Юрий Корчевский - Атаман. Княжий суд
Едва стянув сапоги и сняв кафтан, я рухнул на постель. Чертовски устал, спать хочу.
Вот и проспал деньги… Хорошо еще, что не все.
Утром после туалета и умывания я вернулся в избу, глянул под топчан и похолодел: одного мешка нет! Твою мать! Поспал, называется!
Дрожащими руками я развязал мешок и запустил в него руку. Слава богу — серебро осталось. В Москве я получил один мешок с серебром и второй — с медяками. Вот с медяками мешок и стянули — не мог же он сам уйти. Сколько же там было? Я пошарил в своей переметной суме, достал расписки. Ага, двадцать пять рублей. Не сказать, что сумма велика, но их хватило бы на стадо коров. И что самое паскудное — что вор кто-то из своих. Но кто? Раньше такого не случалось, и я никого подозревать не мог. И когда украли? Если ночью, когда я спал — так вор мог уже далеко уйти с деньгами. А если утром — наверняка припрятал мешок внутри острога.
Я выглянул из дверей и подозвал проходившего холопа.
— Быстро позови ко мне боярина Глеба и старших — Макара и Федора!
Вскоре прибежали все трое.
— Что случилось, князь, чего звал?
— Вчера мы с Глебом деньги из Москвы привезли, два мешка. Один украли ночью. Кто за караул сегодня отвечает?
— Я, князь, — выступил вперед Федор.
— Узнай у караульных, не заметили ли ночью чего-нибудь подозрительного? Может, кто по острогу ходил? И выходил ли кто-нибудь за ворота? И еще — ворота закрыть! Не выпускать никого!
— Слушаюсь, княже! Федор убежал.
— Не уберегли мы, Глеб, мешок с деньгами, двадцать пять рублей пропало государевых. Ежели не сыщем, мне придется свои доложить.
— Вот сволочь! — выругался Макар.
— Ты про кого? Подозрение есть?
— Да нету. Я про вора.
Пока судили-рядили, прибежал запыхавшийся Федька.
— Нет, боярин, караульные божатся — никто острог не покидал.
— Уже легче, стало быть, мешок — внутри острога. И вот что: пока о краже — молчок. Всех построить, вроде как для смотра. Макар, ты оружие осмотри, одежду. А ты Федор вместе с Глебом по избам пока пройдитесь, по укромным местам — в бане, конюшне, сараях поищите. Мешок — не нож, под стреху его не спрячешь. Только прошу — аккуратно, тихо.
— А ежели сыщем?
— Мешок не брать, сразу мне доложить. И вот еще что. Федор, возьми мешок с серебром — и в подпол его, да двух караульных приставь. А то, не ровен час, и этот мешок пропадет.
— Ну, если дознаюсь — кто украл, самолично казню! — вырвалось у Глеба.
Я терзался в сомнениях. Конечно, боярин сам заносил мешок ко мне, и только он знал, что в нем. А поскольку было уже темно, когда мы приехали в острог, то в первую очередь подозрение падает именно на Глеба. Ведь все уже спали, и во дворе никого не было. Караульные на воротах мешки у седел могли и не разглядеть. И даже если бы увидели — откуда им знать, что там деньги? Значит, Глеб?!.. Но ведь этого просто не может быть! Он — боярин! Кучецкой видит его моим преемником, а он в людях не ошибается. Тогда кто?
Чтобы быстрее докопаться до истины, я сразу же решил использовать чудодейственный порошок, позволяющий увидеть прошедшие события.
Зажег свечу, высыпал в пламя несколько крупинок из кожаного мешочка.
Передо мной, как кино, начали прокручиваться события минувшей ночи. Ночь, в лунном свете открывается дверь, входит ратник, приближается ко мне и достает из ножен нож. «А ведь меня ночью убить хотели!» — похолодел я.
Видно, нога несостоявшегося убийцы стукнулась о неглубоко задвинутый под топчан мешок.
Ратник убирает нож в ножны, наклоняется, вытаскивает мешок и развязывает горловину. В руке посверкивают монеты. Мешок снова завязан, ратник злорадно ухмыляется, с сожалением глядит на меня, берет мешок с деньгами и выходит.
Действие порошка кончается — я же бросил в огонь всего несколько крупинок. А ведь вспомнил я этого ратника! Он под Макаром ходит, и брали его в прошлом году, после татарского нашествия. Видно — поторопились.
Я посидел немного, осмысливая увиденное. И моя вина тут есть. Двери на ночь запирать надо. Хотя сроду не запирался в остроге — двор огорожен, у ворот караульные, чужих нет — все свои. Да и брать у меня особо нечего в избе. Основные деньги в Вологде, а здесь — только на текущие расходы. А вот поди ж ты, чуть не поплатился за свою неосторожность. То, что ратник позарился на деньги — это понятно и объяснимо, но почему он меня убить хотел? Вроде бы раньше наши пути-дороги не пересекались, да и, будучи ратником в моей дружине, притеснений от меня он не видел.
В дверь постучали.
— Князь позволь войти, это я, Федор, — услышал я голос полусотника.
Я отодвинул задвижку двери.
— Макар смотр проводит, а мы все обшарили — ничего! Да не печалуйся так, княже, сыщем!
— Полагаю, я уже знаю, кто украл деньги.
— Князь, только скажи — кто! Сам негодяя порешу!
— Из макаровских он, в прошлом году приняли в дружину.
— И-и-и… Так о прошлом годе многих приняли.
— Недосмотрели, выходит. А Глеб где?
— Обещал сейчас подойти.
— Ну что же, пойдем к ратникам. Надо мерзавца наказать.
Мы с Федором подошли к строю ратников. Макар, как мы и договаривались, добросовестно выполнял мое поручение, отвлекая воинов и давая нам возможность обыскать избы. Он не спеша осматривал пищали, сабли — даже ножи. Нет ли ржавчины? Почищены ли пищали? Остра ли сабля? Потом обувь принялся осматривать. Ведь сапоги для воина важнее, чем одежда. Ратник в пешем строю передвигаться должен, и не всегда по ровному. А ногами приходится бить при случае — босиком же какой удар? И по стерне не больно побегаешь, коль обувь худая.
— Макар, подойди.
Я шепнул ему на ухо:
— Это один из твоих, которого мы в прошлом году взяли новобранцем.
Макар только глаза зло сощурил.
Я медленно пошел вдоль строя. Вот и тот, кого я видел в своем видении. Я остановился перед ратником, глядя ему в глаза.
— Назовись!
— Илья.
Видно увидел что-то в моих глазах Илья, насторожился, выхватил боевой нож из ножен и кинулся на меня. Федор выручил — ударил своим, неизвестно откуда появившимся ножом ратника в живот. Илья схватился за живот и упал.
Остальные ратники отодвинулись, сломав строй, и смотрели на происходящее с удивлением и страхом.
Я взглянул на свою руку. Илья лишь распорол мне Рукав кафтана, оставив на коже царапину.
— Хорошо я нож в рукаве держал, — сказал Федор, убирая нож в ножны.
Лежавший Илья прижимал руки к животу, пытаясь зажать рану и остановить струившуюся кровь. Я наклонился к раненому.
— Зачем убить меня хотел?
— Я тиун никифоровский, за хозяина отомстить хотел.
— Хозяин твой уж далеко. А коль мстить пришел, чего же передумал? Чего не убил? Я ведь спал.
— Опозорить сперва хотел, как деньги увидел. Слова давались ему с трудом. Лицо его на глазах бледнело. Похоже, минуты его жизни сочтены.
— Еще на войне тебя убить хотел, да близко подойти не удавалось.
— Деньги где?
— Найди… — Лицо его скривилось в ухмылке, и он испустил дух.
Я выпрямился.
— Этот негодяй на ваших глазах покушался на мою жизнь. А сегодня ночью он из моей избы украл мешок государевых денег. Смотр прекращаю. Труп сей скинуть с холма, погребать запрещаю — слишком много будет чести татю. И еще. Кто хочет, может принять участие в поисках мешка с монетами. Нашедшему — призовой рубль.
Я повернулся и пошел в свою избу. Горько было на душе. Вроде и наказал вора и несостоявшегося убийцу, а на душе муторно. Будто бы грязью вымазался.
Ратники кинулись искать злополучный мешок. Несколько человек перерыли все в избе, где жил Илья. Те, кто сообразили, что вор не будет прятать мешок в избе, стали обыскивать хозяйственные постройки.
А удача улыбнулась самому глазастому и догадливому ратнику. И это был конечно же Демьян. Наблюдательный охотник обратил внимание, что Федор с Глебом уже обходили избы, баню, конюшню, сараи, и потому время даром терять не стал. Он осмотрел землю, тын и углядел-таки что-то темнеющее на дереве.
Демьян влез на осину и увидел мешок, который Илья привязал среди веток. Нес мешок торжественно, на вытянутой руке.
Завидев счастливчика, остальные аж взвыли от досады.
Молодец Демьян. Под деревьями все ходили, однако ж разглядеть смог он один. А так — висел бы мешок до осени, пока листва не облетела.
Я похвалил Демьяна прилюдно, достал из мешка рубль призовой медяками и вручил ему. — За верную службу и зоркий глаз! Заулыбался Демьян, и мне стало легче на душе, спокойнее. Все-таки нашли и покарали подонка, и деньги государевы сыскали.
Конечно, я бы хотел судить его княжьим судом, право на который мне даровал государь с княжеским званием, но уж как получилось… А может, так оно и к лучшему. Илья умер, как воин — от раны, а не в петле, как тать.
Теперь и второй мешок отправился в подпол, за-в место по соседству с мешком серебра. Жалко — ящика железного с замком прочным нет. А надо бы иметь в виду, нужная вещь в моем положении. Может, при оказии немцам заказать? Они мастера в этом Деле, видел я у Кучецкого такой ящик. С виду — как сундук, и открывается хитро: не ключом, а кнопочками да рычажками потаенными. Похоже, пришла пора и мне таким обзавестись. Ратникам я раньше верил без оглядки. А как без веры в побратимов по оружию в бой идти? Только вот Илья веру ту поколебал. Горький осадок от происшествия остался.
