Михаил Ланцов - Россия Молодая. Том 1
Глава 5
1 июня 1694 года. Москва. КремльТатьяна[47] проснулась довольно рано, но Петра уже не было. И что самое удивительное — она не помнила, когда он ушел. А ведь засыпали вместе… да еще как…. От этих мыслей совсем юная полька покраснела и на несколько минут зависла в воспоминаниях.
— Государыня? — Донесся от двери голос этой ненавистной рыжей ведьмы, вырвавшей царицу из грез.
— Что тебе? — С легким раздражением отозвалась Татьяна. Она бы и рада ее просто выгнать, но ее влияние на супруга и уважение при дворе пугали. Хотя, конечно, сдерживаться было непросто.
— Я хотела бы с тобой поговорить.
— О Петре?
— О нас.
— О нас?! — Искренне удивилась царица. — Ну что же… изволь.
— Я понимаю, что ты ревнуешь ко мне супруга, но… нам не нужно ссориться. Он не простит ни мне, ни тебе.
— Он не простит то, что его законная супруга злится на его измены?!
— Измены? — Улыбнулась Анна. — Ну что ты, какие измены. Я родила ему первенца восемь лет назад. Тебе тогда десять лет от роду было. И уверяю, ничего, угрожающего твоему положению в этом нет.
— В самом деле? — Усмехнулась царица. — Ладно. Чего ты от меня хочешь?
— Стать подругами.
— Что?!
— Тебе это нужнее и важнее, чем мне.
— Вот как? И почему же? — С легкой издевкой отметила Татьяна.
— Давай я зайду слегка издалека. Хорошо. Тебе интересно, почему твой отец так неожиданно изменил свое желание относительно твоего брака?
— Да, но как это связано?
— Как ни странно — напрямую. Дело в том, что успех Петра в Тавриде вызвал обеспокоенность как в Вене, так и в Париже. Поэтому, Людовик решил… хм… вывести на какое‑то время его из игры, заодно постаравшись укрепить свое влияние.
— И что с того?
— Слишком быстрые и решительные успехи Петра в Тавриде заставили Людовика переживать из‑за его возможного союза с Веной против османов, которых вместе они могли совершенно разгромить. А значит, лишить Париж своего главного козыря — давления на Священную Римскую Империю с двух сторон. Но увести нашего царя от желания развить успех можно было только одним способом — вовлечь в такое дело, которое отнимет у него все силы и время. А именно распрю за престол Речи Посполитой. Ведь твой отец уже не молод. Не будем лукавить — ему осталось недолго. И после него начнется совершенно традиционная смута. Людовик решил, что если женить Петра на его дочери, то есть, тебе, и оформить из своих сторонников пророссийскую партию в Сейме, то…
— Вот оно что… — покачала головой Татьяна. — Но зачем это понадобилось моему отцу?
— Петр — хорошая партия. Беда в том, что он к тому моменту был уже женат. Ты даже не представляешь, какая тут была опасная и интересная игра. Париж стремился Марию отравить, Вена этому пыталась помешать. А Петр — аккуратно наблюдал, собирая материалы и время от времени вмешиваясь, и направляя ситуацию в нужное русло. И в итоге смог добиться того, что и волки оказались сыты, и овцы целы, то есть, развязал Гордиев узел.
— Почему же он вообще допустил эту опасную игру?
— Ты знаешь, сколько за тебя заплатили Петру?
— Приданого?
— Да.
— Пятьсот тысяч талеров.
— Два миллиона.
— Сколько?!
— Пятьсот тысяч дал твой отец. Еще полтора миллиона — Людовик. Кроме того, Петр смог в качестве дополнительных приятных моментов заключить очень выгодные контракты на поставку меди, свинца, селитры, серы и прочих стратегически важных товаров. Он отлично знал, что хочет Париж, и что желает Вена, а потому вполне сознательно стремился добиться максимальной выгоды. Ведь он никогда не ставил свои личные отношения выше государственной целесообразности. В сущности, он и не стал бы спасать Марию, если бы не две вещи. Во–первых, об этом его просила я. Во–вторых, она не была бесполезным балластом и старалась в меру своих возможностей продвигать искусство и культуру.
— Ты? Но как? Ты же просто… эм… — осеклась Татьяна.
— Шлюха? — Усмехнулась Анна. — Отнюдь. То, что я рожаю Петру детей — это не более чем приятная награда. На самом деле у меня намного более приземленная роль — я его личная помощница. Адъютант. И задач, которые я решаю, довольно много. Обычно я его ни о чем не прошу, понимая, что, если что‑то будет нужно — он сам даст и сам предложит. Но если уж попросила, то он не отказывает, зная о моем подходе.
