Валерий Елманов - Правдивый ложью
– И я помру с горя, – молвила незаметно вошедшая в опочивальню Ксения.
Из ее уст это заверение прозвучало просто, даже как-то буднично, но я увидел ее глаза, которые, как ни удивительно, оставались сухими, и понял – действительно умрет вслед за братом.
«Или вслед за мной?» – мелькнула шальная мысль, но я сразу отогнал ее прочь – и придет же такое в голову, после чего направился в последний раз перед отъездом навестить Квентина, который вообще-то давно не Квентин…
Да уж, наверное, я так и не привыкну к его новому имени Вася, вдобавок дико не состыкующемуся с фамилией. Вася Дуглас – это даже не сюрреализм, а абсурд.
Тот уже мог открыть глаза, но говорить у него получалось с трудом – слишком слаб. Ну ничего – самое главное, что опасность для жизни миновала, а остальное пусть и не сразу, но войдет в норму.
И вообще, теперь уже с уверенностью можно сказать, что до свадьбы заживет.
Я так и сказал, добавив: «С царевной».
Марья Петровна при этом как-то странно на меня покосилась и неодобрительно фыркнула, но ничего не сказала.
Особо распространяться насчет своего отъезда я не стал – ни к чему нагнетать обстановку. Просто обмолвился как бы между прочим, что надо завтра ненадолго слетать в Серпухов переговорить с государем кое о чем, вот и все.
Оживившийся шотландец слабым голосом еле слышно наказал передать ему свой нижайший поклон и надежду, что на свадебке с принцессой Ксенией Борисовной он, Дуглас, сможет его увидеть в числе самых дорогих гостей.
Я кивнул, про себя заметив, что и впрямь, невзирая на несогласованность с фамилией, новое имя подходит моему поэту куда лучше.
«Правильно тебя назвали – Вася ты и есть», – вздохнул я и… поехал готовиться в дорогу, поскольку теперь, с учетом слов Федора и Ксении, получалось, что меня лишили даже права на смерть, а значит, предстоящую дуэль необходимо было выиграть в обязательном порядке.
Вот этой подготовке к победе я и посвятил оставшееся у меня время, сортируя имеющиеся бумаги и прикидывая, что положить в шкатулку, а что приберечь за пазухой, сработав на эффекте неожиданности.
Дмитрий будет думать, прочитав последнюю грамотку из ларца, что это все аргументы, которые у меня имелись, и непременно расслабится, а тут я и вывалю на стол еще кое-что веселенькое.
Собравшись наконец, я сошел вниз, в трапезную.
Там царило бурное веселье – Алеха показывал домочадцам фокусы, которые он накануне предлагал мне.
Фокусы…
В голове что-то щелкнуло, и я застыл на последней ступеньке лестницы, задумчиво глядя на пальцы бывшего детдомовца, сноровисто тасующие карты.
Вообще-то я тоже умел их показывать – все мы в детстве это проходили. Да и Алеха вроде бы не демонстрировал ничего сверхнового – простенькое и незатейливое угадывание выбранных зрителями карт.
Правда, тут, прежде чем их показывать, надо было изрядно потренироваться – уж очень они отличались от современных.
Одни размеры чего стоили – поди дотянись пальцами до противоположных краев, если они в длину сантиметров двадцать. Разве что держать по ширине, как сейчас делал будущий министр сельского хозяйства Руси.
А ведь в руках у Алехи была стандартная пятивершковая[48] колода.
Но привлекла мое внимание не столько ловкость пальцев, сколько какая-то подсказка, таящаяся в самом слове «фокус». Что-то из глубин подсознания настойчиво стучалось в мой мозг, силясь донести некое важное сообщение, но я никак не мог понять, что именно.
Вообще-то я, помнится, в свое время упражнялся не только с картами, но и с веревочками…
И сразу почувствовал – уже горячее. Не иначе как бреду хоть и вслепую, на ощупь, но все равно в нужном направлении.
Вот только чем эти фокусы могут помочь в ближайшее время? Чем и… с кем?
Нет, повторить их, если немного потренироваться, я бы смог и сейчас, только зачем? Продемонстрировать своему ученику? Произвести впечатление на царевну?
Стоп!.. Так-так, совсем горячо… Произвести впечатление… удивить… поразить воображение…
Ну-ну. А ведь в этом что-то есть.
Разумеется, царевна тут ни при чем. Куда проще взять в руки гитару и, нежно проведя по струнам, спеть для нее нечто остро-душещипательное, а вот Дмитрий…
Не думаю, что он забыл Библию, которую я брал в руки, только предварительно надев перчатки, да и многое другое, так что я в его глазах пока еще Мефистофель или где-то около того.
