Василий Сахаров - Ведун
Вартислав выглянул в окошко. Он встал так, чтобы его не подстрелили и в свете факела, который горел на другой стороне площади, князь разглядел силуэт по пояс обнаженного воина с чубом на голове и золотым поясом.
— А ты кто таков будешь!? — в свою очередь спросил князь.
— Я Рагдай, витязь Триглава.
— Тогда слушай мое слово витязь сраный, — Вартислав подпустил в голос насмешки и ехидности, — беги отсюда пока цел, а то вскоре здесь мои воины будут и всех вас перебьют. Давай-давай, руки в ноги и бегом в болота, куда вы словно крысы забились. Все! Пшел вон!
Рагдай не сорвался на ответные оскорбления, а спросил:
— Что, на гонцов надеешься? — князь промолчал и витязь добавил: — Так зря надеешься. Мы всех поймали, двух воинов и монаха. Сюда их!
Рядом с Рагдаем появилось несколько варягов в броне и шлемах, а перед ними стояли избитые люди, два лучших княжеских разведчика и патер Стефан, лицо которого было превращено в кровавое месиво. Варяги на миг застыли, а затем вместе с пленниками, которых казнят позднее, ушли в темноту, и витязь трехголового божества продолжил свою речь:
— В последний раз предлагаю Вартислав. Сдавайся.
— И что будет, если я выйду?
— Допросим тебя, а потом прикончим, быстро и без мучений. Обещаю. Ну, а воинов разоружим и пешком в Грифиц отправим, чтобы рассказали твоим братьям, кто и за что тебя убил. Если нет, то смерть примут все.
Вартислав оглянулся на своих воинов, часть из которых, наверняка, желала, чтобы князь принял предложение Рагдая. Но ответ Грифина был все тем же:
— Нет. Будем биться.
— Это твой выбор.
Витязь равнодушно пожал плечами, а князь взмахнул назад рукой:
— Подстрелите его!
— Щелк! Щелк! Дзан-г! Дзан-г!
Сразу три арбалета и несколько луков отправили свои стрелы в язычника, но тот, словно ждал этого. Легким грациозным прыжком он ушел с линии стрельбы, а затем в его руке оказался клинок. Взмах! И последний метательный снаряд отлетел в сторону.
— Глупец ты, Вартислав! — голос отступившего в темноту витязя услышали все, точно так же как и его следующую команду: — Всем быть наготове! Начинаем!
Некоторое время ничего не происходило, а потом раненый дружинник, который поминал недобрым словом патера Стефана, просипел:
— Княже, за стеной какой-то шум.
Сотник Лауде, Вартислав и еще несколько человек приникли к глухой стене, которая выходила на поляну за деревенькой. Там двигались люди, слышался говор и глухой стук. Что делают враги, было понятно всем. Дружинников и князя собрались подпалить, и помешать бортничанам не было никакой возможности, разве только приказать стрелкам на крыше, попробовать достать поджигателей.
— Стрельцы! — Вартислав поднял голову к проему в потолке. — Не зевать! Бей!
Было, лучники и арбалетчики выстрелили в темноту, но безрезультатно. После этого они попробовали подойти к самому краю крыши и тут же со стороны поля ударили стрелки язычников, которые видели христиан, словно бой происходит днем, и дружинники потеряли сразу троих. В итоге от перестрелки пришлось отказаться, а спустя несколько мгновений под стеной разбили пару больших горшков с топленым свиным жиром. Снова затишье, а затем в кучу хвороста метнули факел.
Пламя разгоралось очень неохотно, так как земля, хворост и стены все еще были сырыми. Но ничего, огонь добрался до жира, поджег его и к темным небесам взметнулся столб пламени. Стрельцы на крыше были вынуждены спуститься вниз, но стена стала тлеть, и помещение быстро наполнялось дымом. Князь, который не был трусом, встал возле двери, приказал своим людям приготовиться к бою и дал последнее наставление:
— Значит так, сейчас пойдем на прорыв. Шанс есть. Хоть кто-то, два-три человека, но уцелеет. Самое главное, не разбегаться раньше времени и держаться всем вместе. Пробиваемся к правому выходу, что ведет к Грифицам. Идем по дороге. Убиваем всех, а за околицей рассыпаемся. Вперед!
