Лариса Бортникова - 16 Охотники 1. Погоня за жужелицей
— С собой, — наконец сумела отчетливо выговорить Даша.
— Не принесешь ли…
Даша вскочила и помчалась к себе в мансарду. Там, спрятанная на самом дне бельевого ящика, хранилась у нее мамина Жужелка.
— Вот. Видите, голубчик! Я же говорил! Изумительная… Изумительная точность. Крымская жужелица, как она есть. — Дядя Миша с гордостью демонстрировал Бессонову Дашин кулон, а тот с каким-то странным, словно хищным, лицом смотрел не на кулон, а на девочку.
— Вы его носите часто? Простите, барышня, не расслышал имени вашего… — Голос у Бессонова оказался дребезжащим и неприятным.
— Даша… Дарья… Дарья Дмитриевна.
— А ведь и вправду? Ни разу не видел, чтобы ты его надевала, Дашута. Или ошибаюсь? — Дядя Миша близоруко заулыбался.
— Нет! Я вообще его не ношу!
Почему-то Даше эти расспросы показались неприятными, она выхватила кулон из рук дяди Миши и спрятала его в кармашек.
— Так вот… Сколопендра кольчатая, или Scolopendra cingulata, достигает десяти сантиметров в длину… Если вам любопытно, я вам покажу уникальный экземпляр… Отловил неделю назад…
Они уходили прочь, дядя Миша увлечено трещал, а Бессонов все оглядывался на Дашу. Глаза его, прозрачные и желтые, как у кошки, зловеще блестели.
Как всегда, когда становилось не по себе, Даша искала утешения у старой няньки. Почему-то именно грубая, вздорная Нянюра как никто другой умела восстановить Дашино душевное равновесие. Ляпнет какую-нибудь чепуху, раздразнит, разозлит, доведет до белого каления, и тут надо хорошенько топнуть ногой, крикнуть «Няню-юра», и внутри отпускает. Няньку Даша нашла в беседке за самоваром. Там же были и матушка Феврония, и Лидия Николаевна. Они чинно отхлебывали чай из глиняных, в горох чашек и вполголоса беседовали. Говорила больше монахиня, Нянюра выглядела какой-то необычно услужливой, а тетя Лида, наоборот, волновалась так сильно, что то снимала, то надевала соломенную с лиловым бантом шляпку — предмет тихой Дашиной зависти. «Вот. Заодно и тетечку Лидочку спасу. Она бедняжка, наверное, уже тысячу раз выслушала рецепт смородины, перетертой с сахаром, и хорошо, если к вечеру из противоречия не надумает все смородиновые кусты выдрать с корнем». Даша собиралась было уже выскочить на тропинку и появиться перед беседкой, как ветер донес сказанное тетей Лидой. «Я не знаю… В это человеку здравому даже поверить невозможно! Если бы не вы, матушка, я бы решила, что меня разыгрывают. Ну надо же… И Дашенькина Жужелица тоже, выходит».
«Так-так. Любопытно. То дела никому не было, то теперь все вокруг только и заняты тем, что говорят про Жужелицу», — насторожилась девочка и подобралась поближе. Подслушивать, разумеется, не годится, но если чуть-чуть — ничего страшного. Во всех книгах самые важные вещи происходят с героями лишь потому, что они вовремя наступили на горло правилам приличия.
— Даст бог, не понадобишься, Лидия… Дай бог, обойдется. Однако суета вокруг идет недобрая, и со дня на день всякое случиться может. Ты, милая, главное, не тревожься заранее. — Голос у старой монашки был такой гулкий и грубый, словно в ее горло вкрутили медную трубу. — Живи как живешь. Вон, Анюта говорила, ты гостей любишь у себя собирать…
— Ну… Да. Люблю, — тетя Лида как-то не очень ласково покосилась на Нянюру. Та сделала вид, что происходящее ее не касается, цапнула с тарелки черствую баранку и чересчур задумчиво принялась ее жевать — точь-в‑точь нашкодившая коза.
— Это хорошо. По-христиански. Тут вот записочка у меня… — Феврония пошевелилась и, словно фокусник из цилиндра, вытащила из складок своего не по погоде жаркого одеяния тоненький молитвослов. Раскрыла его, полистала, нашла сложенный вчетверо тетрадный листок. — Тут имена записаны. Так ты когда помочь мне согласишься, я передам, чтоб заходили к тебе на чай по-простому, без приглашения. А чтобы ты кого не перепутала, шепну тебе секретное слово. По этому слову ты их и узнаешь. Посмотри повнимательнее, кто да что, разузнай, готовы ли по первому сигналу тебе Предмет передать. Привечай почаще, чтобы у соседей на них глаз уже намозолен был и никаких подозрений они ни у кого вызывали. Слово же такое…
Келарша прошептала что-то так тихо, что Даша не выдержала, подкралась поближе и стала слушать еще внимательнее, поскольку приличиям к этому моменту должно было стать уже все равно.
— Предметы свои без острой нужды никто тебе на руки не даст, — посерьезнела Феврония и заговорила быстро, отчетливо: — Ты не Хранительница. И права у тебя такого нет, а главное — сил. Но если вдруг срочность или беда — возьми и спрячь хорошенько.
