Буря (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Тем не менее, и в этот раз мог Унковский ослушаться и приказать команде связать адмирала этого, всё же подлое нападение тот задумал. И даже рассказы Сашки, что будет, если американцы выбьют из японцев договор о «дружбе», не помогли бы. Отдал бы приказ капитан-лейтенант арестовать князя, но вот разгром эскадры английской в окрестностях Лимы ситуацию сильно поменял. А ещё изменение отношения офицеров к матросам. Их больше никто не бил, их отлично кормили, и ни один из них не заболел цингой. И все семьсот моряков отлично знали, что «виной» тому именно адмирал Болоховский. Потому, если бы сейчас Унковский попробовал не выполнить приказа, который слышали десятки человек из команды, то его самого бы арестовали, а может и пристрелили бы за предательство. И Иван Семёнович это отлично понимал. Ну и кроме всего прочего ему нравился князь Болоховский, и та лихость, с которой он разделывается с врагами России. Вот вернутся они в Петербург и пусть Государь определяет заслуживает ли назначенный им адмирал наказания или награды. А он просто подчинится приказу.

— Орудиям левого борта по «Македонцу» поочерёдно огонь! — скомандовал капитан «Паллады».

Событие пятьдесят шестое

Бойся обмана. Будь осмотрительнее, бойся неприятеля мысленно и принимай все необходимые меры.

Макиавелли

Капеллан Генри Джонс ошарашенно смотрел на то, что творится в порту Килунга. Эта горушка находилась в трёх приблизительно милях от бухты, и особо много с неё не увидишь, но там точно шёл бой, два больших парусных фрегата прямо в упор расстреливали безоружный «Сапплай», а «Македонец» уже весь был объят огнём, и, кажется, заваливался на борт. Подзорной трубы у корабельного священника не было, а глазами с такого расстояния много не увидишь.

— Давайте быстрее двигаться к порту! — крикнул Джонс матросам и остановился на мгновение. Махнул рукой и кхекнув, словно потерял пять гиней, приказал, — Бросайте мешки с образцами. Кому они нужны теперь. Поспешим налегке.

Поспешим — это гипербола. Всё же горы, да ещё все заросшие кустарником. Разным, но среди прочих встречался и тот, который был настоящим янкофобом. Длинные твёрдые иглы впивались в плечи и ноги и рвали одежду, когда матросы с капелланом пытались не по виляющей тропе пройти, а срезать. В результате, изорвав форму и исцарапавшись до крови, пятёрка американцев вновь выбралась на тропу и больше с неё не сходила. Где-то через час, еле живые от усталости с вывалившимися языками и все изорванные, всё же ещё раз решили срезать и пройти по довольно крутому спуска, а там влажная глина, поскользнулся один и увлёк всех за собой снова в гущу тех же самых колючих кустов, они вышли к посёлку, за которым начинался порт.

Грохот орудийных выстрелов давно прекратился. Ветер дул как раз с порта и нёс собой запах смерти, запах пожара. В посёлке американцы заблудились в узких кривых улочках и вместо того чтобы напрямую выйти к бухте долго шли по улочке вдоль берега, пока не нашли проход. Ещё пять минут и бухта Кинлунга предстала перед моряками во всей красе. «Македонец» лежал на боку и уже не горел. А бедняга «Сапплай» полыхал как настоящий костёр.

Наконец удалось разглядеть и устроившие это побоище корабли. Это были два однотипных фрегата, порты опердека на обоих кораблях были открыты, и оттуда хищно смотрели орудия большого калибра. Корабли были под английскими флагами. И разбирающийся в кораблях, и особенно в английских кораблях, Джонс не сомневался, что это англичане, обводы фрегатов были характерны. С кораблей спускали шлюпки, много. Все, которые есть. Сначала священник подумал, что теперь последует десантная операция и лимонники начнут захват города, но на корабле, стоящем ближе к выходу из бухты шлюпки спустили раньше, и теперь стало понятно — зачем. На них приняли канаты и дружно навалившись на вёсла восемь шлюпок стали буксировать фрегат к выходу из бухты. Генри послюнявил палец. Ну, да ветер как раз дул со стороны выхода в море, другого способа вывести корабли из бухты не было. Пока он наблюдал за вражескими кораблями, прибежал из разведки в порту боцманмат Пауль Бауэрман (Bawerman).

— Что там? — бросились остальные к нему.

— Ваше преподобие, там много наших выжило. Есть раненые, нужно организовать перевязку и лечение.

— Конечно, сын мой, идём. А по дороге расскажи, что там произошло, что говорят наши моряки?

— Я только с Берчем говорил — коком с «Сапплая». Люди ничего не могут понять. Пришли эти два корабля и с ходу без каких-либо переговоров начали обстрел «Македонца». И говорит Берч калибры их орудий не меньше, чем на наших паровых фрегатах. Бомбы рвались так, что людей десятками рвало на куски и выбрасывало за борт. А ещё с них открыли ружейный огонь по палубе, который не дал нашим артиллеристам подойти к орудиям и ответить проклятым лимонникам. Живых очень мало, из пятисот восьмидесяти человек хорошо если сотня живы. И из них половина ранены. Поспешим, ваше преподобие, людям помощь нужна. Я офицеров не видел.

Капеллан Генри Джонс тяжело вздохнул и прихрамывая, всё же при том падении врезался коленом в камень, поспешил за матросами. Позже будет разбираться с непонятной ситуацией, сейчас важней и в самом деле дела есть — помочь раненым. Странная получалась ситуация, одной из целей их миссии было розыск американцев, попавших в позапрошлом году здесь на Формозе в кораблекрушение. Следов они не нашли, а вот сами попали в ситуацию ничем не легче. И как теперь без кораблей с орудиями к ним отнесутся циньцы?

Событие пятьдесят седьмое

Больше побеждают разум и искусство, нежели множество.

Петр I

По карте от Кинлунга до Наха — столицы королевства Рюкю и самого главного городка на Окинаве миль триста пятьдесят, и при попутном ветре могли бы за двое суток легко доплыть. Вот только ветер был строго встречный. Пришлось идти прямо на восток, даже чуть на юг забирая, ведь у фрегатов в основном прямые паруса. Так три дня телепались. И только потом повернули почти под прямым углом и двинулись на северо-запад к Окинаве. При этом Сашка всё время паниковал, он уже не очень хорошо помнил рассказы Ивана в Пхеньяне, но где-то в этом месте и где-то в этом времени «Диана» с «Палладой» попадут в серьёзные шторма и даже, кажется, землетрясение, которое «Диану» и уничтожит. Или это в следующем году? Замечательная поговорка, что, мол, плохо, когда не знал, да ещё забыл. Вот, как раз про него.

— Вон она Окинава, — ткнул сложенной подзорной трубой капитан Ирби в полоску невнятную на горизонте, — мы с юго-востока заходим, а судя по картам Наха на противоположной стороне острова, так что придётся Окинаву с юга обходить. А потом вообще не понятно, опять ветер будет точно на встречу.

Сашка взял у Пауля трубу, выдвинул на полную длину и, вновь испытав жалость к своей мощной, лёгкой, посеянной в том бою с наглами у Лимы матросом, всмотрелся в эту кляксу на горизонте. Ну, клякса стала больше.

— И какие предложения?

Сашка после боя или точнее истребления американских кораблей у Формозы перешёл назад на «Гретту». Это был пароход, и он был прилично вооружён. Да, «Мария» была побольше, но там капитан был свой, а вот Ирби по-прежнему англичанином оставался, хоть и показал уже на деле, свою часть договора он будет выполнять добросовестно. Бережённого бог бережёт, решил Сашка и перенёс свой летучий брейд-вымпел, состоящий из белого флага с синим Андреевским крестом и белыми косицами на грот-брам-стеньгу «Гретты». Лейтенанта Сомова с «Гретты» перевели на доставшийся им по случаю барк «Южная Америка», а капитана Пауля Ирби на «Гретту» с «Салвадора».

— Никаких.

— Пауль? — вскинул брови гроза морей контр-адмирал князь Болоховский.

— Там в порту три шлюпа и паровой фрегат. Они до зубов вооружены. Та же история, что на Формозе не повторится. И нам нужно спешить. Я бы взял на буксир пароходами три самых сильных фрегата — «Диану», «Палладу» и «Аврору» и подгадал так, чтобы мы зашли в порт едва начнёт светать. Три этих корабля откроют огонь по шлюпам: «Вандалия», «Лексингтон» и «Саутгемптон», каждый из них в разы будет сильнее американцев, а три парохода окружают паровой фрегат «Поухатан» и кусают его, как собачки, отвлекая от избиения шлюпов. Ну, а когда три фрегата по нему огонь откроют, собачкам можно отползать и раны зализывать. Бой будет серьёзным.