Юрий Туровников - Абсолютное зло
Умно, черт бы их побрал! Слаженно отработали. Наверняка, в других эпизодах мороженщик тоже участвовал, но кто обратит внимание на безобидного старичка, да еще ночью?
И тут Виктора осенило.
— Вот сука! Он же мне идею про Сисинович подкинул, гнида! И никуда маньяк не убегал после покушения на писательницу. Завернул за угол, скинул плащ и все, тут же превратился в Деда Мороза! — капитан в сердцах пнул стул. — Твою мать!
Он всегда был у меня под носом! Я с ним ел, пил, разговаривал. Домой пустил. В одном стогу ночевал, бл…дь… Он точно псих! А я дятел тоскливый!
В дверь постучали. Воронцов застыл на месте и, почему-то, представил, что сейчас в кабинет войдет маньяк, бросит на пол свой плащ, костюм Деда Мороза, поднимет вверх руки и скажет: «Сдаёмсу!»
— Войдите, — обреченно произнес следователь, осознавая весь идиотизм представленной ситуации. Преступник, наверняка, сидит где-нибудь в открытом кафе Баден-Бадена, просматривает сетевые новости и смеется над ним.
На пороге появился начальник Имперского сыска в расстегнутом кителе, звеня наградами за заслуги и прочие важные достижения.
— Ты чего вылетел, как шальной? Случилось чего? — Жеглов, помахал руками перед собой, разгоняя табачный дым. — Хоть топор вешай!
— Самому впору вздернуться! — буркнул Виктор. — Садись, Егорыч. Сейчас я расскажу тебе сказку о работнике Балде.
Генерал прошел к окну, поднял упавший стул и сел.
— Вещай, что у тебя стряслось.
Капитан подошел к огромной карте города, висевшей на стене, и взял с полки коробочку, наполненную маленькими флажками, нанизанными на портновские булавки.
— Обмишурили нас, шеф. Преступник у меня под самым носом расхаживал, а я его не вычислил. Он представился мне тем самым Зотовым. Сто пудово, это он нашему журналисту копыта обломал, чтоб к нам подобраться, — и Воронцов поведал все, до чего додумался за последний час.
— Не бери в голову, — вздохнул Жеглов. — И на старуху бывает проруха.
— Но как ты, Егорыч, опростоволосился?! Вы же с ним в «Пивбазу» зашли, чуть ли не под ручку! Ты что, Зотова от «не Зотова» отличить не мог? — сыскарь развел руками, вопросительно глядя на босса.
— А я по чем знал?! — стал оправдываться тот. — Он подошел ко мне перед входом, представился Владимиром, твоим другом. Сказал, что вы вместе над делом работаете. Вот хитрющий ублюдок!
Виктор отмахнулся и продолжил. Он заложил руки за спину, повел шеей до хруста в позвонках и сказал.
— Я думаю, надо определиться с виктимологией и обозначить зону комфорта преступника.
У Жеглова брови поползли на лоб, а глаза заметно округлились.
— Ты сейчас с кем разговаривал? Я и слов-то таких не знаю.
— Глеб Егорович, это ж целая наука! Я в кино видел. Очень помогает.
— То-то, я смотрю, у нас раскрываемость повысилась! Хорош огороды городить.
По-простому изъясняйся, Диоген хренов! — генерал прикурил папиросу.
Капитан не понял, при чем тут философ, повернулся к карте и стал втыкать в нее флажки.
— Вот здесь была убита первая жертва — Ромати. Тут — отсекли руку Ркацетелли, здесь — Клязьменской, — генерал понимающе кивал. — Здесь почикали Шершавина. Это — больница, где покоцали Мавсисяна. И, наконец, место похищения Сисинович, — шесть флажков заняли предназначенные им точки. — Где-то тут, — Виктор соединил невидимой окружностью все места преступлений, — внутри круга и есть логово маньяка.
— Всего-то с десяток квадратных километров! — усмехнулся в усы генерал. — Все равно, что иголку в стогу сена искать. Впору обратиться к знатокам на «Первейший канал» или к экстрасенсам на ТНТ.
— Я уже переговорил с Воображенским, Лектор который. Злодей-консультант.
Глеб Егорович закатил глаза. Он слышал, что многие прибегают к услугам «доктора Зло», но считал это байками. Воронцов подошел к столу, взял черный маркер и вернулся к карте. Затем провел короткие отрезки, соединив точки, помеченные флажками, между собой, и отошел на несколько шагов назад. Его взору предстала «звезда Давида».
— Вот! — Он радостно потер ладони.
Жеглов встал, убрал руки в карманы и вгляделся в рисунок. Потом резко развернулся и посмотрел на Воронцова.
