Михаил Ланцов - Русь Inc
В этот промежуток времени монголы попытались вновь ломануться вперед, прорываясь сквозь нарушенное единство рогаток. И даже где‑то вышли группами по двадцать — тридцать человек к щитовой пехоте.
Но не успели.
Бам!
Раздался новый залп лучников, и новая тысяча стрел устремилась к тумену.
Это стало последней каплей их стойкости. Они побежали.
Просто развернули коней и, нахлестывая их, постарались отойти подальше от этого непрерывного града стрел.
Стрелки замолчали, и стали спешно заменять колчаны. Пополняя боезапас из двуколок, стоявших позади позиций.
И тут случилось первое происшествие.
Для отражения продавливания фланга Георгий произвел имитацию атаки кирасир, от которых общинники прыснули в разные стороны. Но не стал углубляться, а остановился практически вровень с рогатками. Так — обозначил удар. А вот левый фланг на полном серьезе рванул вперед. Всей кучей.
Сложно сказать, о чем они думали в тот момент. Скорее всего, вдохновились удачным дебютом и решили завершить разгром. Однако атаковали они на полном серьезе. Хотя Георгий перед боем все с князьями проговорил. Но разве его кто послушал? Конечно, было видно, что часть князей пытается остановить увлекшуюся массу. Но безрезультатно.
По большому счету ничего страшного в этой атаке не было бы. Ну, будь у хана всего один тумен. Скорее напротив. Но ведь он был не один….
В общем, выйдя вперед метров на шестьсот сводные войска князей 'с удивлением' столкнулись с ударным кулаком монголов. Бату предусмотрительно занял позицию на холме и оттуда видел все поле как на ладони. Поэтому смог своевременно отдать нужный приказ.
Вот и вышло, что пятьсот катафрактов, подпираемые четырьмя тысячами дружинников ударили лоб в лоб неполным двум тысячам сводного княжеского полка. С разгону. Конечно, каждый русский дружинник был крепче и сильнее степняка в ближнем бою. Но тех оказалось гораздо больше — в два с лишним раза, плюс катафракты, идущие на острие атаки.
— Проклятье! — Прорычал Георгий и повел свои войска в маневр. Требовалось срочно уходить в тыл, дабы оттуда можно были прикрывать оба фланга. По ситуации.
А сигнальщик тем временем отмахивал флажками сигнал, выводящий артиллеристов на позиции. Прохлаждаться в крепости князь им не дал. Навесил на каждого большой подсумок и превратил в аналог гренадера. Только вместо гранат были 'коктейли Молотова', в глиняных сосудах. Ну и по факелу в каждой руке. И вот эти бойцы, все полторы сотни, занимали позиции за щитовой пехотой.
Конечно, может показаться, что Москва осталась совсем без прикрытия. Но это не так. Там был изрядное количество слуг, которым по случаю выдали арбалеты. А также некоторые соратники и молодые старики, в распоряжение которых были неприкосновенные запасы огнестрельного оружия. Да, людей немного, но обломить они смогут любого, запершись за стенами.
Встречный бой кавалеристов на удивление оказался долгим. Рубились добрые двадцать минут. И это, несмотря на то, что катафракты, идущие в первой линии, чуть ли не молотом ударили по порядкам дружинников, выбив порядка семисот человек сходу.
Георгий же продолжал энергично готовиться, используя каждую минуту. 'Генеральский рог' постоянно издавал протяжный вой, а сигнальщик беспрестанно махал флажками, отдавая приказы по войскам. Щитовая пехота активно перестраивалась, обеспечивая прикрытие левого фланга. Выдвигались две роты легионеров для их поддержки. Лучники складывали к своим ногам запасные колчаны, понимая, что времени на пополнение из двуколок может не быть.
Но вот все закончилось.
Остатки княжеских дружин дрогнули и побежали. Кто куда. Но монголы даже не пытались их преследовать. Они, сохранив большую часть своего кулака, продолжили вектор атаки, чтобы зайти во фланг пехоте справа. То есть, через бывшие позиции князей.
Тем временем Бату, оценив удобство ситуации, ввел в бой все свои войска. На левый фланг пошел второй полнокровный тумен. А по центру хан бросил уже побитый первый и обрубок третьего, собранного с бору по сосенке. Конечно, зайти с тылу монголом не удавалось, но полнокровные фланговые удары они могли провести.
Роты щитовой пехоты продолжали перестраиваться.
Выступили на позиции вторые две роты легионеров.
