Владислав Кузнецов - Камбрия - Навсегда!
Поди ж ты это «хорошо» организуй. Эмилий вздохнул. Слава достанется не ему. Но… Он хмыкнул. Слава-славой, а добрые солиды не уйдут. Он-то, по легенде, бывший чиновник и нынешний купец. А за услуги сида расплатилась щедро. И еще добавит. По выполнении. Чего еще надо? Хмм. Ну, например, удобную местность. Хотя бы тот же Атлас. Горы, да, и так же вздымаются отвесные стены по краям дороги. Зато хотя бы сухо, и копыта лошадей не скользят по влажному сланцу. А стоит дороге выбраться наверх, то внизу, под насыпью, зеленеет трясина, или чернеют воды крохотного озерца. На вид — совершенно мертвого.
Правда, камбрийцы, если привал застает вблизи озера, ухитряются натаскать оттуда много мелкой рыбешки. Если же рядом ручей, добычей становится пятнистая рыба с красным мясом. Тоже мелкая, но изумительно вкусная. Что вареной, что запечнной на костре.
Еще хочется, чтобы у его девочек не стирались бедра и задницы о добрые военные седла. Потому как они не то, что в мужской посадке со стременами — вообще в жизни верхом не ездили. Сгрузить бы в рессорный фургон, да и дело с концом. Но в лесах да на торфяных болотах фургон с собой не потаскаешь. А на лодках — крюк в полусотню миль на каждый переход получается. Так что — выхода не было. Оставалось — утешать.
— Вы же хотели на войну? — спрашивал Эмилий, — Так вот это настоящая война и есть. Хорошая, потому как на этом острове, кажется, лет полтораста никто так не брался за снабжение, как ваша Немайн… И потому, что из-за этого у вас есть все шансы вернуться живыми. И целыми. А сверкание брони, лязг мечей, вьющиеся значки — это не война, это парад. Впрочем, тоже дело нужное. Победим — покрасуемся.
— Насчет целыми, это я не уверена, — откликнулась одна, побойче. Прочие уже только носами хлюпали, — Кажется, я забеременела…
— От кого? — римлянин скользнул взглядом по подчиненным. Вот они, особенности национального военного дела: потери брюхатыми.
— От того скота, что подо мной! Кажется, уже ничего целого ниже пупка не осталось…
Эмилий незаметно выдохнул. У этой еще есть силы шутить? Да из чего тут девок делают?!
— Ну, тут я тебя утешу. Скот под тобой холощеный. Кто ж посадит непривычную девицу — да на жеребца? Так что — целая ли, нет ли, но кентавра рожать не будешь.
— Спасибо и на том… — молоденькая язва поклонилась легонько. Откуда святая и вечная ухитрилась вытащить ему на хребет умненьких язычниц, разведчик не знал. Зато выяснил, что способов хотя бы на время прекратить стенания и вернуть болотным нимфам бодрый вид, всего два. Во-первых, объявить, что почти добрались, и скоро можно будет отдохнуть. Увы, до следующего селения оставалось не менее пяти миль. Что ж. Оставался последний вариант: помянуть имя августы.
— Ничего, ничего, — улыбнулся Эмилий, — Мне еще в бытность опционом пришлось выучить простую мудрость: стереть задницу ради императора ничуть не менее почетно, чем получить рану, но гораздо более практично и здорово. Уверен, что Неметона полностью разделяет мои убеждения!
И вот у них уже горят глаза… И шеи выпрямились. А главное, ноги не ленятся, а работают, как надо, смягчая толчки. Рысь! Рысь, ставшая главным козырем маленькой армии Глентуи. А потому — терпите, девочки, терпите. Лучше один потный скот внизу, чем дюжина — сверху! И простите вашу богиню, а нашу августу. Иначе просто никак. Зато… Эмилий хохотнул. Выскочившая вперед Эйлет придержала коня.
— Чему смеешься, почтенный?
