Юрий Корчевский - Канонир
Купцы уповали на то, что нам удастся проскочить по морю без потерь.
Едва забрезжил рассвет, команды ладей выбрали канаты и подняли якоря. Подгоняемые слабым ветерком, ладьи тронулись. Но как только мы миновали Финский залив и вышли в открытое море, ветер окреп, крупные волны стали бить в правый борт. Ладьи шли полным ходом, вспенивая воду.
После полудня вперёдсмотрящий закричал:
— Вижу паруса на горизонте с севера!
Команда и купцы кинулись к правому борту. Кто
плывёт — друг или враг?
Паруса увеличивались, и часа через два уже можно было разглядеть корпуса кораблей.
Капитан сходил в каюту, вышел с подзорной трубой, навёл резкость, всмотрелся в приближающиеся корабли, помрачнел и выматерился:
— Шведы, мать их уязви!
Купцы забеспокоились. Вооружения на торговых ладьях нет, трюмы заполнены товарами, ладьи глубоко осели в воду, скорость невелика. Ни отбиться, ни уйти мы не могли.
Меж тем шведские корабли приближались и по стройным узким корпусам даже я, не моряк, мог понять, что суда не торговые. Или военные или пираты, но оба варианта для нас были одинаково плохи. Мы мрачно наблюдали, как с каждым часом неприятель приближался.
— Паруса на горизонте с запада!
Все настолько были поглощены созерцанием приближения шведских кораблей, что совершенно не глядели по сторонам. Теперь взоры стоящих на палубе устремились за нос корабля. Вдали виднелись три корабля, идущие полным ходом на нас.
«Неужели шведы окружают, чтобы добыча не ускользнула?» — мелькнуло в голове. Я прикинул — шведы и неизвестные были от нас на одинаковом расстоянии. Учитывая, что мы шли навстречу вторым, сближаясь почти встречным курсом, то с ними мы встретимся раньше, чем со шведами. Вопрос только — кто эти неизвестные? Флагов на корме не видно — заслоняют паруса.
Капитан прошёл на нос судна, вгляделся в подзорную трубу.
— Разрази меня гром, я узнаю «Весёлую невесту»!
К нам навстречу шла маленькая эскадра Карсте- на Роде. Все перевели дух. Не сказать, что он наш друг, — но хотя бы нападать не будет, а может быть, и вступит в пушечную дуэль со шведами, задержав их.
Тем временем и шведы, и эскадра каперов заметили друг друга и изменили курс. Теперь они шли друг на друга, а мы остались несколько левее, наблюдая, как сходятся два неприятеля — русские каперы и шведские военные суда.
Русскими каперов можно было назвать лишь условно — все команды на судах были иноземным сбродом, нанятым в трактирах прибрежных стран, но надо отдать им должное — сражались они отважно, дерзко, часто нападая на значительно превосходящие их силы, и что удивительно вовсе — одерживая победы. До сих пор о Карстене Роде ходили легенды — он не потерпел ни одного поражения.
Эскадры сближались, и вскоре прогремел первый пушечный залп. Это открыли огонь шведы. Их корабли окутались густым дымом. Каперы сблизились со шведами, и теперь грянул залп с их стороны. Даже издалека было видно, что каперские пушки нанесли шведам значительный урон — падали мачты, от некоторых парусов остались просто лохмотья. Но у шведов было подавляющее преимущество в кораблях: против трёх каперских — двенадцать шведских боевых, хорошо оснащённых и с вымуштрованными командами. Залпы пушек теперь следовали один за другим. Над местом сражения стоял густой дым, так что купцы удивлялись:
— Как можно стрелять, если противника не видно?
Два корабля из каперской эскадры сблизились со шведскими и пошли на абордаж. Стрельба из пушек прекратилась. Видно стало лучше, дым не мешал. Иногда ветер доносил яростные крики со стороны сражающихся. Третье каперское судно шло вдоль кильватерного строя шведских кораблей, лавируя и стреляя то одним бортом, то другим по неприятелю.
Но шведы значительно превосходили каперов в силах. Досмотреть окончание морской битвы не удалось, хотя очень хотелось. Я впервые видел морской бой со стороны — зрелище сражения очень впечатляло! Но воспользовавшись счастливой возможностью скрыться, команды наших людей спешили убраться от места боя побыстрее: были подняты все паруса, и мы уходили от схватки дальше и дальше. Сначала были видны паруса, затем только долетали звуки пушечных залпов, похожие на далёкие раскаты грома. Но вскоре и их не стало слышно.
Все расслабились, но команды не сбрасывали ход.
К нам подошёл капитан:
— Похоже, пронесло, вовремя каперы вышли навстречу шведам. Пока удача нам сопутствует. Ещё два дня — и мы будем в Ростоке, если сохранится попутный ветер.