Вот, ударный кулак монголов вошел в зону поражения лучников, и те ответили натуральным ливнем из стрел. Да, три с половиной тысячи линейной кавалерии, да при броне, это сила. Но стрелы все равно находили своих 'любимчиков'. Кроме того лошади оказались прикрыты броней только у катафрактов.
Вот, развернувшиеся две сотни легионеров дали беглый залп из арбалетов, суровым взмахом кисти выкосив значительную часть первой линии. Да и кое — кого за ней. Вот — второй, слившийся с первым. Ведь били те слева на право.
Поэтому, к моменту, как отстрелялся самый правый легионер, все началось заново. Такой подход в какой‑то мере решал проблему двойных и тройных попаданий. Да и создавал весьма неприятную постоянную плотность огня.
Это привело к тому, что передние ряды, падая, стали затруднять продвижение бойцов, следующих за ними. Началась свалка. Ну, может быть не свалка, но темп ударный кулак потерял. В отличие от легионеров и лучников.
Не прошло и минуты, как все катафракты оказались на земле, как и изрядная часть дружинников. Среди остальных же нарастала паника. Стрелы стрелами. Они были опасны, но ничего удивительного в себе не несли. А вот мощные арбалеты с системой блоков, изрядно разгонявшие короткие, жесткие болты — пугали. Легкие щиты со столь небольшого расстояния пробивались ими навылет. Кольчуга не защищала совсем. Чешуя катафрактов, по всей видимости, тоже.
Тир. Страшный, жуткий тир. В котором в качестве мишеней выступали люди.
Четыре тысячи ударного кулака монголов таяли буквально на глазах. И Рихард, бывший подле князя, смотрел на происходящее, как на чудо. Ему никогда бы в голову не пришло, что столь решительный натиск кавалеристов что‑то способно остановить. Он даже побледнел, увидев атаку и оценив очень невысоко шансы на ее отражение. Лишь непробиваемое спокойствие Георгий остановило его от необдуманных поступков. И не зря.
Князь окинул поле боя взглядом и хохотнул.
— Что? — Удивился Рихард, не понимавший причину смеха.
— Бату ввел в бой все свои силы. При нем остались лишь телохранители да советники. И телохранителей очень немного.
— А чего ему бояться? — Повел бровью германец.
— Тодор! — Позвал Георгий командира венгерского отряда.
— Ваша Светлость, — с почтением склонил голову тот, приблизившись.
— Видишь ставку хана?
— Да.
— Я сейчас поведу в атаку кирасир, дабы добить вот этих, — Георгий небрежно махнул рукой в сторону дружинников противника, — и ударить во фланг вон тем, — указал он на общинников. — Ты садись мне на хвост. Вроде как поддерживаешь атаку. А как появится возможность — рви со всех сил к ставке и круши там все. Сам видишь — жалкая кучка бойцов ее окружает. Они в доспехах и наверняка очень искушенные. Но вас полторы сотни! Лук, аркан, сабля, копье. Применяй все, что потребуется. Пленные мне не нужны. Справишься?
— Справлюсь, — криво усмехнувшись, кивнул Тодор и, сорвавшись с места, поскакал к своему отряду. Ему понравилась идея князь.
— Кирасиры! — Взревел Георгий секунду спустя. — Мочи козлов! Ура!
— Ура! — Вслед за князем взревели луженые глотки четырехсот мужчин. И стальной монстр стал медленно набирать скорость.
Заиграли горн и рог, извещая о начале атаки.
Легионеры расступились, давая путь своей тяжелой кавалерии.
Георгий повел своих всадников не в лоб. Зачем идти через поле побитых лошадей? Нет. Он пошел по дуге, стараясь 'обрезать корму' отряду противника. Тем более что тот пятился.
Разгон. Удар! Мощный, чавкающий, брызгающий кровью.
Копья с нанизанными дружинниками противника летят в сторону. Кирасиры же, выхватывают тяжелые палаши, и продолжаю давить врага. Палаши не копья, но они специально предназначены для тяжелых рубящих ударов. Да еще с утяжелением на конце клинка. В общем — не подарок. Особенно по кольчугам. Поэтому Георгий прошел через деморализованных и спешно отступающих дружинников противника как нож сквозь масло.
В то же время Бату улыбался.
Страшная битва подходила к концу. Он был уверен — эти проклятые рогатки не спасут пехоту противника от удара во фланг. А жалкие пятьсот всадников, часть из которых — легкие, не угроза для десяти тысяч общинников. Какими бы они чудесными ни были. Тем более что его брат, Берке, отправился вдоль старицы собирать остатки дружин и должен скоро выставить какое — никакое, а подкрепление.