— А почему же вседержители эти ваши не могут сами вещи у себя собрать, я‑то вам зачем? А вдруг все перепутаю?
— Хранители, — поправила монахиня. — Могут. И я могу. На случай, если не успеют до меня добраться, мало ли… в Москве надежные руки нужны. А там сейчас ни одного Хранителя не осталось. Или померли, или по норам разбежались. Время нынче такое… Трусливое нынче время. Вот так-то! Я бы Анюте наказала, тебя бы попусту не тревожила, но в записочке очень непростые люди есть. Ну и кто из них полудуре безграмотной доверится?
— Иш-шь ты, — обиженно зашипела Нянюра в баранку. — Я еще помудренее тебя буду.
— Ты, Лидия, главное запомни, — мать Феврония на шипенье сестрицы даже ухом не повела, — если получится так, что прибудет от меня курьер, устрой так, чтобы гости твои собрались сей момент и были готовы ему свои вещи немедленно передать. Это понятно, милая?
— Да… Да, матушка. Конечно.
— Не «да, матушка-а‑а, конечно». А обмозгуй хорошенько. С мужем посоветуйся. Он — хозяин. Знать должен, потому что дело это опасное. А если надумаешь — ко мне в монастырь заедешь и скажешь. И храни тебя Господь. — Монахиня поднялась, окинула сестру скептическим взглядом и добавила: — И тебя, Анюта, тоже храни.
Даша юркнула в кусты, обожглась сильно крапивой, но сцепила зубы и не пискнула. Подождала, пока мать Феврония в сопровождении няньки уйдет, и только потом объявилась перед тетей Лидой. Та задумчиво вертела шляпку в руках. Дашу распирало любопытство, но признаться в том, что она подслушивала, было невозможно. Поэтому Даша просто примостилась на скамеечку рядом и решила помолчать.
— Ты мамин кулон отчего не носишь? — Шляпка упала на дощатый пол. Тетя Лида, кажется, даже не заметила.
— Не хочу сейчас, — насупилась Даша. — Мама говорила, что подарит мне его на восемнадцать лет. Тогда и надену. Чтобы честно.
— Вот и отлично! — Тетя вдруг обрадовалась. Ласково провела ладонью по Дашиным волосам. — Правильно, Дашута. Так и надо.
Тем же вечером в столовой состоялся малый семейный совет. Совет продолжался до самого рассвета и сопровождался восклицаниями, мольбами и нудными лекциями. Выпито было два самовара чая и съедена вся ветчина. Дашу и Митю-маленького по малолетству на совет не пригласили, поэтому Даша так и не узнала, что большинством голосов (тетя Лида, Нянюра и Саша проголосовали «за», дядя Миша воздержался) было принято решение принять предложение матушки Февронии и предоставить московскую квартиру для встреч людей весьма необычных и до этого Чадовым совершенно незнакомых.
***
Даша сидела в холодной детской, свесив с кровати обутые в валенки ноги, и разглядывала Жужелицу. И чего она этому шпиону понадобилась, хотелось бы знать. Все же правильно считается, что все англичане издевательски высокомерны. Вспомнив про нелепый кусок шпалеры и про дурацкую шутку англичанина, Даша сморщила носик. Будь ей десять лет, возможно, ей показалось бы это смешным, а сейчас… глупость. К чему, спрашивается, было над ней подтрунивать, как над маленькой? Даша погладила Жужелицу по спинке. Ей на долю секунды показалось, что жучок вздрогнул, но тут раздался шипящий голос Нянюры: «Быстрее, быстрее сюда давай, пока этот чертяка у себя там не очухался. Да ступай ты внутрь, чего в дверях застрял. И‑ишь дылда, ножищи отрастил, а бегать не научился». Даша замерла, прислушиваясь. В столовой снова наступила тишина. Ну либо кто-то разговаривал таким неслышным шепотом, что звуки не проникали даже через тонкую дверь. Не удержавшись, девушка спрыгнула с кровати и, подбежав к двери, прильнула глазом к замочной скважине. Видно было немного: кусок стола, стул, и угол печки. Прошла Нянюра, бросила что-то в ведро для золы. Ушла. Мелькнула юбка тети Лиды… Снова Нянюра. Да кто же там уже пришел!
Вдруг над самым ее ухом забарабанили. Она начала выпрямляться, зацепилась шалью за дверную ручку, неловко вывернулась, чтобы освободиться… и получила прямо по лбу. Бам! Как в кино, честное слово! Только в кино после этого все начинают громко смеяться, а ей хотелось плакать от резкой боли. А когда она увидела, что прямо перед ней стоит этот отвратительный, противный, глупый англичанин, захотелось еще и спрятаться под одеяло с головой от стыда. Но вот странность. Именно в таких особо тяжелых жизненных ситуациях Даша прекрасно брала себя в руки. Поэтому она даже не покраснела (разве что чуточку, но в полутьме все равно этого не заметно), красиво выровняла плечи и спину, царственно повела головой и спросила со всем возможным высокомерием:
