Николай Грубов - Первый шаг
Но что это даст?
Только личное благополучие, ну и твоих родных, если к тому времени у тебя останутся теплые чувства к ним. И все.
Но ведь ты этого вначале и хотел, не так ли? Или тебя уже пугает грядущие трудовые будни? А может, ты просто не уверен в себе? Вот, вот, именно не уверен, ты и по прошлой жизни неудачник, или вернее невезунчик, от этого не уйдешь, что было – то было. И сейчас боишься, что все повториться, боишься, что тебя появление денег свернет в сторону накопления, в сторону, когда начинаешь себе говорить: "Чихать я хотел на всех остальных, какое мне дело до быдла, которое ползает где-то внизу, я достиг того что хотел, пусть и они пробуют, причем сами. Без всяких помощников". Ну, может, чуть-чуть по-другому, но почему-то я думаю про тех, кто достиг вершин личного благосостояния, что они так и думают про остальных людей, именно в таком вот ключе. И их не мало, а еще больше желающих стать такими и им-то, как раз нафик не нужны какие-то изменения. Узнают про мои намерения мне не жить. Психушка – это самое безобидное, что может меня ожидать.
Так что, Никола, хоть ты и не хочешь, чтобы тебя попрекали неправедно нажитым богатством, тем не менее, золотишко у тебя уже есть, и оно уже делает доброе дело, невзирая на твои планы. Остальное действительно надо приберечь, глядишь и пригодится. Люди всегда были падки на золото, деньги, подарки. И именно это частенько является двигателем прогресса также как и регресса. Хочешь этого или не хочешь, но это факт и, причем неоспоримый. Попытаться ты конечно можешь. Обойтись без золотого тельца мечта многих правителей, но я что-то не проглядываю в исторической дали, чтобы подобное у кого-то получилось.
– Теть Тонь, ты себя-то не забыла?- Я вновь перешел к делам насущным, можно сказать реальным делам, а не виртуальным, на которые как оказалось я столь падок. Как говориться хлебом не корми, дай только помечтать, пофантазировать.
– Что ты, что ты. Мы же родные люди, должны друг друга выручать. Конечно, взяла – тетя под моим пристальным взглядом стушевалась и решила, что не стоит два раза доить одну и ту же корову. – Немного, но взяла, сам понимаешь для эксперта, для оценщика, ну там еще разные мелочи, которые требуют денег. Не дашь, потом не обратишься с просьбой.
– Я тебя тетя понимаю и не хочу, чтобы ты из-за родственных чувств к нам тратилась. Наоборот я хочу, чтобы и ты немного от всего этого имела, чтобы тебе и дальше не в напряг было мне помогать. Поэтому я думаю, что ты мало взяла себе. Но деньги это всего лишь бумага, сегодня вот они, а завтра их и след простыл. Поэтому я тебе приготовил подарок. Вот смотри.
Я вытащил из своего кармана сверточек, я этот подарок приготовил именно для нее и хотел отдать, когда пойду в очередной раз к ней домой. Но раз она тут, то пусть будет этот подарок преподнесен как бы от всей нашей семьи. Я развернул бумагу, там лежал браслет. Небольшой на первый взгляд, но даже не знатоку было видно, что вещь дорогая. Несколько небольших золотых сочленений, в виде квадратика, в каждом из которых аккуратно вставлен небольшой рубин, смотрелись ярко и дорого. Вроде простые геометрически ровные фигуры и на первый взгляд они производили впечатление простоты. Но законченность и фундаментальность этого произведения рук человеческих так и бросались в глаза. Получив в руки этот подарок, тетя была в восторге от одного только вида.
– Не слишком ли шикарный подарок ты делаешь? Ведь наверняка стоит немалых денег. – Тетя тут же поправилась. – Конечно, дареному коню в зубы не смотрят, но я потом оценку сделаю. Мне просто интересно, насколько ты тетю уважаешь. Нет не в деньгах, конечно, я неправильно выразилась. Хотя и тут просматривается именно цена. И в денежном выражении, и в моральном плане, да и просто по человеческим понятиям.
– Тоня, ты че болтаешь. Не за работу тебе это дали, а потому что не отказалась помочь. – Мама поджала губы и неодобрительно посмотрела на меня. Видно потом с ней предстоит разговор. – Тебе все деньги мерещатся, совсем в своем банке людей не видите.
– Ладно, я, пожалуй, пойду. Я же на машине приехала. Попросила водителя с банка меня довезти, с такой суммой боязно ходить по городу, тем более одной, да еще и вечером. Проводи меня немного племянничек.
Уже возле калитки она меня стала учить, как я должен с деньгами поступить, сколько тратить и так далее и тому подобное. Ну не мог же я ей сказать, что в этом деле я сам ей могу много что подсказать, хотя одну мысль она мне подсказала дельную. Я это знал, но не знал, как это сделать сейчас, в это время. Зная, что в 1961 году будет в десять раз снижен рубль, и люди бросятся скупать все импортные и другие ценные вещи, при этом даже не обращая внимания на то, что никакого изменения цен в магазинах нет и не предвидится в ближайшее время. Я мог приобрести уже сейчас предметы первой необходимости, а потом, продавая их неплохо навариться. Но ждать придется долго, да и то, все это возможным станет во времена, когда капитализм в нашей стране будет уже необратимым явлением, тогда все это было бы преподнесено как сверхинтуиция и верх предпринимательства. Мне бы завидовали и хлопали в ладоши. А сейчас это назовут злостная спекуляция с более чем вероятной конфискацией имущества, и многолетней отсидкой в местах не столь отдаленных. Так стоит ли заморачиваться этим нехорошим с точки зрения законности делом? Но и оставлять деньги без движения тоже неверное решение. И чахнуть над златом я не намерен. Деньги идут к деньгам, это верно, но только тогда, когда они сами находятся в движении. То, что деньги это зло, я знаю не понаслышке, сам прошел через неприятности связанные с деньгами. Вот и сейчас, не было их у меня и все было хорошо и безоблачно, а стоило только им появиться, как у меня тут же стали появляться проблемы и даже опасение, что кто-то их у меня украдет, кто-то станет интересоваться, откуда они взялись.
А может все-таки заняться спекуляцией? Что можно приобрести такое, что потом станет дефицитом? Машины? Вряд ли. Даже в нашем городишке их можно свободно купить, они пока еще не дефицит. Да и нет у людей таких денег, более реально купить мотоцикл, их здесь любят. Не так хлопотно, да и стоит несравнимо с машиной гораздо дешевле. Вот их в продаже мало, раскупают потому что.
Ну-ка, Николай Сергеевич, напряги свою память, что после 1961 года у нас станет дефицитом. Продукты? Да, они всегда в последующей жизни советских граждан будут самым больным местом экономики социалистического государства. И ведь это не от того что люди стали плохо работать, или земля пропала – это все стало возможным из-за неправильного отношения к людям, которые кормят всех других. То налоги, то всякие нововведения, то неумное решение правительства. Взять хотя бы клич Хрущева – питаться только в столовых, молоко покупать только в магазинах. Это в деревнях то? Все пастбища распахали под зерновые и кукурузу. Только и с этой кукурузой тоже напортачили – забыли объяснить, что на основных земельных угодьях нашей большой страны ее можно выращивать только как зеленый корм, а не ждать когда початки созреют. Вот и ждали во многих колхозах до следующей весны в надежде, что початки приобретут товарный вид. А сколько пропадало добра на полях только из-за того что не было возможностей и не хватало техники для уборки урожая с полей? Да что говорить, я хорошо помню как наша бабка, мать моего отчима, посылала нас, детей, отрабатывать свои трудодни на зернохранилище. Каждый колхозник должен был иметь заработанные трудодни в колхозном гроссбухе, иначе тебя могут посчитать тунеядцем, вот мы и помогали ей зарабатывать эти "палочки", на которые выдавали в конце осени продукты. Она про них отзывалась неприличными словами, и считала, что лучше поле картохи вырастить на своем огороде и то больше получит, чем на эти трудодни. Баба Степанида заставляла нас одевать валенки, отправляя на работу. Естественно я не понимал тогда, зачем одевать валенки летом. Мой родственник по отчиму, ровесник мой Петька, объяснил мне, что в валенки надо будет насыпать пшеницу, которую мы перелопачивали, чтобы не сгорела на зернохранилище. То есть попросту мы, таким образом, воровали зерно. Воровали все и только по одной причине – нечем было кормить скотину. Хлеб стал дороже, и кормить им скотину стало накладно, вот и изыскивали способы заготовить корма. На дворе у бабушки живности было хоть и немного, держала лишь то количество, что не запрещалось, но кормить их все равно надо. На базар она уже ничего не возила, себя бы прокормить. Мы ей, я имею в виду мою семью, помогали, чем могли. Мужика она с войны не дождалась, трех сыновей и дочку растила одна. Все они вроде, как и не забывали свою мать, но бывали здесь, у нее, наездами, вот как мой отчим, например. В основном сажали, пололи, окучивали в течение лета картофель. Хватало и ей и нам на зиму, и умудрялась еще, перемешивая вареную картошку пополам с рубленой в деревянном корыте лебедой, кормить двух свиней. Одна свиноматка у нее постоянно жила, из-за поросят, которых бабка почти сразу продавала после опороса свиньи, так как кормить их было нечем. Деньги тратила на покупку одежды. Вот так вот и перебивались люди в то время. Поэтому с деревни все и уезжали. Кто на целинные земли, кто в город на строящиеся заводы, кого-то чуть ли не силком сгоняли с обжитых мест в кучу, в совхоз.
