Александр Афанасьев - Силовой вариант ч. 1(СИ)
— Я просто уточняю.
— Итак, по операции…
Телятников коротко доложил об операции. Практически ничего не переврал — но акценты расставил. Получается — что в связи с грубыми ошибками, допущенными авиационной разведкой, относящейся к ведому ГРУ — силы КГБ не смогли отреагировать и принять верное и своевременное решение относительно действий при силовом захвате агента ЦРУ моджахедами. Они были вынуждены допустить вывоз высокопоставленного американского разведчика из города и потом — пришлось привлекать армию для его силового освобождения. Потом — военные, а точнее — ВВС допустило катастрофу самолета, на котором Наджибуллу планировали вывезти в Ташкент. Хорошо, что еще и захваченного резидента не догадались на него посадить!
Последнее — полковнику Цагоеву сильно не понравилось.
— Нет уж, позвольте высказаться, Валентин Сергеевич — сказал он, встав со стула, чтобы уже никто не мог его прервать — это никуда не годится. С самого начала операция была ваша, почему вы сейчас перекладываете ответственность за нее на армию. Я не участвовал в ее разработке, но даже сейчас — у меня множество вопросов. Почему разрабатываемого американского разведчика пасли только с воздуха, не было никакого наземного сопровождения? Как вообще в Кабуле оказалась бандгруппа? Каким образом ей удалось так чисто захватить американца? А это ваша, товарищи, зона оперативной ответственности — Кабул. Почему, несмотря на то, что у нас были силы и возможности для перехвата американца в самом Кабуле или во время движения, такой приказ не был отдан?
— Дмитрий Павлович, не вам решать, как нам вести американского разведчика по Кабулу. Как вы себе представляете наружное наблюдение?
— Никак. И вы — никак. Судя по тому, что случилось.
Это было откровенным хамством. На межведомственных совещаниях — не было принято так рьяно топить и клевать друг друга за исключением случаев, когда председательствующим дана команда «фас!»
Подполковник Иваненко постучал по столу ручкой с деревянным корпусом ручной работы.
— Разрешите…
— Да! — Телятников не находил себе места от злости.
— У нас опять возникает та же самая проблема. КГБ не имеет достаточно ресурсов для высокотехнологичной слежки, таких как беспилотные летательные аппараты. Армия — не имеет такого опыта разведдеятельности как мы.
— Этот вопрос проговаривали уже много раз! — зло сказал Телятников — распоряжения КГБ относительно использования технических средств выполняются беспрекословно!
— Какие конкретно распоряжения не были выполнены!?
— Да у вас там общий бардак… — обозначился Мельников — на том же Баграме. Пропустить к самолету террористов.
— А кто отвечает за контрразведывательное прикрытие Баграма? Ваши же, третья линия…
Мельников пошел в атаку.
— Афганцев у самолета не было.
Это было обвинением в предательстве. Не конкретизированным по лицам — но в предательстве.
На этом — все… осунулись, как сказали бы уголовники. Несмотря на внутренние противоречия, несмотря на постоянную грызню — все понимали, где грань и не переходили ее. Принцип «ворон ворогу глаз не выклюет» работал на полную мощность.
Понял, что надо остановиться пока не поздно и сам Телятников.
— Товарищи, полагаю, что крушение в Баграме следует оставить внутренней контрразведке. По крайней мере, у нас в руках высокопоставленный и осведомленный американский агент, гражданин США. Это дает нам серьезные возможности по оперативной игре, предлагаю согласовать наши действия…
Совещание продолжалось минут двадцать и как часто бывает — ни к чему толковому не привело. В пылу гнева — Телятников чуть не проговорился — но именно, что «чуть». Его задачей было запустить информацию о том, что американский резидент — жив и до сих пор находится в руках КГБ, точнее — в его руках. Из тех, кто участвовал в совещании — об этом знал еще и Цагоев, но он тоже подыгрывал — по мере сил и возможностей.
Что же касается того, почему Телятников поставил себе именно такую задачу — никто не задумался. И никто — не спросил.
Подмосковье
Санаторий Управления делами ЦК КПСС
Июнь 1988 года
Рано или поздно — это должно было произойти. Не могло — не произойти.
