Внучь олегарха (СИ) - Номен Квинтус
Я — чисто из любопытства — решила копнуть этот вопрос поглубже и с удивлением узнала, что пропустила, закопавшись в решение сугубо технических проблем, весьма серьезные изменения, произошедшие в стране. Оказывается, еще в октябре из-за «срыва плановых заданий по освоению новых посевных площадей, обусловленных недостатком трудовых ресурсов» сразу пять областей Казахстана были переданы в РСФСР. Понятно, что исключительно из-за нехватки трудовых: одновременно с этим первому секретарю республики товарищу Жумабаю Шаяхметову было присвоено звание Героя Социалистического труда «за достижение высочайших результатов в деле освоения новых сельскохозяйственных угодий». Я, испытав по этому поводу глубочайший когнитивный диссонанс, за разъяснениями сунулась в Тимирязевку: уж там-то точно знали, как можно «сорвать планы» и одновременно стать героем Соцтруда за их перевыполнение.
Оказалось — легко. Этот самый Жумабай — человек очень умный и деятельный — буквально за два с половиной года вдвое увеличил поголовье крупного и очень рогатого скота в республике, так что с мясом в СССР стало заметно лучше. И по своим, сугубо республиканским планам он наметил поголовье еще раза в три увеличить за пятилетку, причем специалисты считали планы совершенно реалистичными.
Еще я узнала, что осенью пятьдесят третьего отменили постановление об отмене программы создания лесозащитных полос и ее даже увеличили вдвое, добавив к программе весь Северный Казахстан. И была принята программа именно по освоению этой самой казахстанской целины, просто без особого шума и все же «на научной основе», предварительно степь для освоения все же подготовив. Но товарищ Шаяхметов в «сталинское преобразование природы», похоже, верил не очень, и не то чтобы саботировал, а просто внимания должного не обращал на создание защитных лесополос в северных областях — а там саботажников и просто очковтирателей нашлось немало. Но сам товарищ сделал все же много полезного, и чтобы на него не вешать «неизбежные репрессии среди национальных кадров», было принято решение проведение этих самых репрессий передать в Россию, причем вместе с этими областями…
Ну и лесополосы все же насадить там совершенно ударными темпами, настолько ударными, что даже рассаду желтой акации и смородины этой зимой стали в Ленкорани и Нахичевани срочно выращивать, а осенью эту самую акацию чуть ли не по всей стране с улиц и из парков выкапывали и отправляли в Уральск и Актюбинск, в Петропавловск и Павлодар. А вдоль Ишима и Иртыша срочно стали строить огромные лесные питомники, и весь планируемый выпуск двух лесотехнических институтов заранее распределили по этим питомникам…
То есть перспективы сельского хозяйства выглядели довольно радужно, а вот в других отраслях… тоже неплохо. И я к этим перспективам ведь тоже руку приложила! То есть в основном все же язык, хотя и руки все же немного использовала.
Руками я нарисовала парням из студенческого КБ МАИ, организованного товарищем Мясищевым, виденный мною когда-то (по интернету) двухвостый сельхозсамолетик-полутораплан с кабиной над мотором. И предложила им такой сделать, причем исключительно для собственного удовольствия (то есть бесплатно), правда пообещав им работу обеспечить всеми материалами, им самим — допуск на опытный завод МВТУ и протолкнув работы через НТО уже как курсовые и даже дипломные. И они самолетик сделали — а Минсельхоз, его посмотрев, сразу заказал таких полтысячи. Но одно дело — слепить из… из подручных материалов одну машину и совсем другое — произвести большую серию. А так как самолет вообще был слеплен из стеклопластика в основном, то ни один существующий авиазавод для его производства просто не годился, поскольку оборудование требовалось весьма специфическое — и ведь товарищ Мясищев как-то продавил в верхах идею строительства нового авиазавода! Но он после запуска в производство своего М-4 был у руководства страны в большом авторитете, а расходы на новый заводик были все же исключительно скромными…
А нескромными были расходы на постройку нового завода в Благовещенске, то есть в моем «родном» городе, который строился как филиал уфимского и на котором должны были делаться моторы для этого самолетика. Двигателисты из МАИ сделали, взяв в качестве образца четырехцилиндровый «Лайкоминг», мотор уже шестицилиндровый мощностью в двести сорок сил, работающий на обычном автомобильном бензине. Не совсем обычном все же, на девяносто втором — но такой бензин тоже уже массово выпускался, в Капотне, в Кстово и вроде еще на каком-то заводе на Юге. Просто я в «керосинке» (правда уже непосредственно через НТО) поставила перед тамошними аспирантами «задачу» попробовать для гидрокрекинга катализатор на основе платины с рением. Они попробовали, где надо попробовали и кроме дипломов кандидатов наук еще и два ордена Ленина получили на двоих… В общем, язык мой «ввел страну в крупные непредвиденные расходы», но подрастающая молодежь каждую вложенную в них копеечку многажды окупила почти сразу.
А уж сколько всего наделали студенты в НТО такого, о чем я даже не подозревала, и сколько (на порядки больше) всякого наделали уже не студенты! Но больше всего наделал отвечающий за партийные кадры и идеологию товарищ Пономаренко, причем всего двумя постановлениями ЦК. По первому — партийные комитеты утратили право вмешиваться в хозяйственную деятельность предприятий. По второму — ответственность за нарушения законов для членов партии увеличивалась. То есть при административных правонарушениях она увеличивалась в полтора раза (даже штраф за переход улицы в неположенном месте платился увеличенный), а при совершении преступлений уголовных принадлежность к партии становилась «отягчающим обстоятельством», а сроки по соответствующим статьям УК автоматически назначались «по верхнему пределу» — и это только для рядовых членов партии. А для партийного руководства они столь же автоматически этот предел превышали в полтора раза.
Я об этом узнала, когда мне в комитете комсомола предложили в партию вступить — ну а Лена и сообщила, чем членство в партии грозить может. Не то, чтобы она думала, что я вот немедленно брошусь нарушать общественный порядок и на народ бросаться с бензопилой, а так, в порядке общей информации: ведь я по-прежнему пользовалась казенной «Победой», а за рулем всякое случается…
Но от членства в партии я благоразумно отказалась, и вовсе не потому, что побоялась «усиленной ответственности» за какое-нибудь «дорожно-транспортное происшествие». Мне партия как идея не нравилась, независимо от того, какой вид «измов» она проповедует. А вот то, что теперь партия не имела права вмешиваться в хозяйственную деятельность, мне очень понравилось. Потому что, как говорил дед, предприятия должны работать и выдавать нужную людям продукцию независимо от господствующей идеологии. А раз мне поручили «курировать» строительство всех предприятий новой отрасли, причем отрасли очень стране нужной, то и нефиг отвлекаться на какие-нибудь партсобрания.
Я очень внимательно изучила все документы о запланированных ранее заводах, и из всего списка оставила только один, брянский: товарищ Варфоломеев после обстоятельного с ним разговора согласился строительство там возглавить и пообещал, что к осени можно будет уже начинать завозить на новый завод оборудование. То есть он в успехе этого начинания вообще не сомневался — но он был всего лишь строителем и некоторых особенностей техпроцессов, проводимых на новеньком заводе, просто не знал. Я — знала, одна пока в стране знала, а может быть и во всем мире одна, и поэтому знала, что именно не даст заводу возможности сразу заработать. То есть чего заводу не хватит со стопроцентной вероятностью… если об этом не позаботиться заранее. Но раз отвечать за всю программу придется мне, то я отправилась грядущую проблему «решать до того, как она появится». Благо, было чем ее решать — но сначала нужно было убедить хотя бы товарища Булганина в том, что полупроводники сейчас будут даже поважнее хлеба.
И в конце марта я снова записалась на прием к предсовмина:
