Время для жизни 2 (СИ) - "taramans"
«Разгрузился…».
Все прошло и так и не так, как планировалось…
Они целовались с Катей довольно долго. И руки Косов не держал в узде, они, руки — сами знали, что им делать. Вовсю игрались и путешествовали по женскому телу. Только вот сигнализировали эти руки, что есть на ее теле препятствия, которые — вообще сейчас лишние. Ага! Трусы модели панталоны и бюстгалтер типа — бронежилет, он же — бронелифчик многослойный ранне-советский. А вот наличие на теле женщины ситцевой рубахи чуть не до пят — не возмущало этих рук. Рубаха что? Тонкая, почти никак не сглаживает прикосновение к нежным местам женского тела. А значит, стоит Ване постараться с объятиями и ласками, и Катюшка сама эту рубаху скинет, или поднимет, в крайнем случае. А вот белье… с бельем все гораздо сложнее. Ну как в таком «лифоне» женщине груди ласкать? Там же и соски практически не прощупываются! А панталончики эти… они же — зимнего образца, утепленные. Значит тоже — пальпация через них практически не проходит!
«Надо как-то эту проблему решать…».
Прервавшись с поцелуями, дождавшись, пока женщина чуть восстановит дыхание…
«Ага… а дыхание-то у нее тоже — сбивается. Значит — не железная, эта Катрин! Тоже что-то чувствует и даже — хочет! Просто игры эти обязательные и дурацкие… Ладно, продолжим играть!».
— Катюша! — опять шёпот еле слышный, в самое ушко…
Это же специально так задумано — своим дыханием щекотать ей ушко и волосы дыханием чуть раздувать…
— М-м-м? — еле слышно отозвалась она.
— Катенька, радость моя… А давай мы с тебя ночнушку снимем? Мешается же!
— Вот еще чего! — также шепотом возмутилась она, — Сейчас я прямо перед тобой вся разденусь!
— К-х-м… ну что ты в самом деле… Что же мы… как дети малые? Ну ладно… боишься ночнушку снимать… Давай хоть… бюстгалтер снимем… Ну согласись… неудобно же тебе в нем спать-то… И давит, и лямки эти… Свободнее же будет! И ты же… в ночнушке останешься… не голая же!
Катя чуть задумалась, ища подвох, но видно и правда — спать в этом подобии сбруи было очень некомфортно. К тому же — и правда же… в сорочке останется, не голой. Так что… вроде бы приличия… ну — минимальные — соблюдены!
— Хорошо…, - выдохнула, — Только ты — отвернись! Я сама сниму!
— Да чего ж отворачиваться-то… темень же!
Косов тут лукавил. Глаза, привыкшие к темноте, уже вполне различали очертания фигуры женщины, севшей на диване. К тому же, свет лампы на кухонном столе, хоть и совсем чуть-чуть пробивался через плотные шторы, отделявшие комнату от кухни, но тоже помогал что-то разглядеть.
— Отвернись, говорю… А то не буду снимать! — фыркнула раздраженно Катя.
— Ладно, ладно… отвернулся, — Косов и правда повернулся на бок.
Женщина за спиной повозилась, пошипела чего-то:
— Помоги… расстегнуть… крючки там… не могу вот так… сидя.
Косов с готовностью повернулся, нащупал неудобную деталь туалета и споро освободил подругу из плена.
— Ишь ты как… быстро справился! Видать опыт большой в этом деле, — хмыкнула женщина.
Не давая ей опуститься на диван, Косов подсел к ней поближе, и запустил алчные руки под ночнушку.
— А-а-а-х… ты что делаешь! — возмутилась она, но руки не убрала.
«Ого! И даже — ого-го!».
Груди были ее большие, тяжелые и полные, практически не обвисшие.
«А соски-то какие! Сантиметра два в длину и торчат так задорно! Да они же… набухли совсем! Егей! Мы на верном пути!».
Иван сидел сзади нее, чуть опершись боком о спинку дивана, целовал ее сзади в шею, и сам… наглаживал ей груди, теребил пальцами соски, пропускал их между пальцами и чуть сжимал. Руками он чувствовал, как женщина глубоко дышит. А сама — затихла как мышка под веником — ни звука!
«А мы вот так… язычком сзади по шее — снизу от плеча и до волос! А потом — проверим ее на чувствительность сбоку шеи… И снова — сзади! А потом… потом — подышим ей в ушко и самым кончиком язычка… по ушку… по всему завитку!».
— М-м-м…, - чуть слышно простонала Катя, и дрожь по ее телу пробежала!
«Только — не торопиться! Мы не будем просить… ничего! Сама созреет, сама попросит!».
Потом… одну руку Иван пустил по телу, поверх ночнушки, обследовать ее бока, бедра… А нет! Ночнушка натянулась между ног и туда, в таком положении — хода нет! Пока!
Но обследование было коротким — Катя довольно откровенно нашла его руку, и сама вернула ее за отворот сорочки — продолжать играться с грудями. Потом с силой откинулась на него, заставляя Ивана лечь на диван, а сама — легла спиной ему на грудь, предоставляя полную свободу на игрища с грудями.
«Ну а я чего? Я — понятливый! Значит так тебе больше нравится, да? Пусть будет так!».
И еще… чуток поигрался. Женщина дышала все более прерывисто, и даже начала постанывать.
«Черт… это мне не очень нравится! Первое: потому как движения мои в таком положении — довольно однообразны; а во-вторых… как бы она так… не обкончалась! Тогда, когда сойдет первая волна… возбуждения… придется все сначала начинать. А это будет уже и утомительно, и… сложнее! Потому как женщина уже частично удовлетворена, так сказать — «охотку сбила!».
Все это проходило… под аккомпанемент поскрипывания пружин кровати из спальни. Ильичева слышно не было, а вот Глаша… иногда — звучала и довольно громко. Но и самому Ивану было не до того… свои дела были! А Катя… та, похоже и вовсе ничего не слышала, вся поглощенная своими ощущениями.
Косов, улучил момент, и пустил руку прогуляться вниз… к подолу ночнушки, благо она изрядно задралась к этому моменту. И подтянув его повыше, подол этот, начал исследовать ткань нижней детали белья женщины.
«М-да… тут, конечно, не так все непробиваемо, как было сверху… но — тоже… сложно все! Только вот сдается… что ткань трусов уже… влажновата!».
Он начал слегка потирать трусики поверх… периодически усиливая нажим…
Катя рывком поднялась… повернулась к нему:
— Вот же где… кобель! Откуда только столько опыта!
А потом… неожиданно для Ивана, задрала подол рубахи, приподнялась и стащила с себя трусы! Подвинула его чуть в сторону и легла рядом, подола не поправив!
«Ну вот… так-то лучше будет!».
Он возобновил ласки. Но теперь и самому было сложнее… Она прижималась к нему голыми ногами и даже — низом живота, куда немедленно устремилась его рука. Отчего начало поднывать уже у него у самого в паху. Перестой, однако, приближается!
Катя судорожно вздохнула, как будто сдаваясь на милость победителя, обняла его и шепнула на ухо:
— Только груди еще поласкай… мне очень нравится!
Оставив язык, губы и одну руку шалить с грудями, второй рукой Иван проверял обстановку — гораздо ниже.
«Млять… так она же — вся мокрая! Вот это сейчас как понять? Это — упрямство такое — я не сдамся без боя? Или… все же… в скромность продолжаем играть? Течет же вся!».
Поцелуи губ и груди, игры языка с сосками, исследование языком шеи, ушек, грудей… А пальцы другой руки — ох, какие шалуны! И она их больше не сдерживала, эти наглые пальцы! И они вовсю исследовали нижние губки, обильно прикрытые жесткими волосками. Волоски тоже были мокрые! А потом пальцы совсем обнаглели, и пусть не сразу… а по миллиметру, начали гулять сначала по поверхности… а потом — приникли внутрь.
Катя повернулась к нему, легла на бок и уткнулась лицом подмышку. Ножку на него закинула, чтобы, значит этим пальцам его… бесстыжим полную волю дать и пространство для маневра! А они и ну — резвиться! Женщина, в ответ на такую наглость стала постанывать все сильнее и громче. А затем протянула руку и взяла его за самое дорогое! Не сразу взяла… а так… медленно подкралась, и потом — раз! Попробовала, но сразу отдернула руку… И второй — раз! И снова отдернула, но уже оставила ее совсем рядом! А на третий… взяла в руку и стала поглаживать. А по мере нарастания стонов — и подергивать, все сильнее стискивая!
«Черт! Я же не корова, а это — не дойки! Хотя… тоже можно вполне добиться удоя!».
Что, в общем-то и произошло. Ее стоны слились в еле слышное подвывание, дерганье рукой — максимально участилось… И — раз! Катерина вцепилась зубами в его плечо! Ай, бля! Больно же!