Советский Союз — не латиноамериканская «демократия», это великое государство со своими устоявшимися традициями. Одной из этих традиций было подчинение военных правительству — сами взявшие власть на волне недовольства в семнадцатом — большевики зорко следили за тем, чтобы люди с оружием — не вырвали власть у них из рук. В тридцатые годы, когда раскулачивали, разрушали крестьянскую общину, с кровью сгоняли людей в колхозы — просто удивительно, что армия, состоявшая в основном из колхозников — не взбунтовалась, не взяла власть в свои руки. В тридцать седьмом во время парада — сотрудники госбезопасности договаривались стрелять в Сталина, а во время майских праздников — маршал Тухачевский вместе с преданными ему частями собирался взять Кремль и расстрелять все Политбюро. Единственным из военных, который весьма успешно играл и на политическом поле — был маршал Жуков, который был причастен и к смерти Сталина и к смерти Берии и к ликвидации антипартийной группы «Молотова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова». Потом — Никита отправил своевольного и опасного маршала Советского союза в отставку, не додумав при этом, что тем самым он вырывает ковер у себя из под ног — и вскоре он сам пал жертвой заговора. К счастью — жертвой в переносном смысле слова, тогда убивать было уже не принято.
Но то, что произошло в восемьдесят седьмом — выходило за всяческие рамки. Падение самолета с Генеральным секретарем ЦК КПСС, гибель всей его команды, отвечавшей за внешнюю политику, убийство председателя КГБ, убийство первого заместителя председателя КГБ, убийство почти всех генералов КГБ, входящих в Коллегию. Бегство за границу одного члена Политбюро ЦК КПСС и арест второго по обвинению в измене Родине. Политический процесс, от которого веяло холодом «московских процессов» времен Сталина, все новые и новые факты предательства, аресты. Арестовали несколько предателей в МИДе, в министерстве внешнеэкономических связей (жирная кормушка), в самом ЦК КПСС. Выявили предателей в ГРУ ГШ, в КГБ — причем предатели были в полковничьих, а то и в генеральских чинах. Избрание Алиева на один из двух наивысших постов государства — это было против всех правил, что человек, изгнанный из власти одним Генеральным секретарем — возвращался к власти при втором, в СССР возврат во власть — было невозможен, если ты падал — то ты падал раз и навсегда. Предательство, предательство, предательство… если народ сначала с энтузиазмом воспринял факты разоблачения коррупционеров и предателей — то теперь место энтузиазма все более уверенно занимал ужас. Ужас от того, что государственный и партийный аппарат оказался полон коррупционерами и предателями сверху донизу, что государственная машина изъедена до дыр, до трухи. Рождалось четкое понимание, что если наверху столь неблагополучно — то что-то не так в самом государстве, если происходит такое. Надо что-то менять.
Отдельно следует сказать о партийном аппарате — сильной и самостоятельной ветви власти в СССР, не предусмотренной никакой конституцией. К восьмидесятым аппарат окончательно оформился, сложились аппаратные традиции, костяк, все знали, кого и куда выдвигать. Советская партийная вертикаль власти пронизывала общество сверху донизу, от секретаря заводской первички и до Генерального секретаря ЦК КПСС. И если того же директора завода, формально подчиняющегося только своему профильному министру вызывал на ковер секретарь обкома партии и начинал чехвостить — тот только стоял и униженно оправдывался. Хотя мог послать куда подальше — формально секретарь обкома, несмотря на записанную в Конституции руководящую и направляющую роль КПСС не имел никакого права спрашивать директора завода по рабочим вопросам. И это ладно, если вопросы дельные — а если перед тобой самодур?!
Так вот — сразу после переворота аппарат затаился. В конце концов, новый генеральный секретарь был избран, противостоять этому было как то… не с руки, если учесть сколько людей перед этим погибло. Утвердили. Но потом… как только стало все сильнее и сильнее пахнуть жареным, как только стали доходить нехорошие слухи из Москвы — аппарат начал потихоньку консолидироваться. Инстинкт самосохранения — самый сильный из человеческих инстинктов, он может бросить безоружных на простреливаемую пулеметами дорогу. А оружия у региональных партбоссов было достаточно — пока…
Ведь надо понимать, что партийный аппарат — это не совокупность отдельных людей. Это все равно что живой организм с собственными интересами. Когда снимали Хруща — это ведь не Леня Брежнев всех подговорил, это Брежнева подговорили участвовать. Отказался бы — нашли бы другого и дело с концом. Сам Леня понимал, что с аппаратом ссориться не надо — потому и проправил так долго. Причем — интересы партийной верхушки — аппарата ЦК были часто чужды и даже противоположны интересам региональных элит. А они уже сложились, элиты, не надо себя обманывать. СССР, родившееся как государство рабочих и крестьян все больше становилось государством элиты — несменяемой…
