Вадим Давыдов - Предначертание
Официант, просияв, умчался на кухню, откуда немедленно раздались полные воодушевления звуки – посторонние гости нечасто говорили по-итальянски и ещё реже заказывали с таким вдумчивым знанием предмета. Собственно, этот маленький спектакль Гурьев разыграл вовсе не для ублажения рестораторов, а для Брукса. Предполагаемый эффект был достигнут.
— Вы… итальянец?! — вытаращился на него Оскар.
— Я путешественник, — усмехнулся Гурьев. — Сейчас вот пропустим по стаканчику под настоящую еду, не то, что ваша овсянка, сэр, и посидим, как следует.
Повар постарался на славу, чтобы угодить мифическому соотечественнику, — салата хватило бы на стадо слонов, вырезкой можно было накормить роту королевских гвардейцев, а бутылка с вином была такой ширины и толщины, что вряд ли поместилась бы в ствол Большой Берты.[24]
— Что ж, — сказал Брукс, отодвигая тарелку. — Мой желудок преисполнился к вам нежной признательности, мистер Гур.
— Просто Джейк, Оскар. Мы ведь уже закрепили это, разве нет?
— Как скажете… Джейк. Вы полагаете, это поможет мне внимательнее выслушать вас?
— Непременно.
— Тогда я слушаю вас, Джейк.
— Отлично, — кивнул Гурьев. — Скажите-ка, Оскар. Если бы вам вдруг представилась возможность хорошенько взгреть «Бристольский Кредит» за то, что они проделали с леди Рэйчел? Нравится вам такая мысль?
Брукс молча опустил голову. А когда поднял на Гурьева взгляд, глаза его были похожи на раскалённые гвозди:
— Откуда вы узнали?
— Оскар, — Гурьев провёл рукой по волосам. — Оскар. Какая разница?
— Вы правы, — казалось, кожа на лице Брукса натянулась так, что готова была вот-вот лопнуть. — Действительно, какая разница? Если бы она позволила мне тогда…
Он закрыл руками лицо, и его узкие худые плечи затряслись. Немножко влюблён, подумал Гурьев. Немножко. Ну, ты и поскромничала, Рэйчел. Даже Брукс, чернильная душа, и тот понял. А эти… Ну, ничего. Вот уж служба, так уж служба. Вот уж я развлекусь. Вот уж полетят клочки по закоулочкам. Он налил вино, поднялся, обошёл столик. Взяв Брукса, насильно отнял его руки от лица и поднёс стакан к его губам. Сказал властно:
— Выпейте, Оскар. И успокойтесь.
Брукс подчинился. Прошло ещё несколько минут, прежде чем к нему окончательно вернулось самообладание:
— Извините. Я… Что вы знаете? Она рассказала вам?…
— Нет. Она ничего не рассказала. Мне кажется, вы знаете, почему. И я хочу услышать это от вас, Оскар. Больше того – непременно услышу.
— Зачем?
— Рассказать вам всю мою жизнь, Оскар? Это займёт немало времени, а у нас его, похоже, в обрез. Начните всё-таки вы, Оскар, а я вам объясню кое-что по ходу дела.
— Я не имею права.
— Глупости. Чепуха. Почему она ничего не хочет говорить?
— Потому что это знание смертельно опасно для непосвящённых.
— Ну, считайте, что я посвящённый, — Гурьев усмехнулся. — Знаете, Оскар, это начинает становиться смешным, на самом деле. Вы всерьёз полагаете, будто существуют какие-то опасные тайны? Мне казалось, человечество давно выросло из этих детских штанишек.
— Вы ошибаетесь, Джейк, — почти прошептал Брукс.
— Оскар. Прошу вас. Будьте, в конце концов, мужчиной. В чём дело?
— Конечно, вы не знаете, — Брукс прикрыл глаза и несколько раз утвердительно качнул головой. — Конечно, нет. Даже не догадываетесь. Разумеется. Она не могла вам рассказать. Во-первых, вы не посвящённый. А во-вторых… Она не хочет никому сделать больно. Ведь она – ангел, Джейк. Она ангел, хотя бы это вы понимаете, не так ли?!
— Конечно, — легко согласился Гурьев. Ну да, подумал он. Если бы я мог в это поверить, — насколько было бы мне проще, приятель. — Но ведь вы-то – не ангел. Не правда ли?
— Нет.
— Тогда расскажите мне.
— Нет. Вы не представляете себе…
— Оскар, — Гурьев наклонился к Бруксу, накрыл его ладонь своей. — Я же вижу, что с вами творится. Я вижу пламя, пожирающее вас изнутри.
— Вы не понимаете, Джейк, — тихо проговорил Брукс, по-прежнему не глядя на Гурьева. — Вы думаете, я влюблён?
— Разве нет?
— Это совсем, совсем другое, Джейк… О, если бы я имел право!
— Мир давно сошёл с ума, Оскар. Правил больше нет. Расскажите мне. Вы ведь не знаете, с какого холода я пришёл и что умею.
