Александр Михайловский - Операция «Гроза плюс» (СИ)
Завтра он снова приедет сюда, только с самого утра, как и послезавтра и в последующие дни. Словом, пока делегация СССР пребывает в РФ. Вот также он должен «пощупать» еще две модели танков, три самоходных орудий, две боевые машины пехоты, и прочая, прочая, прочая… А потом написать товарищу Сталину большой доклад на тему того, как он видит развитее бронетанковых сил РККА в свете полученных им новых знаний. Если вся остальная техника будет хотя бы вполовину так хороша, как и тот танк, на котором он ездил сегодня, то советские бронетанковые силы станут непобедимыми.
27 февраля 2017 года,
15:05, Российская Федерация, Московская область, аэродром в Жуковском.
На летном поле аэродрома в Жуковском в один ряд, как на параде, были выстроены боевые самолеты. А так же те машины, которые сопровождавший их немолодой авиационный генерал называл ударными и транспортными вертолетами.
— В отличие от наших коллег-танкистов, — говорил он, медленно идя вместе с гостями вдоль этой авиавыставки, — номенклатура предлагаемой нами авиатехники ограниченна. Во-первых, при переводе на хранение она очень быстро приходит в негодность, во-вторых, еще быстрее фатально устаревает.
Также, по причине высокой стоимости и небольшой механической прочности дюралюминия, разделка авиатехники куда как менее трудоемка и более выгодна, чем разделка, к примеру, танков. Танковую броню еще разрежь… А с самолетом все просто — гидравлическими ножницами чик, чик, чик… Короче, ломать — не строить.
Из того что осталось мы сможем предложить СССР десять-пятнадцать восстановленных дальних бомбардировщиков Ту-95. Еще до конца неясно, сколько из них пригодно к снятию с хранения. Но десять единиц мы сможем гарантировать точно. Каждая такая машина способна доставить двадцать тонн боевой нагрузки на расстояние шести тысяч пятисот километров. Ее плюсом является то, что она вполне может быть освоена советскими пилотами из состава авиации дальнего действия, минусом — потребность в трехкилометровой бетонированной посадочной полосе первого класса. Кстати, в паре с летающим танкером Ил-78, радиус действия такого самолета с территории СССР становится неограниченным.
— Вы имеете в виду применение этих ваших спецбоеприпасов, — спросил генерал Захаров, — Ведь в противном случае даже две сотни тонн бомб не являются особо выдающимся средством поражения.
— Это вы зря, Георгий Нефедович, — парировал возражение хозяин, — Во-первых, решение о применении спецбоеприпасов принимает первое лицо государства, и не нам это обсуждать. Во-вторых, двести тонн — это боевая нагрузка почти двух дивизий АДД, вооруженных самолетами ДБ-3Ф. В-третьих, полет эти самолеты выполняют на высоте десяти-двенадцати километров, что делает их неуязвимыми для противодействия зенитной артиллерии и истребительной авиации. И, в-четвертых, кроме обычных фугасных и зажигательных авиационных боеприпасов, применяются еще и высокоточные бомбы, в том числе кассетные и объемно-детонирущие, единичной массой до пяти тонн, которые мало чем уступают ядерным, и в тоже время совсем не раздражают международную общественность.
— Опять я вас не понимаю, Константин Николаевич, — вздохнул Захаров, — что значит высокоточные и объемно-детонирующие, поясните, пожалуйста.
— Высокоточные — это те, что имеют управляемую траекторию падения, — ответил Захарову сопровождающий, — такие бомбы поражают не среднеарифметическую площадь, а какую-то конкретную цель. Чем меньше круговое отклонение от намеченной точки, тем точнее боеприпас. Если вы способны уложить в круг радиусом метр, бомбу способную пробить пятьдесят метров бетона и гранита, и взорваться в самой сердцевине вражеского центра управления, то значит, что вы этим самым получаете возможность достигать стратегических целей единичными ударами.
То же самое ОДАБ, то есть боеприпас, снаряженный вместо обычной взрывчатки, ну, к примеру, бензином. Первый, внутренний детонатор, вызывает распыление горючей смеси в воздухе, а несколько внешних, закрепленных на корпусе, сработав с задержкой в одну-две секунды, вызывают ее воспламенение. Процесс напоминает работу поршневого двигателя, лишь с той разницей, что энергия взрыва канализуется не в работу мотора, а в создание ударной и термической волны. Ударная волна настолько мощная, что единичной бомбы попавшей в здание германского Рейхстага или Вестминстерского аббатства хватит для того, чтобы эти сооружения превратились в кучу мелкого щебня высотой в полтора — два метра. Искать человеческие тела под руинами будет полностью бесполезно, ибо эти боеприпасы превращают их в фарш.
