Андрей Величко - Кавказский принц - 5
«Господа, товарищи, граждане и гражданки России! Все, кому дороги святые Идеалы Свободы! Настала пора подняться на борьбу с темной найденовской кликой, опутавшей своими щупальцами большую часть мира. Эта клика уже добилась того, что Россия из страны, уверенно идущей по пути развития свободной рыночной экономики, которая только и создает Демократию и Права человека, превратилась в сатрапию по древнеассирийскому образцу. Вместо развития Частной Собственности и Демократии, которые только и могут обеспечить цивилизованное существование, Найдёнов пользуется отринутыми еще при Екатерине Великой варварскими методами, насаждая идею национального превосходства!!! Россия Найдёнова не берёт западные страны за образец, не стремится повторить их успехи, а, наоборот, противостоит им и развязывает успешную мировую войну!!! Вовсю пропагандируются человеконенавистнические идеи, и волчьи уши антисемитизма торчат изо всех щелей! (тут я не выдержал и заржал, представив себе эту картину).
Найденов замахивается на самое святое, что изобрело человечество на своем пути к прогрессу — на право каждого иметь частную жизнь!
Желание иметь частную жизнь — свойство полноценной личности! А появляется оно в результате владения частной собственностью, которая рождает частный интерес!!! То есть люди, не имеющие частной собственности, не имеют и интересов, никогда не осознают своих прав, не создадут Демократии, Прав Человека, Цивилизации!!!
Братья и сестры, поднимем же свои голоса до высокой ноты протеста против преступлений захватившей власть в России кровавой банды!»
— Интересно, — хмыкнул я, — небось первые прочитавшие хохотали так громко, что обратили на себя внимание полиции? Кого это попёрло, Гучкова, Родзянко или Милюкова?
— Родзянко.
— Да, я так и думал, а то откуда бы тут пассажи про священность частной жизни посреди уворованной собственности. Им уже в экономическом отделе Императорского комиссариата занимаются, так что подождите минутку, проконсультируюсь.
— Увы, — сказал я, кладя трубку, — материал еще не полностью собран, просят две недели, а то пока на полноценный червонец немножко не хватает. Так что пусть еще маленько погуляет, повеселит публику, ну а потом уж мы предоставим ему возможность возвысить голос до самой высокой ноты, которую он только и сможет провизжать.
— Я вообще-то хотел предложить использовать его как приманку, — заметил Алафузов.
— Думаете, найдутся дураки, которые воспримут все это всерьез? Хотя, действительно, не стоит недооценивать народ, там, если поискать, кого только не отыщется. В общем, как получите отмашку в экономическом отделе, делайте с этим народным трибуном что хотите.
— Не такой уж это дурацкий текст, — покачал головой Алафузов. — Во всяком случае, тут ясно видна попытка вбить клин между вами и его величеством. Россия, видите ли, найденовская, а Георгий Первый при том Найденове вообще неизвестно кто.
— Плюньте, про это его величеству скоро седьмой год кто только не талдычит, он уже и смеяться перестал. Но и эту линию на всякий случай можете проработать, если считаете нужным.
На традиционном совместном ужине его величество заявил мне:
— Ну вот и кончается последний год той эпохи, когда этот мир был еще похож на тот, из которого ты родом. То есть начало одиннадцатого года еще имело довольно много общих черт, конец их уже почти не имеет, а грядущий двенадцатый пойдет и вовсе по какому-то никому не известному пути.
— Ага, — согласился я, — подумаешь, первый полет первого в мире самолета состоялся не там, не так и не тогда. Мелочь? Или бойня на Ляодунском перешейке, тоже никаких отличий от того мира. И черногорская война там тоже была, это я так плохо историю учил? А вот метеорит, действительно, падал и там, и тут. Так я тебе могу навскидку еще пару землетрясений предсказать и уверен, что сделаю это правильно. В общем, это ты зря, у нас давно уже все пошло совсем не так. Или ваше величество намекает, что все необходимые изменения уже произведены, вот только довыиграть войну, и мне можно собираться на Канары?
— Ты лучше поменьше всяких бумаг читай, раз тебе такое в голову лезет, — даже чуть испугалось величество, — а побольше времени с семьей, что ли, проводи — твоему сыну, между прочим, скоро год будет. На Канары он собрался… Я ведь к чему веду? Начинается период, на котором у нас не будет уже никакой привязки к твоему прошлому, историю которого я знаю, кстати, если и хуже, чем ты, то ненамного. А кое в чем и получше. Так что забудь, пожалуйста, про отставку, к своим кошкам будешь в отпуск ездить. Каждый год на две недели, как порядочный государственный муж!