— Почему же, — змеиная улыбка снова искривила губы Брукса. — Представляю. Немного. Кое-чему меня, знаете ли, учили. Только вы всё равно не посвящены. Вы даже не представляете себе, какие силы стоят за этим. Каких демонов вы выпустите из преисподней, когда…
— Вот как, — Гурьев прищурился. Дело принимало неожиданный оборот. Вот совершенно. — Что ж. Превосходно. Тем более. Вы что-то хотели сделать, если я правильно понимаю. Без меня у вас это вряд ли получится. А со мной – может статься. Это как-то связано с её фамилией? Семьёй? Я, кажется, предполагаю, что за происхождение имеет её фамилия. Если вы это подразумеваете, Оскар.
Брукс посмотрел на Гурьева с удивлением и тревогой:
— Вы… откуда? Вы… откуда? Как вы догадались?
— Я не только не догадался пока, Оскар. Я даже не могу вообразить, до чего мне следует догадываться. Но насчёт фамилии – тут нет никакого секрета.
— То есть?!
— Для того, кто немного знает русскую историю, звучание девичьей фамилии леди Рэйчел может послужить основанием для очень интересных умозаключений.
— Так вы русский?!?
— Да.
— Красный?! Эмигрант?!
— Я же сказал – я путешественник.
На этот раз Брукс молчал минуты две, если не больше. Когда он заговорил, в его голосе не звучало прежней уверенности:
— Она запретила. Понимаете, Джейк, она запретила! Невозможно ослушаться её запрета.
— А я отменяю этот запрет.
— По какому праву? — опять усмехнулся Брукс.
— По праву Хранителя.
Это был отчаянный шаг. Прыжок в пропасть, можно сказать. Эффект, однако, превзошёл все его ожидания.
Брукса затрясло. Вцепившись пальцами в стол так, что они посинели, он, вытаращив на Гурьева глаза, прохрипел:
— Вы?!? Вы – Хранитель?!. Нет. Это невозможно!
— Возможно, — Гурьев сосредоточил взгляд на переносице Брукса, посылая успокаивающий сигнал, в который постарался вложить всю силу, на которую был способен.
Это подействовало. Стуча зубами по краю стакана, Брукс выхлебал вино, словно воду. И поднял на Гурьева всё ещё ошалелый взгляд:
— Но… Если вы – Хранитель… Зачем я вам нужен? Что я могу?
— Рассказывайте, Оскар, — властно проговорил Гурьев. — Рассказывайте. Хватит петлять вокруг да около. Ну же, Оскар. Я жду.
Прошло немало времени, прежде чем Брукс, наконец, заговорил. И когда Гурьев осознал, что говорит ему Брукс, то понял – лучше бы им, наверное, никогда не встречаться.
Что же это такое, думал Гурьев, глядя на умолкнувшего Оскара, из которого, казалось, выпустили и воздух, и воду. Что это такое, разве может такое произойти с человеком?! А может, я и не человек теперь вовсе? По крайней мере, не совсем человек. Как он сказал? Оно само придёт к тому, кто достоин? Не может быть!
Он тоже молчал. Ему требовалось время, чтобы осмыслить услышанное. Сразу сделать это было не под силу даже ему. Даже ему, чёрт возьми. Он думал, что неплохо знает историю. Ну, хотя бы в пределах курса классической гимназии. И что все истории ему тоже давно известны. А оказалось, что это не так.
Он поверил. Потому что выдумать такое Брукс был органически не способен. Уж это-то Гурьев понимал. Носить в себе долгие, долгие годы – да. Но выдумать?!
Брукс словно очнулся. И вздохнул – горько-горько:
— Вы – не Хранитель. Иначе – вы бы знали. Ах, — он безнадёжно махнул рукой. — Всё равно.
— Вам ведь стало легче, — улыбнулся Гурьев. — А это вовсе не так уж и мало, не правда ли?
— Да, — опять вздохнул Брукс. — Какое это имеет значение?!
Гурьев, повинуясь какому-то вдохновению, вдруг охватившему его, быстро достал из портмоне рисунок кольца и протянул его Бруксу:
— Взгляните-ка на это, Оскар.
Брукс, глядя по-прежнему исподлобья, медленно, словно нехотя, взял рисунок. Посмотрел… И вскочил. Ты смотри, как я угадал, с неожиданной злостью подумал Гурьев. Опять угадал. Что же это всё, чёрт подери, означает?!
— Откуда… Откуда у вас… это?! — Губы Брукса прыгали, и руки крупно дрожали. — Откуда?! Кольцо Хранителя! Вы должны знать… Почему вы не знаете?!
Гурьев рассказал о кольце то, что было ему известно.
— А что, — к концу его повествования Брукс почти овладел собой. — Ваши предки были талантливыми конспираторами, Джейк. Так спрятать кольцо… Гениально. Перевести всё на женскую половину! Неудивительно, что они… эти… что они его потеряли. Но, видимо, всё же нашли. — Тень снова набежала на его лицо.
— К их глубокому разочарованию, Оскар, я не успокоюсь, пока не верну его. Расскажите, что знаете вы.