— И что ты этим хочешь сказать, что преступник — еврей?! Я уже вижу заголовки статей в газетах и журналах, — Он раскинул руки в стороны, — «Потомки Моисея терроризируют столицу!» или «Убийства на религиозной почве!». Больше подойдет «Возвращение Джека-Потрошителя».[19] Окстись, сынку! Ты хочешь, чтобы нас на смех подняли?! — начальник сыска направился к выходу. — Висяк у тебя, Витюнюшка, нарисовался. Да такой, что и подумать страшно! Император с меня голову снимет, а я с тебя. Уж извини.
Когда дверь за генералом закрылась, Воронцов, выглядевший свирепей грозовой тучи, вновь подошел к карте и всмотрелся в свой рисунок. В центре «звезды Давида» располагался большой пустырь, посреди которого значилось какое-то строение. Следователь молнией метнулся к компьютеру. Бесовская машина долго гудела, потом все же пропиликала, и экран воссиял заставкой «Виндоус 500». Войдя в сеть, Виктор вбил в поисковике нужный адрес и моментально просветлел. Как сказал бы известный драматург и актер Евгений Мишковец — настроение улучшилось!
Оказалось, когда-то там находилась частная фабрика, принадлежащая корейской фирме «Всёнг Похунг», по производству замороженных полуфабрикатов, где делали пельмени из… Из мяса. Сейчас мини-заводик пустовал. То ли кризис сказался, то ли отсутствие на улицах сырья.
— Вот, значит, где ты окопался, падла! — следователь оперся руками о стену. — Я говорил, что есть зона комфорта, а Егорыч не верил! Наверняка, там у него имеется рабочий холодильник, для хранения. За ним! Хотя, нет. Нечего горячку пороть. Надо дело скроить по-нормальному, а то черт ногу сломит. Никуда он не денется. Меня ждать будет. Не зря же столько подсказок мне оставил, сукин сын.
В солеварнях сгною!
Теперь до Воронцова стал доходить смысл его снов. Он неоднократно смотрел на карту, разглядывая места преступлений и, естественно, на глаза попадался этот самый пустырь с одиноким строением, которому он, Виктор, не придавал значения, а вот его мозг — наоборот. Серое вещество давало подсказки, а хозяин не понял, не осознал.
«Воображенский прав, я тормоз, — с тоской констатировал сей факт капитан».
«Имперский марш» заставил сыщика вздрогнуть. На мониторе высветилась надпись
«Максим — констебль».
Воронцов ответил.
— Слушаю тебя, любезный. Линия защищена, говори смело, — шутка осталась непонятой.
«Трубка» заговорила человеческим голосом.
— Я проверил все автопарки, как вы и поручили. Есть результат, ваше сиятельство. Два дня назад в конторе «Рога и копыта», что на Щелковском шоссе, взяли в прокат грузовик с погрузчиком, вернули сегодня утром. Два часа назад. Я проверил паспортные данные — липа, чистой воды. Платили наличными.
«Конечно! А когда он еще мог вернуть?! Ведь он бухал со мной весь вчерашний день и всю ночь, падла!».
— Диктую адрес. Записывайте.
Виктор внимательно выслушал подчиненного и улыбнулся.
— Спасибо, констебль! Хвалю за службу! Можешь отдыхать!
— Служу Отечеству! — прошуршал «мобильник», и Виктор отключился.
Его радость не знала границ. Адрес, продиктованный Максимом, совпадал с тем, что он вычислил на карте. Но спустя минуту, веселье улетучилось. Сыщик понял, что грузовик — это подсказка на тот случай, если бы он не догадался про «звезду Давида», и наоборот. Похоже, преступник тоже сомневался в его умственных способностях и поэтому подстраховался, на всякий случай, допустив эту оплошность специально. Или хотел, чтобы Виктор так подумал и разозлился?
«Ну, вот и все. Карачун тебе, Энди Уорхол! — Воронцов потянулся до хруста в позвонках».
Он снова сел за стул, открыл «Ворд» и составил рапорт по следствию.
Распечатал с десяток листов на принтере и аккуратно, поработав дыроколом, подшил их в папку с номером «322–223». Теперь в ней есть практически все по делу о нападении на знаменитостей. Все, за исключением данных о самом преступнике. Но Виктор надеялся, что завтра утром тут появится и его, маньяка, фотография, и протокол задержания.
Теперь пришло время наведаться по загадочному адресу и присмотреться.
Кривоколенный переулок, строение «5». 16 часов 00 минут.Воронцов вышел из таксомотора за пять минут ходьбы от намеченной цели. Он неспеша прогуливался между серых домов, непонятно как сохранившихся в самом сердце столицы.
«Неужели тут кто-то еще и живет?!».
Их обшарпанные стены навивали тоску и уныние на, и без этого, мрачного следователя. Капитан вышел на искомый пустырь и осмотрелся. Никого. Впереди большая площадка, обнесенная сеткой, и заброшенный ангар, над входом которого еще сохранился выцветший плакат:
