Русская Америка. Сухой закон 3 (СИ) - Дорохов Михаил Ильич
— Наталья Андреевна будет заведовать конкретно этим садом. Мы с ней обо всём заранее переговорили. Напоминаю, что даже если вы нашли работу, но в семье нет мужчин — «Суповая кухня» всегда для вас открыта. Также заявляю здесь и сейчас, на этом месте, что в скором времени мы закончим ремонт здания, которое нам выделило управление хозяйством города Нью-Йорк…
Я встретился глазами с Симоном Дугласом — одним из немногих иностранцев. Он торчал на морозе чуть поодаль от толпы, что почти сплошь состояла из русских мигрантов. Как всегда, охочий до денег клерк расстарался в «пробивке» проекта школы. Симон имел потрясающе подвешенный язык. Думаю, он и в двадцать первом веке справился бы с защитами больших грантов и проектов. Но близко его в свою «систему» я не подпускал. Слишком жаден. Поэтому держал его на коротком денежном поводке, а он был рад стараться, протаскивая социальные проекты для Бронкса.
Управление города с удовольствием спихивало с баланса неиспользуемые или убыточные здания, за которые «Соколов и Ко» брала полную ответственность, да ещё и платила арендные деньги. А карманы некоторых коллег Дугласа постепенно оттягивали пухлые конверты с наличными, благотворно влияющие на их сговорчивость.
Симон довольно кивнул мне, поглядывая на толпу. Непонятно, то ли он просто радуется деньгам, то ли тому, что умудрился заработать на богоугодном деле.
Вокруг захлопали вспышки фотоаппаратов мелких изданий, которые прибыли зафиксировать открытие детского садика. Были здесь и репортёры из местной газеты Бронкса. А я продолжал:
— Отремонтированное здание станет русской школой в Бронксе.
Толпа заволновалась, люди оживлённо загомонили.
— И мне нужны хорошие юристы-соотечественники. Я заявляю, что намерен создать «Русскую эмигрантскую общину Бронкса». Над уставными документами будут трудиться юристы, которые уже давно живут здесь, в Америке, и те, кто станет проводником того необходимого, что требуется конкретно общине. Они же станут первыми её сотрудниками.
Общественники нужны. Это я уже понял. Нужно было разделить сферы работы. В мой офис постоянно приходило много людей. Причём с просьбами, которые были не в компетенции моей или Вити Громова. А вот если создать организацию, которая станет получать от меня финансирование и решать вопросы местного характера, то нагрузка спадёт кратно. А потом «община» может в перспективе лечь в основу политического движения, на которое я нацелился в будущем…
Из толпы послышался вопрос:
— А что по поводу работы на новом заводе? Ещё есть места?
— Да, рабочие руки в цене всегда. Мы планируем ещё одно производство. Туда обязательно нужны будут люди, которые готовы трудиться на совесть. И получать за это достойную плату!
По толпе раздался одобрительный мужской гул. Я не кривил душой. Больше меня сейчас платит, пожалуй, только Форд. Против его пяти баксов в день я даю четыре. Но сразу здесь, в месте, куда прибывает основной поток мигрантов. Этот бурный ручей не будет иссякать три-четыре года. Ведь эмиграция на фоне Гражданской войны оказалась очень растянутой во времени. Беглецы мучились в вечных плаваниях на старых кораблях. То какая-то страна готова была их принять, то не готова, то принимала другая, а потом отказывалась тоже. Даже некоторые знаменитые деятелей искусства и культуры так и погибли в сырых и холодных трюмах торговых судов от туберкулёза или жестокого воспаления лёгких. При этом они видели в иллюминаторы берег Европы. На который им не давали сойти…
На фабрику хотели и американцы, однако я поставил жёсткое условие: сначала специалисты — соотечественники. Но только те, кто действительно мог работать по профилю. Остальных можно было обучить в мою «армию» шоферов. Грузовиков и тех, кто будет крутить баранку, требовалось всё больше. И не только для подпольного бизнеса. Пока я ни с кем не делился идеей создания в Бронксе своего профильного технического училища, что будут поставлять кадры, востребованные конкретно на моих предприятиях.