— Представляю себе рожи саксов, сиятельная… Да всех! Пойми — то, что собирается провернуть твоя сестра, сложно и удивительно даже по меркам Империи. А здесь… Я так понимаю, в Камбрии стремена пока в новинку?
— Сестра их и ввела.
— Даже так? — римлянин цокнул языком, — Совсем радость. Эй, слушайте все, веселое рассказывать буду! Вот, значит. То, что войско великолепной Немайн пойдет без обозов, рысью — это вы знаете. Что все привыкли тащиться шагом, причем не лошадиным, а воловьим, тоже. Теперь шутка: никто же не поверит, что армия за два дня пролетела расстояние, на которое все привыкли тратить больше недели! Будут сказки ходить… Про ведовство, про чудо. А это чудо — природная хитрость великолепной, да наши стертые задницы. Вот такая шутка…
Эйлет хихикнула. Все остальные оставались донельзя серьезными. А та самая, бойкая да остроязыкая, привстала на стременах.
— Слышали? — спросила, — Все не напрасно. Просто — заклинание такое. Сжатие дороги. Вчетверо, мэтр?
— Вчетверо, — буркнул Эмилий.
Теперь все оказалось наоборот: радовались все. Кроме купца-римлянина, который все бормотал под нос, что если это и римляне, то одичавшие вконец. Прямо таки до сципионовых времен. Утешало только то, что во времена оны римляне были народом, пусть и суеверным, но, пожалуй, даже более храбрым и стойким, чем их просвещенные и принявшие свет истинной веры потомки. Родину, по крайней мере, защитить умели.
За день до начала похода дромон снова спустился в Кер-Сиди. Груз был по преимуществу заказан уже вновь произведенным комитом Южного берега — под новые потребности стройки. Но были и исключения. Которые, разумеется, пришлось сразу напялить — не из своиственной женщинам любви к обновкам, но ради того, чтобы хоть немного привыкнуть к их весу на плечах. Лорн ап Данхэм успел.
Немайн разворачивала льняную ткань, в которую была для сохранности завернута броня, очень осторожно. Виной тому — подсознание. При словах «лорика сквамата» глаза застил классический доспех эпохи поздней римской республики, вышедший из употребления уже ко временам Траяна. Который, кажется, назывался немного иначе. Но предубеждению не прикажешь. Так что, когда разум говорил, что бояться нечего, воображение рисовало нечто вроде анатомического доспеха. Женского. Этакий фэнтэзийный бронелифчик. Только без декольте…
Действительность оказалась куда великолепней и сумрачней любых измышлений. Первое, что вспомнила Немайн, увидев броню, был пресловутый «эвил оверлордз лист». Кузнец, сумевший освоить литье булата, ухитрился повторить условия выплавки меча почти один в один. Так что пластины новой брони сверкали, словно серебро сквозь разрубленную вену. Тяжелые грани перекрывали друг друга. Сверкал белый металл заклепок, намертво прикрепивших десятки крупных чешуй к поддоспешнику.
Броня даже на вид казалась увесистой. И если в руках это был просто тяжелый груз, то на плечах… Весить будто стала полегче. Но ощущения! То ли черепаха, то ли танк…
— Ладно поход, — бурчала Немайн, преодолевая желание немедленно скинуть вериги, — поход я в колеснице просижу. А как быть сегодня? Мне бегать надо. Хотя… Забыла. Полководцу не положено. «Гора не движется». Что ж. Такэда Сингэн прав!
— Кто прав? — а вот у Эйры, кажется, сложностей поменьше. Девушка сильная, в обновлении половину осени не валялась.
— Один полководец. Который считал, что командиру в бою суетиться незачем. На то есть подчиненные.
— Ну, он, наверное, прав. Майни, а нам обязательно это носить? Рыцари обходятся. Дышать же тяжело!
— Ничего не тяжело. И заметь, у тебя кольчуга в два раза легче. Давай, перевязь надену. Так. Хорошо. Теперь плащ. Под фибулу, чтобы не вышло против обычая, цветастую ленточку. Шлем.
— А почему мы едем не на «Пантере»?
— Так считать нужно. Как ты думаешь, зачем я поручила Эмилию сдохнуть, но доставить в последний из магазинов две тысячи лопат?
— Ох, и любишь ты в земле копаться!
— Люблю? — Немайн задумалась, — А знаешь, действительно люблю. Земля — хороший материал. Простой в обработке, податливый. Живой. Особенно — мокрая земля.
— Ты еще зыбучие пески расхвали, — фыркнула сестра.
— Зыбучие пески не обещаю, но что земля будет на нашей стороне — обеспечу, — ни тени шутки. Закончились.
Немайн рассматривала себя в зеркальце. Белый плащ. Алый шелк вокруг шеи. Через красную, одного цвета с волосами, лорику — белый крест перевязей. Меч и мечонок заняли свои места. Чуточку искривленная «Руд» скромно спряталась в ножнах вместе с рукоятью, торчит только крюк. За который и полагается извлекать оружие. Такими рукоятями пользовались иные сарматские офицеры, и в Камбрии еще помнили, как их изготавливать. При некоторой сноровке можно немедленно нанести рубящий удар или перейти в стойку. На другом боку — кинжал-сакс. На борту колесницы ждут клевец, булава и «скорпиончик». Богиня войны готова к работе по специальности!
Глава 4
Если бы Эмилий знал, каково придется Немайн на дороге, живо прекратил бы ворчать под нос о несправедливостях судьбы. Тем более, что мог бы и догадаться. С его-то опытом! Надвигающиеся саксы идут по враждебной территории, пусть и замиренной. И если храбрецы вступают в бой, поднимая диведские значки, то люди поосмотрительней, не надеясь на мелких правителей и непрочные земляные крепости, хватают семьи в охапку и подаются на запад. Что будет, если Хвикке решат чуть-чуть нарушить договор, жители приграничных земель представляют себе слишком хорошо. По счастью, войско Хвикке еле ползет. Обоз, запряженный волами, постоянные стычки охранения с диведцами и мерсийцами, настолько жаркие, что время от времени приходится разворачивать в боевой порядок часть основных сил, никак не прибаляют хода. А завалы на дорогах? А сожженные мосты — рек много, и все поперек пути. И где поначалу взятый саксами неплохой темп в полтора десятка миль за сутки? Черепашье ползание, да и только. Попытка решить дело кавалерийским сражением закончилась плохо — и виной тому оказались мерсийцы. Те самые посольские два десятка, в пользе которых сомневался король Гулидиен. Воины, выросшие и возмужавшие во время непрерывной войны с Нортумбрией, не знавшие ни дня мира. А их противник, хоть и превосходил числом, да вдосталь нахватался стрел и дротиков от камбрийцев. Которые, дав врагу увязнуть, навалились со всех сторон — и вот тут сказались стремена. Удары рыцарей Диведа оказались куда сильней и смертоноснее обычного — а сами всадники не боялись вывалиться из седла, что сплошь и рядом происходило с уэссексцами. Тут не спасают никакие кольчуги: спешенные не в состоянии противостоять конным атакам без строя. Бежало не больше трети. Головы прочих были отрублены и аккуратно сложены пирамидкой на пути армии. Для поднятия супостату боевого духа. Доспехи достались пополняющим отряд добровольцам. Принц Рис, как выкупал брони у взявших трофеи стрелой и копьем воинов, вздыхал совсем как скупая сида — но дело того стоило. Тем, кто собирался сражаться копьем и топором, они были нужней, чем лучникам. Получившуюся «полурыцарскую» конницу присоединили к мерсийцам. Вскоре пополнения значительно превзошли числом изначальный отряд, и граф Окта оказался командиром не столько мерсийцев, сколько западнокамбрийских бойцов.
