимательно взглянул в прозрачные глаза пифия и понял, что тот коснулся самого главного, но дальше говорить об этом был пока не намерен и быстро сменил тему.
– Я вижу, ты тут неплохо послужил нашему царю, – проговорил Клеандр, кивнув в сторону эскадры триер.
– О да, – не стал отнекиваться Тарас, наполняясь законной гордостью, вставая рядом и обводя взглядом бухту, – зря время не терял. Пятнадцать триер полностью готовы к выходу. На каждой есть моряки, гребцы и солдаты, не говоря уже о баллистах. И всю эту армию я уже испытал в деле. Пришлось.
– Я слышал, о том, что вы с Иксионом захватили всю Итаку, – кивнул пифий, сказав это таким будничным тоном, словно речь шла о простой потасовке между пьяными матросами, – это неплохо. Теперь у нас есть собственный остров для того, чтобы разместить на нем столько людей, сколько потребуется.
– Для чего? – не выдержал Тарас.
– Позже узнаешь, когда придет время. А пока тебя ждет новое дело, – вновь сменил тему пифий, – царь приказывает тебе немедленно взять весь этот флот и прибыть с ним в Фокиду, где тебе надо будет встретиться с ним. Что делать дальше, узнаешь от Леонида.
– Мне можно вновь явиться в армию? – удивился Тарас. – Но меня ведь знают сотни спартиатов, кто-нибудь обязательно увидит меня и доложит эфорам.
– Об этом не беспокойся, – отмахнулся от проблемы Клеандр, – тебя никто не увидит. А если и увидит, то это уже будет не важно. Возможно, ты встретишься с царем на своем корабле, не сходя на берег в Кирре, где он будет ждать тебя.
– Сам царь будет встречать меня? – вырвалось у восхищенного Тараса. – Вот это честь.
– В любом случае тебе надлежит прибыть в гавань Кирры и ожидать новостей от Леонида, – проговорил пифий тоном, в котором вдруг звякнул металл, – возьми этот кошелек, на случай если прежде посланцев царя к тебе прибудут местные чиновники. А они прибудут, такой флот будет трудно не заметить. И постарайся не воевать ни с кем у берегов Кирры. Лишний шум нам ни к чему.
Протянув кошель, пифий умолк, словно говорить больше было не о чем. Но Тарас вдруг вспомнил о том, что так и не получил ответа на вопрос, почему афиняне вдруг оставили оборону дельфийских проходов и вернулись домой.
– Скажи, а что подвигло Фемистокла отозвать войска? – поинтересовался Тарас. – Ведь я же помню, как афиняне везде кричали, что пришли защищать свою святыню. А теперь они так легко бросили ее, оставив лишь на попечение спартанцев, которых и так мало.
– Персы сняли оттуда большую часть своей армии, перебросили морем и высадили ее недалеко от Афин, – спокойно произнес царский пифий.
– Что? – не поверил своим ушам Тарас. – А как же хваленые триеры Фемистокла? Как он их пропустил?
– Не знаю, – просто ответил пифий, – но говорят, что персидский флот обошел морем Эвбею и все корабли Фемистокла или как-то усыпил его бдительность. Как бы там ни было, Ксеркс, обозленный тем, что его наступление по суше почти остановилось из-за упорства спартанцев, буквально на днях высадил огромную армию вблизи Марафона. Она сейчас движется к Афинам. А может быть, уже взяла их.
– Так вот почему так занервничал Фемистокл, – кивнул, соглашаясь, Тарас, – ясно, теперь ему действительно не до обороны дельфийского святилища. Хорошо еще, что хоть часть своих людей для вида оставил.
– Да, грядет великая битва за Афины, – согласился пифий, – но нам это только на руку. Если этот город падет, то у Спарты больше не будет серьезных соперников в Греции.
– Значит, мы не будем помогать афинянам? – прямо спросил Тарас, слегка удивленный тем, что мудрый царский пифий говорит только о греческих соперниках, совершенно позабыв, что судьба самой Греции вообще висит на волоске до тех пор, пока ее землю топчут персидские солдаты.
Пифий смерил его недовольным взглядом, означавшим, что победитель Гимнопедий позволил себе слишком много вольностей с представителем царя. Но поскольку Тарас и раньше не отличался особой дипломатичностью, то Клеандр только нахмурился, но ответил.
– Ты слишком любопытен, Гисандр, в вопросах, которые тебя не касаются. Но, царь благоволит тебе. Поэтому знай: падение Афин должно случиться рано или поздно. Но если персы захватят их сами, то это решит лишь половину наших дел. Поэтому мы поможем афинянам в грядущей битве. Но, как именно, тебе расскажет сам Леонид.
На этот раз молчание пифия было таким громким, что Тарас больше не решился раздражать его вопросами. И хотя Клеандр напустил еще больше тумана в его размышления о будущем, в целом все было ясно. Ему следовало немедленно отплыть в Фокиду, тайно встретиться с царем спартанцев и получить новые приказы насчет предстоящей битвы. А долгие размышления о судьбе Греции не к лицу простому солдату. На том Тарас и приказал себе успокоиться. Но так просто это не вышло. Всю дорогу его терзали сомнения насчет того, что ему поручит Леонид.
«Интересный получается коленкор, – размышлял первый спартанский наварх неизвестного никому флота, – я могу оставить корабли в Кирре и подняться к Дельфийским проходам со своими солдатами и новыми баллистами, чтобы оборонять их и дальше. Это усилит армию царя, которая постоянно несет потери, все еще сдерживая натиск персов. Но как меня встретят остальные спартиаты, ведь на родине я „пропал без вести” и, уверен, в армии об этом уже знают. Телефонов здесь нет, однако новости расходятся быстро, и эта новость явно будет не на руку царю. Уж Деметрий постарается ее раздуть. Впрочем, раз Леонид передал такой приказ, значит, уже обо всем позаботился и все наперед решил. Да и в новой ситуации, когда персы уже за спиной, произойти может всякое. Поживем-увидим. Недолго уже осталось».