До вечера плавание проходило мирно, встречались пузатые торговые суда разных стран, но пиратов не было.
К вечеру мы встали на якоря недалеко от какого-то островка. Ладьи стояли близко друг к другу, и знакомые матросы и купцы громко перекрикивались.
Поужинав, мы улеглись спать. Полный впечатлениями прошедшего дня, убаюканный лёгкой качкой, я быстро уснул.
Около полуночи раздался ощутимый удар в борт судна. Ладью качнуло. Все повскакивали в тревоге. Рядом с нами, борт о борт стояло чужое судно.
«Каперы!» — пронёсся приглушённый шепоток. С каперского судна раздался голос невидимого в темноте человека:
— Лекарь есть на судне?
Купцы переглянулись:
— Так это же Карстен Роде — цел, шельма!
К борту ладьи подошёл наш капитан, всмотрелся.
— И судно его — «Варяжское море»!
Мне совсем не хотелось связываться с каперами, пусть и ходившими под русским флагом, и я благоразумно промолчал. Однако купцы меня выдали.
— Есть, есть лекарь на судне. Юрий, ты где? Выйди вперёд.
Делать было нечего. Я подошёл к борту. На другом судне к борту подошёл человек, — как я потом понял, сам адмирал Роде.
— У меня на судне много раненых. Инструменты с собой?
— С собой.
— Настоятельно прошу перейти на моё судно и оказать необходимую помощь.
Голос был жёсткий. Думаю, моих возражений никто бы не принял. Да и каперы могли запросто перелезть через борт и увезти меня на свой корабль силой.
— Хорошо. Сейчас возьму инструменты.
— Прошу поторопиться.
Я подошёл к Илье.
— Илья, каперы меня к себе требуют, — да ты и сам слышал весь разговор. Если мы каким-то образом разлучимся, буду искать тебя на пристани в Ростоке.
— Храни тебя Бог! — Илья перекрестил меня.
Я нашёл сумку с инструментами, перелез через
борт ладьи. Меня тут же подхватили сильные руки и потащили вперёд. Я успел увидеть, как каперская шхуна медленно отошла от ладьи. Затем моряки «Варяжского моря» довольно грубо поволокли меня по трапу вниз, на вторую палубу.
Здесь довольно сильно пахло порохом, скудный свет масляного фонаря освещал небольшой круг, но даже и этого света хватало, чтобы увидеть масштабы разрушения. В бортах пушечной палубы зияли рваные дыры от шведских ядер, некоторые пушки были перевёрнуты, валялись обрывки верёвочных снастей, а сама палуба была липкой от крови. Шхуна была сильно потрёпана.
Меня завели в каюту. Здесь стоял стол и горели два светильника. На сундуке сидел сам адмирал — в разорванной форме с закопченным от пороховой гари лицом. Было ему около сорока, и принадлежность к мореходам выдавала шкиперская бородка.
Лицо можно было бы назвать даже приятным, если бы не глаза — какие-то бесцветные, водянистые — но пронизывающие, и взгляд очень даже неприятный. Заглянуть в них второй раз вовсе не хотелось.
— Наш медикус убит. Из экипажа в живых осталось лишь четырнадцать человек, и почти все ранены. Но кому-то же надо управлять кораблём и привести его в порт. Я не хочу, чтобы на этой чёртовой посудине все сдохли! Делай, что можешь, теперь эта каюта — твоё рабочее место. Как только прибудем в порт, ты свободен.
Деваться мне было некуда.
Двое каперов принесли первого раненого. Ему оторвало ядром руку по локоть, задело рёбра.
— Ром, вино покрепче есть?
— Ты работай — пить потом будешь, пока не заслужил.
— Мне именно для работы и надо — причём Много.
Капер удалился, и вскоре принёс две бутылки зелёного стекла с ромом.
С его помощью я положил раненого на стол, дал ему настойки опия, ополоснул руки ромом, щедро полил ромом культю у раненого.
Сначала капер смотрел на всё с интересом, но когда я достал инструменты, он выскочил из каюты. Может, так даже и лучше.
Я прооперировал раненого, сделал перевязку. Его унесли, а на его место положили второго. Едва взглянув на его живот, я понял, что он не жилец.
В открытую рану живота выпирал порезанный и размозженный кишечник, причём — вперемешку со щепками. В ране была тёмная, почти чёрная кровь. Видимо, есть разрыв печени.
Я покачал головой. Каперы быстро поняли безысходность положения моряка, а может — у них это было принято.
— Прости, Ральф!
Капер вытащил кривой абордажный нож и всадил его в сердце раненому. Затем извлёк нож из раны и не спеша обтёр об одежду только что убитого сотоварища. Вдвоём каперы подхватили тело, вынесли из каюты и через огромную дыру в борте пушечной палубы сбросили его в море.