Самые высокие жалованья были, естественно, у бойцов моего «охранного агентства». Они следили за порядком в Бронксе и были задействованы в теневой стороне моего бизнеса. Эти парни и сейчас были здесь. Несколько фигур в пальто дежурили по периметру улицы, пристально поглядывая по сторонам и следя за толпой. За моей спиной в тени козырька здания стоял капитан Синицын.
Много кто в Бронксе уже понимал: чем занимаются эти люди, одетые в хорошие, но практичные костюмы. Знали, что под полами их пальто скрывается оружие. Просились «в команду». Но пройти отбор Капитана удавалось лишь немногим счастливчикам. Как-то раз я увидел, что и как он говорит новобранцам. Клянусь, если бы в этом мире не существовало «омерты» — итальянской системы «молчания» у мафии, то Георгий Александрович бы её придумал. Помимо командира из него вышел отличный «политрук».
Закончив своё выступление, я заметил, как на противоположной стороне дороги остановился «Мерседес», из которого вылез знакомый мне человек. Он улыбнулся и прикоснулся к шляпе рукой. Но, прежде чем я подошёл к нему, меня перехватил Мишка Рощупкин:
— Новые грузовики уже в гаражах. Ты уверен, что нам потребуется ТАКОЕ количество?
— На все сто! Ты подготовишь их к езде по бездорожью?
— Да. Запаски, шины. Поколдуем над двигателями. Придётся сделать кожухи и брать с собой больше горелок — в Кентукки и Портленде заходят сильные холода, — кивнул Мишка.
— Закупи ещё с десяток «Шевроле».
— Дорого будет, — с сомнением покачал головой Рощупкин-младший, — Витя меня прибьёт за такие траты, — уже со смехом добавил он.
— Они берут в два раза больше груза. И более проходимые. Их нужно будет отправить в Кентукки. Я говорил с Блум: с дорогами там полный швах. Но зато совсем нет полиции. Она не суётся в такую глушь, по которой мы будем всё возить.
Мишка кивнул и задумался. В последнее время на них с отцом многое свалилось. Фактически Рощупкины сейчас трудились на разрыв, занимаясь нашим автопарком и обустройством завода. Причём я с приятным удивлением обнаружил, что Мишка глубоко погрузился и хорошо разбирается в процессе производства радиоприёмников. Техническая жилка и тяга к подобному у него была развита сильно. И я даже задумался со временем сделать его главным на этом направлении. А машины оставить его отцу. Рощупкин-младший очень вспыльчив и горяч, а потому ему ещё надо «пообтереться». Холодной головы Виктора ему не хватает. Но в будущем он точно сможет занять нишу в бизнесе радиоприёмников. А Давид Сарнов будет заниматься модернизацией и испытаниями.
— Как жена? — решил я немного вытянуть друга из мыслей про работу.
— Капризничает, но всё хорошо!– улыбнулся Мишка.
— Скоро роды, чего же ты хотел? Побольше внимания уделяй Розе. Поставь на Кентукки кого-то, кому доверяешь. Есть такие?
— Савелия можно.
— Вот и пусть занимается. На фабрике Сарнов пока взялся так, что его даже тормозить приходится. За этим проследит Витя. И я тоже.
— Я просто остановиться не могу… Знаешь, полгода назад я даже обо всём этом не думал и не мечтал, — протянул Мишка, — А сейчас мы столько всего имеем и делаем. Хочется, чтобы сыну досталась совсем другая жизнь…
— Сыну? А если дочь? — подколол я Рощупкина.
Он удивлённо посмотрел на меня:
— Я как-то не подумал… — он почесал затылок. Кепка друга комично съехала на глаза.
А я засмеялся:
— А ты подумай! Не подумал он…
— Да это тоже замечательно! — расплылся в мечтательной улыбке парень.
— Так, меня ждут, Миш.
Он посмотрел на мужчину, который ожидал меня на другом конце дороги:
— Это от «Наки»?
— Да. Его поверенный. Заведует делами Джонсона здесь, в Нью-Йорке.
Мы с другом пожали руки, и я двинулся к визитёру:
— Какими судьбами в наших краях, мистер Манн?
Долговязый Оуэн Манн-младший чуть нагнулся ко мне и одарил своей фирменной лошадиной улыбкой:
— Мистер Соколов! Прознал о вашем сегодняшнем «открытии»! И решил приехать и лично обсудить наши дела. Благое дело! Благое дело! — он указал в сторону детского садика.