Да, подумал я, потягивая пиво, в чем-то Гоша прав. А именно — Россия бесповоротно свернула с того пути, который и привел к образованию мира, в котором я родился, со всеми его особенностями. И потянула за собой Германию с Японией, а почти все остальные страны поставила перед лицом серьезных перемен. И если бы я видел свою задачу только в этом, то, действительно, сразу после окончания войны можно было бы начинать думать о пенсии. Но ведь дело-то в том, что действительно предстоит совершенно новый и никому не известный путь! И, выходит, оставить Гошу одного — это значит ровно вдвое увеличить количество совершенных на этом пути ошибок. Так что увы мне и еще раз увы… Тут и вместе-то как бы не наколбасить чего-нибудь совсем неудобоваримого.
Глава 22
— Я тут недавно твоих любимых Стругацких перечитала, — сообщила мне ее величество Мария Первая, когда я заехал к ней утрясти один финансовый вопрос. — Действительно, классики. Ладно, будущее кто только не предвидел, тут они не монополисты. Но вот предвидеть прошлое — это сильно! Помнишь, что Румата подумал про Вагу? «Кажется, он кошек любит. В берлоге у него, говорят, целое стадо, и специальный человек к ним приставлен. И он этому человеку даже платит, хотя скуп и мог бы просто пригрозить». Откуда они так точно все про тебя знали? Причем ладно там кошки, о них уже полмира в курсе, но вот как они про скупость-то твою догадались? Вроде раньше в глаза не бросалось. Но тут…
Маша сделала трагическую паузу и продолжила:
— Приближается важнейшая операция, исход которой окажет сильное влияние на сроки окончания войны, а главное — станет одним из решающих факторов послевоенного мироустройства. Понимая это, мы с Гошей напрягаем все возможности моего департамента, прикидываем, что еще можно выжать из бюджета, оцениваем наши кредитные перспективы… И вот ко мне приходит твоя бумаженция, где ты объявляешь потребную тебе на эту операцию сумму. С душевным трепетом, мучаясь гамлетовским вопросом «хватит или не хватит», я ее открываю, и что, скажи мне на милость, я там вижу? Шесть с половиной миллионов! Ты издеваешься, да? Такую мелочь Гоша тебе и сам в любой момент даст, причем между делом и не спрашивая, на что она тебе понадобилась!
— У меня же там так прямо и написано, что сумма предварительная, и в процессе развития операции могут потребоваться дополнительные средства, — пожал плечами я.
— А могут, значит, и не потребоваться? Вот я и говорю — скряга. Надо было написать максимальную сумму, а в конце добавить, что при благоприятном стечении обстоятельств она может быть немного уменьшена. Или это у тебя опять моральные принципы разыгрались? Мол, свою же супругу на трон сажаю, не чужую, тут нужна особая щепетильность. Неужели угадала? Ну, блин, до чего же людей борьба с коррупцией-то доводит… Надо будет тебе в жалованье ввести надбавку за вредность и в меню ваших с Гошей ужинов добавить специальный стакан молока для тебя. В общем, забирай чек на твои копейки, я своей властью округлила сумму до десяти лимонов. И в ближайшее время все-таки пришли мне настоящую цифру, исходя из только что высказанных тут соображений. Вот специально не скажу, сколько мы с Гошей на это надыбали, чтобы ты свою цифру под нашу не подгонял. И Гоша не скажет, я его уже предупредила.
Деньги нужны были мне для подготовки референдума, на первом этапе которого народ свободной Ирландии выберет государственное устройство своей страны — будет ли это республика, монархия конституционная или монархия самодержавная. После чего на втором этапе подавляющим большинством голосов изберет себе в королевы датскую принцессу Дагмару, то есть ее величество Марию Федоровну Найденову-Романову.
В преддверии занятия новой должности Мари выучила ирландский язык, причем как-то походя, без напряжения, и теперь помаленьку обучала Настю. Понятно, что когда свободно говоришь на пяти, то добавить к ним шестой уже не очень трудно, причем это относилось как к дочери, так и к жене. Мне же это было не обязательно, потому как стану я в той Ирландии всего лишь принцем-консортом. Да и вообще, надо будет — они меня не только на английском поймут, но и на русском устном! Тем более что найти в Ирландии человека, свободно говорящего по-ирландски, было не проще, чем, скажем, в двадцать первом веке отыскать в древнем украинском городе Ялте человека, владеющего языком Тараса Шевченко. Можно, конечно, но трудно, придется перебрать всех отдыхающих из Полтавы и Чернигова.
