Александр Плотников - Коридор
— «Неужели что-то случилось? Но почему тогда не отменили встречу? А может, это ловушка?».
Неожиданно ее внимание привлек высокий сухопарый мужчина в черном костюме-тройке. Едва заметная седина на висках и очки-велосипеды нисколько не портили его элегантную внешность, а как-то даже, наоборот, выделяли из толпы. Ошибки быть не могло, ведь именно она когда-то отвечала за выполнение его вербовки, и был этот человек никто иной, как майор фон Ренс, помощник заместителя начальника отдела «С» армейской разведки 15-й армии, именуемой «Абвером».
— Фрау, здесь свободно? — негромким баритоном прозвучал его голос.
— Пока да, но скоро должна подойти моя подруга, — спокойно ответила Мелен отзывом на пароль.
Мужчина, отодвинув стул, сев напротив.
— Почему пришли вы? Где Майхлен?
— Он сейчас занят.
— Значит, надо было перенести встречу. Что я вас учу, ведь вы не хуже меня знаете…
— Эта информация не может ждать еще две недели. Да не волнуйтесь вы так. Я чистый, за мной хвоста нет.
— За вас я как раз и не волнуюсь. Меня больше беспокоят мои соглядатаи. Если подозрения не окажутся только подозрениями, то их наверняка заинтересует ваша персона.
— У вас проблемы?
— Пока нет, но скоро, возможно, будут. Хватит об этом. Зачем вы меня вызвали?
Фон Ренс обернулся, как бы невзначай посмотрев за спину, словно это могло что-то изменить в том случае, если ее подозрения были не напрасны.
— Здесь пленка с планами передислокации 39-й и 108-й дивизий. А также планы 17-го и 19-го секторов береговой обороны.
Он открыл серебряный портсигар, и Мелен быстро распознала знакомый «контейнер», закамуфлированный под папиросу. Отточено ловким движением профессионального иллюзиониста она совершенно незаметно поместила контейнер за манжет блузки, после чего, взяв из портсигара ароматизированную папиросу, приложила ее к губам.
— И как вам это так ловко удается? — изумленно произнес он, поднося зажженную спичку к кончику папиросы.
— У меня много талантов, — небрежно произнесла она, выпуская в сторону тонкую струйку дыма, — это все?
— Нет. По линии Люфтваффе грядут сильные перемены. Насколько я понял по донесениям из Берлина, в скором времени ожидается полная реорганизация всего ПВО.
— Это информация только по 15-й армии в Бретани?
— Нет, не только. Как я понял, это затронет и 7-ю армию в Нормандии. В общем, весь первый оборонительно-береговой рубеж Ла-Манша. К сожалению, полной информацией я сейчас не располагаю. Возможно, позже у меня на руках появятся документы, я очень надеюсь на один свой источник.
— Ладно, спасибо. Думаю, что если все так, как вы говорите, то по моим каналам тоже скоро что-то появится. Скажите лучше, что там с операцией «Циклон»?
— Пока без изменений. Радиоигры продолжаются. Резидент в Англии регулярно выходит в эфир. Так что все идет по графику. Думаю, сама операция начнется не раньше первой декады октября.
— Не забудьте меня известить о ее начале. Для меня это очень важно.
— Но зачем вам это? Вы свою миссию выполнили, теперь пусть «контора» сама этим занимается.
— У меня свои «интересы» в Люфтваффе. Глупо ведь посылать своих людей на верную гибель, не так ли?
— Понял, — фон Ренс едва заметно улыбнулся, выпустив изо рта густой клуб дыма. — Я вас обязательно извещу. Можете не беспокоиться.
— «Да, все-таки приятно с ним работать. Чувствуется профессиональная жилка», — еще раз подметила про себя Мелен.
— У вас еще что-то для меня есть?
— Да в общем-то нет.
— Ну, тогда нам лучше поскорее расстаться, а то на душе что-то кошки скребут. Да, и давайте договоримся на будущее обходиться без вашей рискованной инициативы. У вас есть связной, и пусть впредь каждый занимается своим делом. Не мне вас этому учить. Договорились?
— Как скажете.
Мелен уже потянулась к своей сумочке, собираясь уйти, но он, взяв за кисть руки, остановил ее.
— Скажи, ты обо мне когда-нибудь вспоминаешь?
— Вы это о чем, господин майор?
— Мы уже не виделись целый год и два месяца, и я…
— Ни за что бы не подумала, что вы такой сентиментальный романтик. Вам это качество не мешает на службе?
Его ладонь медленно разжалась, отпуская Мелен на свободу.
— Больше нет, — членораздельно произнес он.
— Вот и хорошо. Будем считать, этот вопрос исчерпан!
