Урсула Джеймс - Источник. Магические ритуалы и практики
Скажу вам, это был хороший день. Свежий воздух Йоркшира вытеснил из пещеры всю вонь, и я вырастила у входа цветы, чтобы он выглядел привлекательнее. Весной я выпустила свой голос в первый полет. Это случилось в сумерки. Прекрасная Нарастающая Луна заливала своим светом реку и укромную тропу, ведущую во внешний мир. Было очень красиво – в тот момент время будто остановилось; я стояла рядом со своими цветами у входа в пещеру и знала: она скоро придет.
И она пришла, молодая девственница пришла ко мне. Ее страждущее сердце открыло ее сознание, и девушка услышала меня. Цветы привели ее к входу в пещеру, она зашла внутрь, а я последовала за ней.
«Я вижу, что у тебя на сердце, дитя, – сказала я. – Принеси мне подарок, и твое желание исполнится».
Ладно, будем откровенны: я немного утратила хватку. Если подумать, я провела в этой пещере около двухсот лет. Поэтому реакция девушки, внезапно услышавшей чужой голос – даже если он и прозвучал в ее собственной голове – и увидевшей в пещере женскую фигуру, закованную в известняк, была вполне естественной. Неудивительно, что она испугалась и в ужасе убежала.
В следующий раз я решилась выбраться наружу только через несколько месяцев. На этот раз это была не девственница, а чья-то мать, забредшая к моей пещере. Разумеется, это должна была оказаться мать. Познавшая боль рождения детей. Познавшая утрату. Поэтому я дала ей ребенка, которого она так жаждала. Две чистых души были вытащены из ее тела мертвыми и теперь корчились в неосвященной земле. В их матери не осталось любви к Церкви, и она была готова воззвать ко мне, прося исцеления. После встречи со мной она родила здорового ребенка, и вернулась, как и обещала, и повесила в моей пещере подарок – детскую погремушку.
А я взяла эту деревянную погремушку, привязанную теперь к чреву моей пещеры, и превратила ее в камень – капля за каплей. И когда погремушку целиком покрыл известняк, внутри меня отозвалось еле слышное эхо жизни. Выполненное желание той женщины превратилось в искру жизни, и я впитала ее через известняк. Мой план удался. С тех пор я принялась звать матерей, только матерей, каждую, кто готов был меня слушать. Их чрева знали, что такое вынашивать плод, и все они тяготились пустотой. Матери, боявшиеся смерти.
И другие – желавшие ее своим мужьям. Матери, чьи руки болели от ежедневной работы по дому. Матери, чьи мужья их предали. Ручеек превратился в поток, а поток нашел себе новое русло, и про меня узнавало все больше людей. Длинная дорога к моей пещере стал частью пути паломничества. Как бы это не понравилось Уолси! Моя пещера стала храмом для тех, для кого у Церкви не было места. Она предлагала им лишь страдания и кару. Я же давала свободу и исполнение желаемого. Моя каменная статуя не одевалась в голубые одежды. Для меня не зажигали свечей и не служили служб. Я занималась своим делом в темноте лишенной солнца пещеры.
Толпы вокруг Капающего колодца все росли, и одежда приходящих сюда людей изменилась. Теперь здесь собирались не только бедные и нуждающиеся. Вскоре у пещеры начали появляться разодетые женщины и даже иногда мужчины. О, хотя мода и изменилась, их желания ничуть не менялись. И все это время я ждала, собирая с каждого их подарка огонь желания. Они благодарили меня за рождение ребенка, за замужество, за появление в их жизни любви.
Но не думайте, что, выполняя их желания, я преследовала корыстные цели. Нет. Никогда. Существуют правила. Нарушь их – и снова окажешься в дерьме. Если вы попросите меня причинить кому-нибудь зло, я не смогу и не стану этого делать. Однако же я могу вернуть ему обратно зло, которое он причинил вам. Таким образом он получит урок. А если у вас есть терпение и вы готовы открыть мне свое сознание, я научу и вас. Если нет, наслаждайтесь своим времяпровождением в дерьме, потому что в нем и останетесь. Простите. Я слишком долгое время провела в известняке – это на мне сказывается. Все будет по-другому, когда меня освободят из этой пещеры.
Как я уже сказала, вокруг пещеры начали собираться целые толпы, и в моей скале поселился новый бог торгашества. Слингсби, владелец этого участка земли, сдал мою пещеру в аренду некоему смотрителю – как достопримечательность, а тот, в свою очередь, принялся собирать с каждого приходящего ко мне денежную мзду. Поначалу я рассердилась, но затем приняла случившееся. Он мужчина. Он меня не слышит, не видит. Для него эта пещера – всего лишь способ наживаться на легковерности женщин. Какая ирония! Он зарабатывал деньги, а я излечивала тех, кто приходил в мою пещеру. Его жадность хранила пещеру от тех, кто мог причинить ей вред, а я становилась все сильнее. Столько символических подарков, оставленных в извести. Она поглощала каждый, а я, с каждым даром света, оставленным в пещере, оживала все больше. Столько чужих желаний было вложено в эти вещи!
