Василий Сахаров - Степные Волки (СИ)
Фриге Нойм крепко пожал капитану руку и, обернувшись к застывшим в едином строю воинам эскадрона, выкрикнул:
— С нами Белгор, воины! Верьте в него, и спасение придет, ибо сказано — кто верует истинно в своего предка–прародителя, тому воздастся!
— А–а–а! — откликнулись ему воины, потрясая оружием. — Слава Белгору!
— Вы отыграли больше часа времени у врага, и теперь, даже если мы погибнем, наша смерть будет не напрасной! Наши войска резерва уже на подходе и скинут вражеских наемников в воды Саны! Да будут они прокляты! Благословляю вас на битву! Слава Белгору!
— Слава! Да–а–а! — вновь поддержали его воины.
— Лучники, бей! — дал команду виконт Сагина, и пятерка лучших стрелков, которым отдали все стрелы, начала стрельбу.
Пять стрел, взвившись в небо, упали и ударили в строй гарля, с опаской продвигающихся вперед. Пятеро горских воинов повалились наземь, их оттолкнули и, ступая прямо по телам, враги двинулись дальше. Вновь стрелы, и опять несколько убитых. Кто–то из глубины вражеского строя пролаял команду, и гарля рванулись вперед. Жрец отступил в глубину строя и выломал грубую увесистую сучковатую палку. Пусть он не мечник, не лучник. Но лупить дубиной по головам врагов он сумеет.
Гарля с трудом вскарабкались на холмик, так как не все смогли пройти по дороге, петлявшей по взгорку, и ударили в неровный строй штангордцев. После чего все, что происходило, слилось для жреца в одну нескончаемую схватку. Удар дубиной откинул одного горца в сторону. Второй удар на излете задевает другого по затылку, и он падает под ноги своих товарищей. Острием укол вперед, и чей–то окровавленный глаз повисает на деревяшке. Отбив меча. Защита. Новый укол вперед. Удар, а за ним еще один. Пот заливал глаза. Жрец смахнул его рукавом мантии, и получил сильный тычок древком копья под ребра. Он пошатнулся, и это спасло его от лезвия меча, просвистевшего всего в нескольких сантиметрах от головы и срубившего несколько волосков.
Схватка откинула его к дереву, импровизированный тыл спешенного эскадрона, и он смог оглядеться. Полсотни конников все еще сдерживали напор горцев, но конец был неизбежен, если… В этот момент затрубили звонкие трубы, и на дороге появились сотни рыцарей, которые спешили на подмогу своим братьям.
— С дороги! — закричал капитан, тоже увидевший это. — Отход!
Все вдруг, резко развернувшись, штангордцы, кто смог отойти от схватки, резко отскочили назад, развернулись и побежали прочь с дороги. Конница рыцарей накопилась, мгновение застыло, и всадники, ударив своих тяжеловозов шпорами под бока, стальной лавиной устремились вперед, на горцев. Элита герцогства, дворянская рыцарская конница, в секунды набрала разбег, ударила в строй гарля, больше напоминающий толпу, и началась резня. Рыцари раскатывали неорганизованных горцев в блин, топтали их лошадьми и давили. А потом сверху, с высоты своих седел, они крушили их головы своим излюбленным оружием. Кто–то махал тяжеленной булавой, кто–то шестопером или прадедовским мечом. А некоторые орудовали обычными обитыми железом палицами, грубо, дешево и надежно. Только на пару минут рыцари задержались на вершине холма, и стальной каток, сминая бегущих в ужасе гарля, потек вниз.
— Нет, ну вы видели, достопочтенный, — сказал капитан жрецу, выползая из кустов, — все сметают на своем пути.
— Сила, — прохрипел жрец, выползая из–под соседнего куста и выплевывая набившуюся в рот листву.
— Становись! — голос виконта Сагина, только недавно звучавший весело и зычно, стал сиплым и глухим.
Воины конного эскадрона лучников вылезали из болотной грязи, скопившейся в ямах вдоль дороги. Они нехотя построились, а затем капитан их пересчитал. И как раз в этот момент к ним подъехал главнокомандующий всей оборонительной армии, полковник Микит, в сопровождении охраны и свиты.
Виконт Сагина подскочил к нему, чуть ударил правой рукой в районе сердца, вытянулся, насколько позволяла окружающая его скользкая грязь и, вскинув руку ввысь, доложил:
— Господин полковник, третий эскадрон второго полка легкой кавалерии, вел бои в течении полутора часов с превосходящими силами противника, пробившимся на нашу сторону реки, и захватившего плацдарм для дальнейшего продвижения вглубь герцогства. От вверенного мне эскадрона в сто тридцать солдат, в живых осталось сорок два. Доложил: капитан Сагина.
