Ревизор: возвращение в СССР 28 (СИ) - Винтеркей Серж

Принялся эти самые варианты, как можно помочь Шанцеву, сразу и прикидывать. Фельетон очередной в «Труде» опубликовать? Так недавно там уже была моя суперпозитивная статья про Святославль. На этом фоне еще одна статья про отравленную заводом реку в том же городе войдет с ней в прямое противоречие. Шанцев сам потом не обрадуется, что такая статья вышла, после которой имидж города по швам затрещит. Все же восемь миллионов читателей, это не хухры-мухры. Да и опять же, в редакции могут резонно спросить, почему я зациклился на одном маленьком городке…

Да и эффект вряд ли будет. Одно дело статья про завод, что косячит, и другое — про решение целого министерства. Министерство одним фельетоном никак не прогнуть. Максимум, как они отреагируют — выговор дадут кому-нибудь из тех, кто отписки Шанцеву писал. Тем и отчитаются, а очистных у завода не появится.

Значит, остаётся только к Захарову идти. Он тоже, правда, спросит, почему я столько времени уже живу в Москве, а все никак не отвяжусь от небольшого городка, из которого недавно уехал… Но может, все же согласится помочь…

В субботу поспать подольше не получилось. Детям и животным не объяснишь, что сегодня выходной. Тем более, домашние хлопоты никто не отменял. С самого утра поздравили с Галией маму с круглой датой одними из первых. Без спешки вручили ей большую коробку с сапогами. Она аж прослезилась. Оценила и качество, и то, что без каблука. Подошла прекрасно обувка, как я и ожидал. Диана на себе мерила, а нога у нее с маминой совпадает, это мы уже давно выяснили. Это же советская традиция — когда одна женщина или девушка приходит в какой-то интересной остальным обуви, как тут же все мерить начинают, прикидывая, как на себе смотреться будет эта модель, если удастся ее раздобыть. Ну или если получится выцыганить эту конкретную пару у владелицы… Сколько я на разных работах, когда в СССР работал в женских коллективах, видел вариантов осад с целью выкупить какую-нибудь дефицитную вещь… Какие только резоны не пускались в ход! И что мне же лучше идет, чем тебе, и что я доплачу, и что в следующий раз я тебе продам то, что тебе понравится из моих новинок…

— Правда, зима уже кончилась, а до следующей зимы я уже рожу, — шмыгая носом, заметила мама.

— Ну и что? — тут же отреагировал Ахмад. — А как с ребёнком на руках ходить? На каблуках, что ли?

И мама, осознав верность приведенных им резонов, счастливо улыбнулась нам всем.

Потом мы с Ахмадом собрались на его машине на рынок, закупаться продуктами на неделю. Шанцев увязался с нами. Ему то ли скучно было, то ли неудобно оставаться в квартире, когда мы все делами заняты. В этот раз ещё и Ксюша попросила нас взять с собой Ивана. Ну, а что? У них три работающих члена семьи, ещё и пенсия у Ирины Леонидовны, могут себе позволить. И дополнительные знакомства ещё никому не помешали. Познакомил его на рынке со всеми… Помимо отца бывшего парня его Ксюши…

Мы вернулись с рынка, ещё двенадцати не было. Мало кто себе представлял, где столовая в институте, в которой нам праздновать предстоит, поэтому гости предпочли приехать пораньше и ждать у нас, когда мы все вместе пойдём. Приехали Жариковы с детьми. Пришла Никифоровна с Егорычем, Гришей и Родькой. Анна Аркадьевна уже была у нас, а Загит отсыпался после дежурства.

Готовить ничего не надо было и женщины просто общались, соскучились все. Воспользовался моментом и подсел к Никифоровне.

— Анна Никифоровна, материал собираю на статью про женщин-фронтовичек. Расскажите, пожалуйста, про свою службу.

— А что там рассказывать? Мы били их, они нас, — усмехнулась она недобро.

— А что было самое страшное?

— Самое страшное? — задумалась она. — Человека убить страшно первый раз… Если б вы знали, как меня тогда рвало! — хохотнула она.

— Да уж, — покачал я головой, пытаясь представить себе, через что ей пришлось пройти. Но знал, что при всем моем воображении у меня это не получится. Кто не был на войне, по фильмам и рассказам не поймет, что это. — Это сколько вам было лет? Как нашей Инне?

— Поболе чуть-чуть, мне в сорок первом уже двадцать семь стукнуло, самой старой у нас была, — горько улыбнулась она.