Он не ответил, а лишь отвернулся в сторону, давая понять, что разговор окончен.
* * *
9 сентября 1943 г.
I/JG 26.
— Смир-но, — скомандовал дежурный диспетчерской вышки управления полетами, молодой безусый лейтенант с почти детскими чертами лица и слегка оттопыренными ушами.
Все, кроме дежурившей вахты, вытянулись по стойке «смирно». А майор Бренеке как старший по званию, вскинув руку к козырьку фуражки, хотел было начать рапортовать, но Кюстер его вовремя остановил, жестом давая понять, что можно обойтись без формальностей.
— Что тут у нас, Густав?
— Проводим плановый облет «зеленых».
— Кто в воздухе?
— Оберфельдфебели Хант, Эбербах и Гримм, — после небольшой заминки вычитал майор Бренеке фамилии из планшетки, лежащей рядом на рабочем столе.
— Это что, из вчерашней партии?
— Так точно.
Кюстер, взяв планшет, окинул его беглым взглядом, после чего не спеша подошел к широкому ветровому стеклу.
— А на «Аисте» кто? — указал он на небольшой учебно-тренировочный Fi-156, который плелся далеко позади группы «мессершмидтов».
— Маер.
— Ууу, — протянул Кюстер, явно заинтересованный услышанным.
— Ну и как у него дела?
— Молодец, справляется.
— Кто у него инструктор?
— Энгельхард.
— Они друзья, не так ли?
— Да, кажется, одного призыва.
— Слушай, Густав, — Кюстер, взяв Шефа под руку, повел в дальний угол диспетчерской, где их разговор был не слышен остальным.
— Что ты мне можешь сказать о Маере?
— Парень молодец, пашет с утра до ночи. Каждый день в небе, ну и я с него, как и обещал, не слажу. Да вон, результат налицо, — Шеф махнул в сторону окна, — не прошло и месяца, как вернулся в строй, а я его на крыло уже поставил. Это уже пятый вылет.
— Нет, меня не это сейчас интересует. Как он вообще? — Кюстер махнул головой куда-то в сторону, расшифровывая свой вопрос жестом, который для непосвященного человека ни о чем не говорил. — С остальными как? И вообще. Может, ты заметил что-то странное в его поведении. Ты же, как я понял, с ним больше других времени проводишь?
Судя по всему, этот разговор оберсту давался с трудом. В нем одновременно боролись военная исполнительность с прямотой характера.
— Я не понимаю Вас, господин оберст. Вы…
— Фреш написал на него рапорт, — не дав договорить, прервал Кюстер. — Как я понял из его слов, им заинтересовалось «CD», поручив нашему особому отделу взять «под контроль».
— А что послужило поводом?
— Он мне ничего вразумительно объяснить не смог. Промямлил про какую-то анонимку и расплывчатый рапорт фельдполиции, который еще похлеще той самой анонимки, — Кюстер потянулся в карман за папиросами, — да что ты, сам не знаешь, как общаться с этими «невидимыми бойцами тайного фронта»? Все как от одного папы — мутнее некуда.
— Но в чем его подозревают, он что-то конкретное сказал?
— Ничего определенного, — откусив кончик мундштука, он прикурил папиросу. — Но есть подозрения в связи с… — Кюстер махнул куда-то в сторону, — с евреями.
— Дурь какая. Как Маер может быть связан с этим, — произнес Шеф, не решаясь произнести вслух того, что только что услышал от своего начальника.
— Вот и я о том же. Второй день голову ломаю.
— Может, они там чего напутали. Маер сейчас почти полностью восстановился. По крайней мере, не такой заторможенный, как в первое время после госпиталя. А изменения, — Бренеке на мгновение задумался, — если и есть, то в лучшую сторону. Живой он какой-то стал.
Между ними вдруг повисла все более затягивающаяся пауза. Каждый пытался осмыслить услышанное.
— Ну, ты в любом случае, — первым прервал молчание Кюстер, — будь начеку. И если что, сразу ко мне. Понял?
Бренеке, не ответив, лишь выразительно махнул головой.
Кюстер тем временем, посчитав разговор оконченным, повернул на 180 и направился в центр диспетчерской, где стоял дежурный.
— Сколько они в воздухе?
— Двадцать восемь минут без малого, господин оберст, — мельком кинув взгляд на хронометр, отрапортовал дежурный.
— Сажайте их. Хватит керосин жечь.
— Борта 3, 7, 13 и полста семь. Задача выполнена. Заходите на посадку, начиная со старшего группы. У земли ветер юго-западный 7—9 метров…
— Как ты думаешь, Густав, мы ни в чем не ошиблись?