Я дождалась, пока не собрала достаточно света, чтобы снова зажечь огонь возрождения. Дождалась, пока мир не стал готов принять мое знание. И после этого отправилась на поиски женщины, которая понесла бы мой дух рядом со своим ребенком и родила бы мою душу, позволив ей покинуть темноту этой пещеры.
На самом деле она пришла ко мне сама. Так было правильно. С чужим языком, сильным разумом и телом, не зачинавшим детей уже семнадцать лет. Она родила сына и теперь жаждала дочери. Ее сознание не было опутано суевериями, типичными для жителей Англии. Она сказала мне прямо: «Дай мне дочь, и я дам тебе жизнь». Я была готова покинуть пещеру. Готова снова стать молодой, стать дочерью-тенью, которую она никогда не увидит, и некоторое время слушать, как другая будет звать ее «мама», пока не вырасту вместе с ней, с дочерью, которую родит эта просительница. На этот раз, помимо знания, у меня будет и красота – от нее. Это будет интересная жизнь. Ее дочь разделит со мной свою жизнь, а я поделюсь знанием – и силой, если она окажется достаточно сильной для того, чтобы ее принять.
Но, вероятно, будет лучше, если я расскажу вам свою историю с начала, а не с конца – или, вернее сказать, не с середины. В пещере у меня было полно времени на воспоминания и раздумья. Все эти годы в одиночестве. Приятно будет для разнообразия рассказать свою историю вместо того, чтобы слушать чужие. Думаю, вы у меня в долгу – за знание, которое я передала вам, не требуя ничего взамен. Так что устраивайтесь поудобнее, мои дочери и те сыновья, кто имеет в себе достаточно от своих матерей, чтобы меня видеть и слышать. Слушайте внимательно, потому что в моей истории заключается урок для всех нас. Если вы его выучите, начнете творить магию. Настоящую магию. Не мужскую чепуху, а истинную магию земли. Даже сейчас. Даже в вашем мире шума и ярких огней, технологий и путешествий. О да, я знаю о вашем мире. Вы и вправду думали, что в нем все изменилось к лучшему? Слушайте мой голос и решайте сами.
Моя история началась еще до того, как я родилась. Меня презирали все, потому что мать родила меня без мужа. Ее звали Агата, и она была бедной девственницей-сироткой, обманутой нежными и сладкими речами священника. О да, дорогой читатель. У моего отца не было дьявольских рогов и хвоста, как рассказывают местные легенды, но тем не менее он был настоящим дьяволом. Он наблюдал за Агатой, которая росла, словно ягодка на кусте, дикая и вкусная, а когда решил, что она созрела, сорвал. Ей было пятнадцать лет, и она собиралась замуж. Он лишил ее этого шанса. Священник соблазнил ее сладкими латинскими речами, очаровал волшебными заклинаниями, и она сама раздвинула перед ним ноги.
Она не боялась за свою душу, не опасалась, что священник посеет свое семя в ее чреве. Каждое воскресное утро он, с высоты кафедры, заверял свою паству, что для зачатия ребенка мужчина и женщина должны обвенчаться перед лицом Господа. А это значило, что с Агатой все будет в порядке. Она доверилась священнику, а когда понесла, он отошел в сторону и позволил толпе женщин затолкать ее в магистрат. Там ее собирались наказать за проституцию, однако моя мать не собиралась сдаваться так просто.
Агата встала перед своими обвинителями, крепкая и цветущая в своей беременности, и процитировала судье Священное Писание: «Пусть тот, кто сам без греха, первым бросит в меня камень». В наступившей тишине она указала на жену Тома Мартина, стоящую в загнавшей ее сюда толпе. Следуя за указующим перстом, глаза всех присутствующих посмотрели на эту женщину, а та покраснела и попыталась спрятаться за спинами других. После чего Агата подошла к возвышавшемуся в своем кресле судье и посмотрела ему прямо в глаза: «В ее чреве – твой ребенок». Жена Тома Мартина закричала и выбежала из зала.
Судья отругал рассерженных женщин: «Здесь нет никаких гражданских нарушений. Убирайтесь с глаз моих». Все это время священник молча стоял в темном углу, трусливо прячась за своим благочестием.
У Агаты не было никаких сверхъестественных способностей, хотя люди иногда и называли ее ведьмой. На самом деле она больше слушала, чем говорила, а люди частенько не замечали ее, потому что Агата была бедной. О положении жены Тома Мартина она слышала от других женщин. Агата запомнила эту сплетню и использовала ее для своего блага. В тот день это ее спасло, и она отгородилась от своей деревни и ядовитых женских языков.