Тут приехал генерал Балдин и мы все переключились на него. Мама его тоже пригласила, оказывается. Пётр сразу рядом с ним оказался.

— О, пойдёмте-ка, — указал он на него и меня. — Поможете. А то я один сегодня…

Мы тут же с Петром переобулись и пошли за генералом во двор к его машине. Что он уже там опять привёз?

Это оказалась стереорадиола Эстония-006, с двумя колонками и проигрывателем.

— Серьёзный аппарат, — сразу оценил Пётр.

— Только выпускать начали, — с гордостью сообщил Балдин. — Даже в продаже ещё нет.

— Великолепный подарок! — улыбнулся я, подхватил одну из коробок и бережно потащил к лифту.

Мы привезли все коробки на четвёртый этаж. Нас там уже ждали Ахмад с мамой и группа поддержки в виде Эльвиры и Родьки с Аришкой.

Ахмад растерялся от такого подарка, понятное дело, рублей четыреста, а то и пятьсот такая система стоит. Бабушка с мамой благодарили Балдина, а он стоял довольный и улыбался во весь рот, пока мы с Петром затаскивали всё это хозяйство к ним в большую комнату.

— Надо уже идти, — спохватилась мама. — Давайте все, одевайтесь!

Когда мы спустились к нам, уже Загит присоединился к нашей компании. Вдвоем с Анной Аркадьевной принялись её поздравлять и подарили, судя по форме бумажных свёртков, отрезы тканей. Ну, зная хороший вкус Анны Аркадьевны, думаю, маме понравится.

Дети были уже собраны. И нас с Ахмадом отправили с ними ждать всех на улицу, чтобы не вспотели.

Наконец, наша шумная и весёлая толпа отправилась в сторону НИИ. Нас пропустили без разговоров. Мама пригласила вахтёра присоединиться к нам, как возможность появится.

А в столовой уже всё было готово. Столы сдвинуты в один большой стол буквой «П», он сервирован и уставлен закусками. Есть и катушечный магнитофон с колонками и диджеем. Похоже, он же будет тамадой…

— Проходите, проходите, дорогие гости! — заголосил тридцатилетний парень в джинсе, увидев нас. — Рассаживайтесь кому где нравится, а юбиляршу просим в центр стола!

Четыре поварихи в белых одеяниях и марлевых колпаках на голове с любопытством рассматривали нашу разношёрстную компанию, облокотившись на пустующий сегодня прилавок раздачи. Мама поспешила подойти к ним и пригласить за стол. Но они отговорились тем, что сначала надо горячее подать. Ну, сами как знают. Наше дело предложить.

И праздник начался. Мы с женой и детьми устроились с краю, чтобы, если что, быстренько уйти и никому не мешать. Инна, глядя на нас, тоже пристроилась рядом с Санькой на руках, к ней присоединился Пётр с малой. К Аришке тут же пристроился Родька. Так мы и сидели в детском углу стола, только успевая чем-то занять руки троих мальчишек, чтобы не хватали всё подряд.

Торжественная часть, слава богу, быстро закончилась, начались шутки, конкурсы и прочие развлечения. Потом объявили перерыв и народ встал из-за стола немного размяться, походить, подымить…

Воспользовавшись тем, что началось хаотичное движение гостей вокруг стола, мама подсела к нам и забрала у меня Андрюшку. А я пошёл и подсел опять к Никифоровне, надо же закончить интервью. Старики сидели кучно. Зацепины, Гончаровы и Балдин. Когда я попробовал разговорить дальше Никифоровну, она наотрез отказалась что-то рассказывать, под предлогом того, что это всё не за праздничным столом должно быть сказано.

Зато генерал, с интересом слушавший нас, энергично похлопал меня по руке, привлекая внимание.

— Я тебе сейчас такое расскажу! Была одна лётчица во время войны, позывной Лилия. Молоденькая! Девчонка совсем и лётчик-истребитель! Представляешь? За полтора года сбила больше, чем некоторые мужики за всю войну.

— Полтора года? А что так мало?

— Не вернулась с задания в сорок третьем. Признали без вести пропавшей… В шестьдесят девятом её только нашли, но сразу не опознали, похоронили как неизвестного лётчика. В семьдесят первом только установили, что это она. А ведь её к званию героя Советского Союза представили, а комдив отменил, когда она с задания не вернулась… Уж мы все её искали, искали… И после войны…