Анатолий Матвиенко - Танки генерала Брусилова
Новому оружию нужна новая война. Навязав свою волю Японии, Корее, Китаю и в значительной степени Великобритании на Дальнем Востоке, Император счел себя искусным политиком, способным перекраивать мировую карту и ставить в зависимость целые регионы. Будто шестой части суши не хватало. Только игры на чужом лугу, где все давно поделено, а если и нет, то Россию там не ждут, чреваты конфликтами, а они – войной. Болгария, Греция, Сербия, Черногория благодаря усилиям русской дипломатии объединились в Балканский православный союз, сколоченный под флагом противодействия Австро-Венгерской империи, которая понемногу угнетала славян – хорватов, боснийцев, поляков, чехов. Ни один из этих народов не был православным в основной своей массе, а греки никак не считались славянами. Но этого хватило для повода заявить претензии дряхлеющей империи, напоминавшей плохо сшитое лоскутное одеяло из стран и народов, объединенных австрийскими и венгерскими штыками.
Враждебность Франца-Иосифа по отношению к России всегда воспринималась царем как черная неблагодарность. В 1848 году по просьбе австрийцев Николай Первый ввел войска и утопил в крови революцию. Естественно, не от братской любви, а от цеховой солидарности. Революция – заразная болезнь, которую лучше давить в зародыше, дабы не перекинулась на соседние страны. Тем не менее без русской помощи об империи Габсбургов давно бы уже забыли. Франц-Иосиф снова решил показать характер? Надо поставить на место. Впрямую невозможно, Вильгельм тут же объявит войну, а поведение Британии, как обычно, непредсказуемо – может вступить в войну с Германской империей, а может ограничиться сочувствием. Балканские страны – идеальная возможность. Они достаточно сильны, чтобы потрепать австрийцев, если тем Германия не придет на помощь. Тогда – международное давление, какой-нибудь конгресс и снова мир. Но Австро-Венгрия, которая и без того не в лучшей форме, выйдет из войны потрепанной вконец. Чего, собственно, и добивается Россия. К концу 1910 года в болгарские черноморские порты, а также греческие и черногорские потянулись транспорты с оружием: полевые орудия, шести– и восьмидюймовые гаубицы и тягачи к ним, модернизированные танки Б-2бис, бипланы Сикорского, пулеметы, винтовки, минометы и боеприпасы. Кое-что в кредит, но непременно за счет балканских стран. Греция, сверх того, получила несколько устаревших миноносцев и броненосцев, оставшихся с Корейской войны. В начале 1911 года внезапно расцвел балканский туризм. Тысячи офицеров русской армии единовременно написали рапорты о вакациях или запросили отставку, срочно отправляясь в Сербию или Болгарию на поправку здоровья. Там они вступили добровольцами в местные вооруженные силы. Наконец о готовности вцепиться в дряхлую выю Империи заявила Румыния, давно точившая зуб территориальных притязаний на мадьярские земли, и она тоже прикупила вооружений, в том числе легкие корабли для действий на Дунае. Как говаривал Сикорский, мешая русские слова с малороссийскими, если богато пушек, они не могут не стрелять. Особенно когда у пушкарей давно чешутся руки.
Глава третья
– Добар дан, господин профессор.
Драгу́тин Димитри́евич обернулся.
– Так меня может называть только слушатель Николаевской академии. Мы знакомы, офицер?
– Позвольте представиться. Полковник Врангель, слушал ваши лекции по тактике.
Серб, когда-то отличавшийся холеным лицом с задорно закрученными усиками, а ныне посеревший и осунувшийся после череды бессонных ночей, пожал руку барону.
– Вы, стало быть, и есть знаменитый русский танкист. Империя не решилась вступить в войну, но прислала лучших людей. Спасибо и на этом.
– Россия не связана с Сербией договором о военной взаимопомощи.
– Колите мне глаза тем, что Болгария обязана вступить в войну и отсиживается? Пройдемте со мной, полковник. Сейчас от вас и таких, как вы, русских добровольцев зависит многое: поведение наших робких союзников и само выживание Сербии как независимого государства.
Командующий армией генерал Радомир Благоевич собрал командиров полков и бригад. В отличие от большинства совещаний, коих барон немало перевидал на своем веку, сейчас он не ожидал ничего нового. Стратегическая ситуация ясна даже ребенку.
Австро-Венгрия, болезненно реагирующая на каждый укол со стороны балканских стран, объявила войну вместе с началом форсирования Дуная своими передовыми частями. К исходу первых суток сербская столица оказалась в глубоком тылу, к концу недели захватчики вышли на линию Кралево-Ниш. Там выдохшиеся быстрым наступлением имперцы были остановлены сербскими и греческими частями, а греческий флот потерпел поражение в Адриатическом море. Черногория с трудом сдерживала наступление со стороны Герцеговины. Собранные там австро-венгерские части, укомплектованные главным образом из славян, не слишком рвались в бой.
Скверный сюрприз преподнес болгарский царь Фердинанд. Его достаточно сильная по балканским меркам армия, развернутая вдоль западной границы до самого Видина, до сих пор не ступила на сербскую землю, а монарх ограничился дипломатическим шумом.
– Господа! Только ваш успех может повернуть ход войны. Разворачивая наступление на Смердево, мы перережем снабжение ударных австро-венгерских частей. По всем признакам, болгарская армия вступит, наконец, в войну. Встретившись с союзниками, мы повернем на север и деблокируем Белградский гарнизон, положение которого осложняется с каждым днем. Наконец при удачном развитии событий в войну также вступит Румыния. Тогда Францу-Иосифу ничего не останется, как отвести войска за Дунай и сесть за стол переговоров.
Барон решительно не понимал, как австрийские полководцы могли оставить на своем правом фланге значительную сербскую группировку в районе Ужице. Не могли же они рассчитывать, что парой дивизий пройдут Черногорию и ударят в тыл армии Благоевича? Скорее всего, наглость основана на другом. За спиной Германская империя, которая не допустит существенных неприятностей для своего главного партнера.
Димитриевич рассказал куда больше интересного, нежели командующий. За час до совещания прибыла разведывательная информация, добытая русским летчиком Петром Нестеровым. Он заметил с воздуха перемещения австрийских полков, явно нацеленных на защиту от сербского контрнаступления. Кроме того, летчик доложил об увиденных самоходных металлических машинах с длинными орудиями.
После совещания барон отозвал Дмитриевича и расспросил, где можно встретиться с Нестеровым и подробнее расспросить о немецкой бронетехнике. Узнав, послал за Бетлингом, и они вдвоем отправились верхом в расположение авиаотряда.
Ужице, далекий от переднего края и патриархальный городок, нес на себе печать войны только в виде необычайно большого числа военных, занявших его пыльные улочки. За последними домами начиналась вообще пасторальная картина. Убранный урожай напоминал о себе аккуратными стогами. Крестьяне гнали скот, пока не весь изъятый на нужды армии.
– С Кореей ничего общего, – заключил барон.
– Зато слишком похоже на Россию. – Бетлинг кивнул на церковь с православными крестами. – Постоянно думаю, что скоро такое может ждать и нас.
Оба не хотели говорить об очевидном. Поддержка Николаем Вторым братьев-славян оказалась лукавой. Ценой их крови ослабить Австро-Венгрию мудро, отведя опасность от своей страны. Но, когда слышишь рассказы беженцев и видишь раненых в госпиталях, от той мудрости воротит. Да и не стали бы сербы вести себя столь нагло и непочтительно по отношению к австриякам, коли не чувствовали за спиной поддержки большого славянского друга.
– Виктор, как тебе Димитриевич показался?
– Который по кличке Апис? Не знаю, барон. Двойственная личность. Внешне не соответствует своей страшной славе.
– Он у нас преподавал, в Николаевской Академии. Непростой господин, но вряд ли тянет на руководителя тайного общества. Как его там?
– «Црна рука».
– Именно. Какие-то тайны Мадридского двора, заговоры.
– И мне они отнюдь не по душе, Петр Николаевич. Сербы любят рассказывать историю своего края. Сначала тут была турецкая оккупация и насилие над всем немусульманским. Потом Франц-Иосиф начал волю навязывать. Тот же Апис ничуть не лучше. Мечтает о великой Сербии, включающей север Греции, Македонию, Боснию, Герцеговину, Черногорию. Я никого не забыл?
– Хорватов и словенцев. А также Албанию в придачу.
– Так точно, барон. То есть мы воюем за нового славянского Наполеона.
– Пока выгоды Петра Первого и Аписа совпадают с российскими, пусть его.
– А знаете, полковник, если бы не война, армейская верхушка вполне могла бы сместить царя Петра. Так сказать, за недостаточную энергичность славянского объединения.
– Ну, это им вряд ли удастся. А насчет великой Сербии – так и болгары рассуждают о великой Болгарии на все Балканы. Могу рассказать про греков и македонцев, которые слишком часто начали вспоминать о границах империи Александра Македонского.