— Ну да, — вздохнул Захаров, — война дело страшное. Кстати, а это что за громила, — он указал на стоящий сразу за Ту-95 Ан-22, - тоже бомбардировщик?
— Нет, Георгий Нефедович, — ответил сопровождающий, — это Ан-22, военно-транспортный самолет. Способен доставить 60 тонн груза на три тысячи километров, и на той же заправке вернуться обратно. Не нуждается в бетонированных площадках, достаточно полутора километров просто ровного поля. В двухпалубном варианте способен перевезти до семисот человек без экипировки. Имеющиеся в нашем распоряжении двенадцать единиц мы хотим предложить в качестве средства обеспечения связи находящихся в рейде Ударных Армий с Большой Землей. Туда боеприпасы, топливо, медикаменты, людское пополнение, обратно наши раненые и ценные пленные. Один два рейса в день в зависимости от удаленности маршрутов…
Генерал Захаров переглянулся с Ильюшиным и Поликарповым, потом кивнул, — Спасибо, Константин Николаевич, мы доложим по команде… — а Ильюшин добавил, — все возможно, если цена при этом не будет чрезмерной.
— Не будет, — усмехнулся их экскурсовод, — но это уже не наш с вами вопрос, на это товарищ Косыгин есть, у него голова большая пусть она за цену и болит. Кстати, товарищ Ильюшин, обратите внимание, штурмовик Су-25, в какой-то мере наследник вашего знаменитого Ил-2. Бронированный, скорость до девятисот километров в час, боевая нагрузка до четырех с половиной тонн. Дадим Георгию Нефедычу на нем полетать, и если будет добро, предложим к поставке до 150 единиц.
На этом товарищи извините с готовыми самолетами все, вся прочая авиатехника нашего времени, даже фронтовая, требует бетонных аэродромов и срока освоения превышающего год, а значит — не является предметом нашего сегодняшнего обсуждения. Но, разговор на этом не закончен, товарищи, у нас еще есть предмет для обсуждения. Прошу пройти в то здание…
Там же,
полчаса спустя.
В небольшой комнате гостей из СССР ожидало несколько человек самых разных возрастов. Человек, сопровождавший их по комплексу летно-испытательного института, сначала представил Поликарпова, Ильюшина, и Захарова, а потом сказал, — Товарищи, когда руководство страны обратилось к нам с просьбой составить аналитический обзор на тему того, что можно было бы изменить в советских ВВС и авиационной промышленности с помощью современной России, мы попросили заняться этим делом группу наших молодых, но уже проявивших себя сотрудников. Товарищи Поликарпов и Ильюшин, попрошу вас не обижаться, на своего рода претензии, и внимательно отнестись к предложениям. На стороне этих молодых людей свежий взгляд и знание основных путей развития авиатехники. Кто будет докладывать? Ты, Евгений? Прошу.
— Итак, — вышел вперед один из людей инженерного вида, — начнем с главного — с двигателей. Единственным удачным поршневым мотором, на который до нашего времени сохранился полный набор конструкторской документации, является АШ-82Т мощностью в 1.900 лошадиных сил, известный товарищам под именем М-82. После передачи всей документации его производство может быть развернуто на советских заводах в самые кратчайшие сроки. Кроме того, на наших базах хранения, в качестве ЗИПов к уже снятых с вооружения самолетов и вертолетов, находится около 1200 таких новых, что называется «в масле» моторов. АШ-82 без переделки конструкции может быть установлен на бомбардировщики ТБ-7, Ер-2 и Ту-2, а также истребитель И-180…
— Не пойдет, — покачал головой Поликарпов, — М-82 на 200 килограммов тяжелее штатного М-88. Центровка будет нарушена необратимо, не так ли?
— Николай Николаевич, — ответил российский авиаинжинер, — я ждал этого вопроса. Ребята, тушите свет! Проектор!
В наступившем полумраке, на побеленной стене нарисовался прямоугольник проекционного экрана, на котором появилась продольная схема И-180.
Итак, — сказал Евгений, — мы забираем М-88 и устанавливаем М-82… - на экране один мотор сменился другим, и появилась большая синяя стрелка тянущая нос самолета вниз, — вроде бы Николай Николаевич прав, и наш уродец никогда не взлетит. Но! У АШ-82Т форы в мощности над М-88 в восемьсот лошадей, товарищи, то есть, почти вдвое.