— Молодец, капитан, — бросил полковник, окинув взглядом уцелевших бойцов эскадрона. — Правильно действовал, инициативно.
В этот момент Микит заметил Фриге Нойма, которого неоднократно видел на военных советах возле верховного жреца.
— А вы что здесь делаете, достопочтенный Нойм?
— По мере сил своих, борюсь с врагом, покусившимся на нашу любимую родину, — смирно ответил жрец, морщась от боли в боку.
— А сил у вас, как я посмотрю, достопочтенный жрец Нойм, не меряно, — усмехнулся главком и выехал на вершину холмика.
Капитан и жрец пошли за ним вслед, несмотря на усталость, им было интересно посмотреть, как гвардейцы–рыцари уничтожают врага. Однако они увидели совсем не то, что ожидали, поскольку об окончательной победе речь не шла.
В низине огромная толпа людей яростно рубилась в грязном месиве. Ноги лошадей скользили, воинам в тяжелой броне повернуться было негде, и одна масса конных воинов давила на другую, такую же. Горцев гарля не видать, их попросту затоптали, не только рыцари герцога, но и бордзу, перебравшиеся на этот берег.
Полковник Микит, молча, наблюдал за сражением и, по одному ему заметным признакам, определил:
— Наши побеждают.
— Разрешите обратиться, — вновь вытянулся капитан Сагин.
— Говори, капитан, — полковник, не отрываясь, наблюдал за развернувшимся сражением. — Тебе сегодня многое можно.
— А как вы определили, что победа будет за нами?
Полковник помедлил, а потом ответил:
— Смотри и учись, капитан. Наших воинов хоть и меньше, но они чуть выше и у них был разгон. Пусть небольшой, но был. Теперь битва смещается к реке, и рыцари просто выдавят бордзу в то месиво, что еще с утра было бродом через Сану. Сила инерции и масса на нашей стороне, а значит, что и победа. Понимаешь?
— Так точно, господин полковник! — капитан вновь вытянулся, его ноги заскользили, и он грохнулся наземь.
Какой–то молодой корнет из свиты прыснул от смеха, а полковник, все так же, не оборачиваясь, произнес:
— Корнет Вальха.
— Я, господин полковник.
— Вы видите того рыцаря, с белым широким шарфом вокруг талии, который так браво орудует своим огромным мечом?
— Так точно, — отозвался корнет. — Это полковник Снат, командир гвардейского полка.
— Направляйтесь к нему и передайте приказ усилить давление на противника по правому флангу.
— Но, господин полковник, — робко возразил корнет. — На мне только легкая броня, и меня там просто убьют.
Микит нагнулся к капитану, который уже встал, и сказал:
— Вот видишь, Сагина, ты со своими воинами в легкой броне полтора часа тысячи горских воинов держал — герой, не струсил. А корнет Вальха струсил. Значит, не все штангордцы настолько храбры, как ты.
Корнет, с оттяжкой, стегнул своего породистого жеребчика плетью и умчался в самый центр битвы. А когда через полчаса Вальха вернулся тяжелораненый, прежде чем отправить его в санитарный обоз, который подошел к месту боя с целым пехотным полком, Микит нагнулся к нему и спросил:
— Ты понял, корнет, почему я так поступил?
— Да, — прохрипел израненный Вальха, — понял. Нельзя смеяться над человеком прошедшим смертельный бой.
— Это хорошо, что понял. И хочу верить, что из тебя будет толк, мой сын.
Проводив корнета, который, как выяснилось, оказался его сыном, полковник убедился, что исход битвы предрешен и, забрав с собой Фриге Нойма, отправился в ставку армии. И уже к вечеру, когда рыцари добили остатки рахских гвардейцев и скинули их в болото, которое раньше было рекой Сана, пришло время подвести итоги сражения. Штангорд потерял полный линейный батальон, восемьдесят конных лучников и двести семьдесят рыцарей. Противник значительно больше, от трех до четырех тысяч пехоты гарля, тысячу легкой конницы и полторы тысячи элитных воинов бордзу. Первую битву выиграл Штангорд, но только первую.
Глава 24
Все начиналось хорошо. К паромной переправе в верховьях Атиля, которая должна была стать местом для засады на караван с золотом, вышли удачно, не привлекая к себе внимания. После чего нашли укромную балку, в которой можно спрятаться, расположились вдоль дороги на Ориссу и выставили наблюдателей.
Лето и тепло. Пока мы в безопасности и нам было хорошо. Поэтому почти весь день мы валялись на солнышке в глубокой балке, видимо, бывшей руслом давно пересохшей речушки, и ожидали вожделенную добычу. А ночами наша тройка ходила в степь, слушать себя и природу.