Князь резко вскинул вверх клинок, дождался боевого клича воинов и во главе дружинников выскочил на освещенную пожаром площадь. Язычников было не видно, бунтовщики, как и все злодеи, предпочитали прятаться во тьме, и Вартислав направился к выходу из Бортничей. Тут же с крыш и соседних домов в дружинников вновь полетели стрелы, и немало воинов свалилось наземь. Однако их никто не подбирал. Воины, князь и сотник Лауде торопились поскорее вырваться в поле. Но дорогу им, как они того и ожидали, преградили враги, которых было всего десять человек. Витязи Триглава, а это были они, стояли молча. Князь и его воины на миг замерли. Стрельба прекратилась, видимо, кто-то из бунтарей отдал такую команду. Все дружинники, кто еще был на ногах, сбились в бронированный клубок из двадцати человек, прикрылись щитами, ощетинились клинками и пошли на свой последний прорыв.
Рагдай и его братья стояли на месте, и когда расстояние между противниками сократилось до нескольких метров, он выкрикнул:
— Триглав! Прими жертву во славу твою!
— Прими!!! — поддержали его храмовые воины.
Один миг, и начался бой. Рагдай прыгнул прямо на вражеские мечи и врезался в броню и щиты дружинников. Весом своего тела он проломил их строй и ни один клинок не смог его задеть. Удар ногой. Князь отлетает в сторону. Взмах булатного клинка. И рядом с оглушенным Вартиславом падает мертвый сотник Лауде. Кто-то из телохранителей Грифина попытался ударить витязя со спины, но он не стоял на месте. Рагдай прыгнул дальше, а на его месте оказался другой храмовник, который встретил противника встречным выпадом и острие клинка вонзилось в горло дружинника.
Кровь залила всю землю вокруг и витязи Триглава, которые один за другим втягивались в схватку, убивали своих врагов с такой легкостью, что Вартислав поражался их мастерству. Но что он мог сделать? Пожалуй, что ничего. И пока его воины погибали, он попробовал удрать, хотя и знал, что сделать это, у него не получится.
С трудом, Грифин поднялся на колени, затем на ноги и, слегка покачиваясь, побежал в темноту. Перед ним не было никого, и на краткий миг в его душе забрезжил огонек надежды. Однако не тут-то было. Свистнула стрела, которая клюнула его в ногу, и он споткнулся. Остановился. Замер. Обернулся. Правая нога князя подломилась, и земля приняла его тело. Удар и темнота…
Когда князь очнулся, то над горизонтом вставало солнце, первые лучи которого озарили окрестные леса, деревню, площадь, на которой он находился и догорающий дом. Перед Вартиславом стояли Рагдай, староста Божедар и волхв Ждан из Щецинского храма Триглава. Несмотря на боль в ноге, коленопреклоненную позу, связанные за спиной руки и безвыходную ситуацию, князь был спокоен и, посмотрев на Ждана, коего он знал лично, Вартислав спросил:
— Вот и все?
— Да, — волхв коротко кивнул.
— Какой будет моя смерть?
— Посмотри.
Ждан отступил в сторону и за его спиной князь увидел, как жители Бортничей роют ямки, и готовят длинные острые колы. И поняв, каким способом его казнят, Вартислав испугался. Он выбрал жизненный путь, который привел его к поражению и бесславной гибели, и ничего уже не изменить. Князь это осознавал, но все же попросил волхва:
— Отпустите меня за выкуп. Освободите, и я прогоню прочь иноземцев и служителей чужого бога. Клянусь.
— Ты уже клялся, когда надевал на свои плечи красный княжеский плащ. И где твои клятвы? Свободу народа не берег, родную веру не чтил, братьев по крови и потомков своих обижал. Поэтому нет тебе доверия. Молись своему богу, ибо старые тебя уже не примут.
Несостоявшийся герцог Померанский задрал голову наверх, посмотрел на темные небеса, которые сулили земле очередной дождь, и впервые искренне уверовав в Христа и его отца, прошептал:
— Господи, прими душу раба твоего! Господи, прости! Господи, не оставь!
Однако небеса молчали.
Глава 16
Кисточка окунулась в баночку с краской и на миг зависла в воздухе. Я хотел сделать первую запись, но не судьба. С кончика кисточки вниз сорвалась толстая темная капля, которая упала на сероватую бумагу и на листе образовалась жирная неровная клякса. Хреново! Еще один дорогостоящий лист запорол.
— Что, опять не получилось? — спросил меня Сивер, который сквозь мутное оконное стекло смотрел, как на Аркону падает первый снег, но все равно услышал падение чернильной капли, хотя, скорее всего, он уловил мои эмоции.
— Да, — удобней устраиваясь в кресле, ответил я витязю. — Погубил очередной лист.
— Эдак на тебя никаких запасов не хватит, — усмехнулся он. — Бумага у нас дорогая и доставляется издалека, а ты все никак кисточкой мазать не обвыкнешь. Взял бы бересту и на ней сначала попробовал что-то намалевать.
— Да-а, не получается. Кстати, надо бы сказать Векомиру, чтобы озаботился производством своей бумаги. Дело-то перспективное.