— Хм… но зачем ты о ней просила?
— Потому что она была и есть моя подруга, — спокойно и твердо глядя в глаза Татьяны, произнесла Анна. — И даже более того. Мы вместе с ней делили ложе одного мужчины, любя и уважая его, рожая от него детей.
— Не понимаю…
— Петр принадлежит только высшей цели, — пожав плечами, произнесла Анна. — Добрые семейные принципы ему чужды и непонятны. Он легко пожертвует всеми нами, если это потребует благополучие России.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что у тебя сейчас две задачи. Первая — стать подругой мне и Марии. Вторая — придумать, чем ты сможешь быть полезна. Потому что в ином случае, когда волею судьбы и интриг окажешься под ударом, он совершенно не обязательно станет спасать твою жизнь.
— А мне сейчас что‑то угрожает?
— Петр — сильный правитель с большими амбициями и великой целью. Рядом с ним тяжело и опасно. Стрелять, конечно, не стреляют, но регулярно выносят безвременно усопших. Конкретно тебе сейчас смертельно угрожает Вена. Пока, я повторяю — пока Петр с ней смог договориться. Но кто знает, как начнут развиваться события. Ведь во всей этой идее — ты узкое место. Твоя смерть поставит точку в планах Людовика по вовлечению Петра в распрю Речи Посполитой.
— А как вы стали подругами с Марией? — Спустя пару минут задумчивого молчания, спросила Татьяна.
— Она вышла за него совсем юной — шестнадцати лет. И я стала ее учительницей и наставницей в делах постели. Тем более, что уже не первый год была к нему близка и знала многое из того, что никто не расскажет.
— Кхм, — поперхнулась Татьяна, покраснев.
— А потом мы стали вместе приходить к Петру. Да, звучит развратно, но нам это нравилось. Кроме того, когда ты втянешься в ту эстетику ухода за телом, что обязательна для супруги царя, то начнешь ощущать вкус чувственных удовольствий и эстетику красоты обнаженного тела. Античные традиции, которые наш царь стремится возродить, весьма привлекательны.
— Но… я даже не знаю. Мне и в голову не могла прийти подобная мысль.
— Понимаю. Если ты хочешь — я многому тебя научу и все что нужно покажу.
— А он будет… но… я не понимаю… не могу…
— Да. Если ты, конечно, окажешься умной девочкой.
— Господи… — тихо прошептала юная царица, зажав рот и сделавшись совершенно красной.
— Тань — просто подумай над моими словами. Петр принадлежит только одной даме — России. Все остальные для него важны настолько, насколько они полезны.
— Ты говоришь страшные вещи…
— Я просто хочу помочь тебе выжить. Мы — его ближайшее окружение, бардак и распри здесь совершенно непростительны. У нас просто нет никакого иного выбора, кроме как подружиться. Стать очень близкими подругами.
— Хорошо, я подумаю над твоими словами, — серьезно произнесла Татьяна.
— Отлично! — С искренней улыбкой произнесла Анна. — А пока я хочу тебя пригласить понаблюдать за новой забавой Петра.
— Забавой?!
— Не удивляйся, — усмехнулась Анна. — Он не такой расчетливый сухарь, как может показаться. Просто он живет великой целью. То есть, все увлечения, что у него есть, полностью с ней сочетаются. Впрочем, поспешим, а то пропустим…
Спустя час Анна с Татьяной вышли на кремлевскую стену и задрав головы стали рассматривать воздушный шар, что поднялся в воздух уже на добрый километр, продолжая набирать высоту.
— И что мы должны увидеть? — Спросила после нескольких минут наблюдения Татьяна. — Воздушный шар я уже видела.
— Погоди… Вот! Вот! Смотри! — Вскрикнула Анна, указывая куда‑то вверх, где от шара отделилась небольшая черная точка и полетела вниз. Спустя несколько секунд свободного падения раскрылся белоснежный купол… и, спустя еще пару минут, на каменную брусчатку на Красной площади приземлился царь. Став, таким образом, первым парашютистом этого мира. Благо что стоял совершенный штиль и вероятности улететь на забор или крышу случайного домика практически не было, тем более для Петра, имевшего на своем счету несколько сотен прыжков в предыдущих жизнях.
— Боже… — только и смогла выдавить из себя Татьяна, таращась восхищенными глазами на супруга.
— Я же говорила, — заговорщицким тоном произнесла Анна, — у него тоже есть увлечения. Просто они не расходятся с делами и общей, государственной пользой. Никто кроме него и не смог бы совершить этот прыжок.