Значит, если я назову три веревочки разной длины тремя жизнями – моей, его и царевича, которые на его глазах сделаю одинаковыми, то…
Правда, было одно «но». Стоит ему заподозрить, что все дело в ловкости моих рук, а магии и колдовства нет и в помине, пиши пропало и насмарку пойдет не просто мой фокус…
Заодно придется распрощаться и с ореолом мрачной таинственности посланца из глубин ада.
Получается, риск, и риск немалый.
К тому же проделать фокус следовало, чтоб комар носа не подточил.
Это когда-то я мог относительно ловко совершить все манипуляции, но времени с тех пор прошло изрядно, так что нужна тренировка, ибо одно мое неосторожное движение, и все. А вот на репетиции времени у меня нет.
Ладно, пока это в сторону. Сейчас куда важнее Алеха, которому надо пояснить, когда именно передать соответствующее письмо царевичу с подробной инструкцией, как ему надлежит выкручиваться далее.
Их было два, причем разных. Одно на случай если останусь жив, но буду посажен в темницу, а другое – если…
Ладно, об этом промолчим.
Письма я решил передать именно Алехе, потому никто не подумает, что я доверил столь ценные бумаги одному из своих холопов – а для подавляющего большинства, включая всех моих врагов, Алеха именно таковым и является.
Опять же мыслит парень не банально, нормы и условности семнадцатого века над ним не тяготеют, а потому может изобрести нечто новенькое и оригинальное, если понадобится выручать Федора, вытаскивая его из темницы.
А овощи ерунда. С ними в Домнино может выехать и кто-нибудь другой. Все равно обоз катит достаточно долго, а здесь ситуация станет понятной уже через несколько дней – тогда он его и нагонит.
Однако мысль о фокусах меня не покидала, а потому сразу после детального инструктажа своего детдомовца я занялся… веревочками, прервав это несколько утомительное занятие лишь через пару часов.
Подъем предстоял ранний, и надлежало выспаться как следует, но я не удержался и все-таки взял в руки гитару. Пел для себя, от души, но спустя время, после третьей по счету песни, краем уха уловил какое-то загадочное шуршание за дверью.
Не поленившись, выглянул наружу и обнаружил, что в коридорчике собралась чуть ли не вся дворня во главе с Алехой.
Оставалось мрачно заявить, что концерт окончен, и, так и не решив – достаточно мое мастерство в фокусе с веревочками для «самодержца-императора» или ну его, – я брякнулся спать.
Глава 14
Крах моего «черного умысла»
Выехали мы из Москвы не поутру, а после обедни, причем не по моей вине.
Я-то как раз был готов спозаранку, как юный пионер, но Басманов сослался на то, что Голицын совсем плох, а лекари его заверили, что опасность еще до полудня либо отступит, либо…
Признаться, я надеялся на первое, но сегодня Авось улыбался не мне – сбылось последнее.
Разумеется, настроения мне это не прибавило, хотя, с другой стороны, может, оно и лучше – легче вести задушевные разговоры с Басмановым, поскольку теперь между нами оставалась кровь, но не смерть его названого брата.
Нет, задачу перетянуть его на нашу с Федором сторону я по-прежнему себе не ставил. Во-первых, надо давать обещания, причем в весьма значительном количестве, да и клюнет ли он на них, если боярин уже сейчас первый любимец у Дмитрия. Чего же боле, как сказал поэт.
Во-вторых, он запросто может доложить о них своему государю, а тогда мое дело и вовсе швах. Чего-чего, а откровенного предательства Дмитрий мне не простит.
Да и не надо мне этого. Моя тактика выжидания не предусматривала переворотов – и без того охотников найдется немереное количество.
Так что цель предстоящих в пути разговоров была намечена скромная – всего-навсего нейтралитет. Лишь бы он не смотрел на Годунова как на врага и не испытывал опасений, что тот, если вдруг придет к власти, постарается отомстить боярину за Кромы.
К тому же и сама обстановка располагала к лирике. Что еще делать в дороге, если не болтать о том о сем…
Правда, началось все – хуже не придумаешь. Какая там лирика…
Дело в том, что в грамотке, адресованной мне, было ясно указано: «Хощу сам зрити особо ученых тобой воев, а посему…» Далее следовало указание доставить в Серпухов весь полк. Целиком.
Да и сам Басманов несколько раз напоминал о том же, после чего моя настороженность превратилась в уверенность – брать к Дмитрию всех гвардейцев нельзя, ибо чревато последствиями.
Тогда люди «красного солнышка», пока я буду находиться там, запросто могут учинить внезапный налет на Москву и без помех – стрельцы не в счет, ибо против «законного» государя не встанут, – устроить разборки с Годуновыми.